Бастард Ивана Грозного 1 - Михаил Васильевич Шелест
На воде заколыхались волны. Одна накатилась почти под ноги Ракшаю. Крупное что-то нырнуло… Вернее, кто-то…
У Ракшая оружия не было, так как был он совершенно голый, но даже ослабленные, его когти, пальцы и руки тоже могли доставить врагу серьёзные неприятности. Санька глубоко вздохнул-выдохнул и продолжил осторожное движение вдоль воды.
Ветер дунул ему навстречу и Ракшай услышал запах рыбного варева. Вглядевшись в темноту, он увидел впереди темную полосу высоких зарослей травы или кустарника и насторожился, услышав голоса.
Снова опустившись руками на землю, Ракшай осторожно продолжил движение вперёд и, сконцентрировав внимание на новой цели, прозевал атаку со спины. Только почувствовав боль в ноге Санька понял, что он в опасности. Этот кто-то был волком. Громадным, размером больше Ракшая, и молчаливым. Он молча держал Саньку за ногу и ничего не предпринимал. И от этого становилось ещё страшнее.
Выдернуть ногу из волчьей пасти не получалось. Даже развернуться Саньке было невмоготу от боли в месте укуса. И Ракшай просто заорал, что есть мочи. Голоса стихли, и кто-то приблизился к нему, раздвигая траву. Санька увидел силуэт и потерял сознание от удара по голове.
Пробуждение, или скорее, возвращение в сознание у Ракшая было интересным. Его душа, как и ранее вылетела из тела, но далеко от него не отлетала. Уже давно существовало как бы два Саньки. Даже во время сна его сознание как бы отделялось от плотного тела и перемещалось в «тонкое». Эта оболочка не окружала материю, а «висела», или «стояла» над его телом, чуть выше его верхней чакры.
Когда Санька осознал, что он перемещается в «тонкое тело», он как-то понял, что это «тело» перевёрнуто, по отношению к плотному. И когда он это понял, то смог «перевернуть» себя, своё сознание, с ног на голову. И получилось, что в этом состоянии его «тонкое тело» стало основным и стояло на поверхности иного мира. Тонкого…
Этот мир не подчинялся законам материального и когда Санька попытался в нём двигаться, то увидел, что может двигаться куда угодно далеко, в любых направлениях и с любой скоростью. Он планировал над поверхностью земли, но боялся удалиться от материального тела. Он вообще опасался практиковать «перевороты».
Сейчас же, потеряв сознание от удара по голове и отделившись от своего тела, Санька осмотрелся и увидел, что находится на берегу абсолютно круглого озера, стоящего посредине непроходимого болота. В тонком мире не существовало ночи. И свет, наполнявший его, имел такую теплоту и насыщенность, что душа радовалась только от этого света.
Увидев себя связанным, и поняв, что пока его телу ничего смертельного не грозит, ни от старичка, ни от волка, принявшего из рук отшельника какую-то пищу, Санька решил осмотреться получше.
Он облетел озеро, небольшой глинобитный домишко с огородиком, и нечаянно опустился слишком низко, «утопив» ноги в воде. У Саньки были ноги, руки, голова и все остальные части тела и он их мог потрогать, мог потрогать и иные предметы, но мог и пролетать сквозь них. Это позабавило его.
Ноги, касавшиеся воды, вспенивали её, и создавали определённый шум, на который отреагировали старичок и зверь. И Санька, как он понял потом, случайно включил режим неодушевлённости. Его «тело» стало проходить сквозь воду, не нарушая её покоя. «Не качнэ, не колыхнэ», — вспомнил Ракшай присказку Ивана Васильевича.
Изумившись этому ощущению, Ракшай погрузился в воду глубже и нырнул. Ощущение от погружения, конечно же были совсем иные, чем от ныряния, но дух захватывало. Глубина озера его поразила. Дна просто не было… Может быть оно где-то и было, но где-то очень далеко. Ракшай уже давно ничему не удивлялся и быстро «вынырнул», без всплеска и брызг, как тень. «Тень отца Гамлета, — мысленно усмехнулся Санька».
Поднявшись повыше, Ракшай огляделся, и увидел спящие деревни Замоскворечья. Видно было всё очень чётко и на любом расстоянии. Санька вдруг подумал, что он ещё не был именно в Замоскворечье, то есть, на противоположном Москве, берегу реки. Подумал и переместился туда мгновенно.
Царские сады Замоскворечья наливались фруктами и ягодой, огороды — брюквой и репой, сенокосы — травой. Мост, перекинутый через остров, пустовал и это удивила Саньку, но потом он вспомнил, что ночь, ведь, потому и людей не видно.
Он «пролетел» над рекой Неглинной и увидел на ней плотины, перегораживающие реку с водяными мельницами и мосты. Удивительное ощущение полёта во сне наполнило Санькину душу, но он поспешил вернуться к телу, и снова переместился мгновенно.
Не увидев изменений вокруг своего бренного тела (старик, что-то бормоча себе под нос, помешивал варево, волк лежал слева от его ног), Санька решил «слетать» домой. Определившись с направлением, он увидел свой берег и переместился к своей одежде и «возжелал» встать рядом с ней.
Тут произошло «небольшое» чудо. Мир снова перевернулся, вокруг возник мрак, и Санька понял, что он стоит на берегу Москва-реки. На настоящем, а не «виртуальном» берегу настоящей реки. Пут на его руках и ногах не было. В его лицо дунул ночной ветерок и с ним вернулись настоящие запахи материального мира: жжёного угля и человеческого жилья. Вернулись и звуки.
Почти не удивляясь, Ракшай оделся и, хромая, пошёл к себе в избу, надстроенную на склоне крутого берега над землянкой родителей. Он уже снова успел привыкнуть к высоким потолкам и окнам.
В эту ночь Санька уснуть не мог. Он, находясь в «перевёрнутом мире», полностью залечил рану на ноге от волчьих зубов и словно бы выспался. К тому же, свет «тонкого мира» оставался в нём и мешал провалиться в тёмную пустоту сна.
Поэтому Санька лежал на свежем сенном тюфяке и мысленно «пролистывал» свои «хотелки», планы и то, что уже сделано.
А хотел он поставить верфь. А для верфи нужны крепкие берега и хорошие глубины. Технология строительства плотины, используемая в этом мире, ему понравилась. Деревянные срубы, перевёрнутые дном вниз, постепенно заполнялись камнями, погружались в воду и ложились на дно. На торчащие брёвна надстраивалась остальная архитектура. Так строили любые мосты через любые реки, любые плотины с шлюзами или без.
Берег, таким образом, уже начали укреплять и отсыпать отсевом гравия, остававшимся после просеивания песка. На отсев постелили плиты песчаника. Получалось очень даже симпатично, аккуратно, и удобно для перемещения грузов. Как сказал царь: «перестали месить грязь».
Сейчас следовало вынести срубы перпендикулярно берегу и Санька думал, как сделать так, чтобы получился сухой док.
Однако вскоре мысли переключились на его приключение на болоте.
