Храмовый раб - Дмитрий Чайка
— Хм… — Бахрам задумался. — А если они не сдадутся?
— Тогда мы возьмем город, ограбим его полностью, а одного из ста по жребию отпустим, тоже не тронув их жен и дочерей.
— То есть они придут в следующий город и расскажут, что город взят, всех ограбили и продали в рабство, но их семьи по жребию отпустили и даже баб не помяли? — Князья хохотали, хлопая себя по ляжкам. Они оценили отменное чувство юмора верховного жреца.
— Да, с каменным лицом сказал Макс, — именно так. Потому что мы персы и поклялись именем великого бога. И теперь представьте, что будет, когда мы подойдем к следующему городу. Они сдадутся. Вам нужны головешки вместо Аншана?
Князья задумались. Получить в результате войны относительно целую страну было заманчиво. Предложение Макса было принято. Он не стал никому рассказывать, что бессовестно спер идею у Праведных Халифов, но те еще не родились, и потому были не в обиде. Этот метод сработал в свое время великолепно, в результате чего Арабский халифат простирался от южной Франции до Индии. Правда, немалую роль сыграла беспримерная храбрость мусульман и целая плеяда военных гениев, вроде Халида ибн Аль Валида, но и разумная политика Халифата лишней точно не была.
На следующий день они обложили Адамдун и начали переговоры. Макс, в свое время, заказал огромный рупор из бронзы, и усиленный этим простейшим устройством голос вгонял в оторопь массы народа. Тут его использовали для того, чтобы предложения персов услышали все жители, облепившие крепостные стены. Ахемен поднес рупор ко рту и проорал все предложения, принятые на совете. После этого дал срок- до восхода солнца, пообещав после этого штурм. Городишко был довольно небольшой. С учетом войск и жителей, набежавших из окрестных деревень, там было десять-двенадцать тысяч человек, включая женщин и детей. На закате заскрипели ворота, и из города вышел обоз из десятка повозок. Их подвели к Ахемену.
— Мы верим тебе князь, отпусти нас, как обещал, — сказал самый старый из беженцев.
— Я обещал и отпущу вас. Но пока вы мои гости. Вы должны увидеть то, что будет.
У несчастных горожан выбора не было, и они остались в лагере, полные самых нехороших предчувствий.
Утром на рассвете, не получив ответа, к городу двинулись ряды персов, прикрытых огромными щитами, сплетенными из лозы. Вслед за ними двинулись осадные башни, которые начали собирать сразу же. На быструю сдачу первого же города никто не рассчитывал. Шквал стрел персов на северном участке не давал высунуться защитникам, и башни методично двигались к стенам. К воротам города подвели таран, закрытый деревянной крышей и мокрыми кожами, который начал крушить старое сухое дерево. Вскоре башни подошли к цели, засыпали защитников с верхнего этажа стрелами и откинули переднюю стенку, образовав мост. Макс и Ахемен, не мудрствуя лукаво, просто скопировали то, что делали ассирийцы в Куте. На стену высыпали бойцы в доспехах с ростовыми щитами, и очень быстро очистили участок стены, закрепившись на нем, а на приступ пошли воины с длинными лестницами. Через час оборона была сломлена. Ахемен прошел в открытые ворота и его голос, усиленный рупором, разнесся по небольшому городку:
— Итак, мое новое предложение. Воины, которые сдадутся, получат жизнь. Остальные будут убиты. У вас четверть часа. Время пошло.
Через четверть часа примерно половина гарнизона перебежала к персам, бросив оружие. Остальные до захода солнца были вырезаны до последнего человека. Десять семей горожан, с тяжелым сердцем ожидающих своей участи в лагере, были отпущены. Никто их пальцем не тронул. На шее у каждого висела деревянная пластинка с изображением священного огня. Беженцы так и не поняли, что это, пока не нарвались на разъезд персов. Те, осмотрев пластинку, молча отпустили их, сожалеюще хлопнув по заднице самую толстую бабу. Макс и эту идею украл, но авторского права тут не было, а китайское слово пайцза прижилось быстро.
На следующее утро лагерь напоминал вавилонский базар. Максу пришлось организовать целый интендантский взвод из пожилых воинов, которые сортировали добычу, отделяя то, что пойдет в родные племена, что нужно продать, а что просто выбросить. Купцы, непременные спутники любой войны, кружились хищными птицами вокруг князей, пытаясь урвать кусок пожирнее и подешевле. Воинов и уцелевших жителей выгнали из города, и, разбив на десятки и сотни, продавали оптом. Ахемен обещал жизнь, но не обещал свободу, и он не обманул. Щадить честь женщин не сдавшегося города он тоже не обещал, и рыдающие семьи проклинали храбрость своего градоначальника.
Войско получило пять дней отдыха. Воины отдыхали, пировали и развлекались с еще непроданными женщинами. Добыча и серебро, полученное от продажи рабов, пошли в родные горы, чтобы не сковывать армию обозом. Следующим городом на пути был Мархаши, куда и отправили семьи беженцев, строго настрого наказав, что если их поймают в другом городе, то просто убьют на месте. До города был всего день пути, и к моменту прихода армии персов, у ворот стояла делегация, смиренно склонившая головы и приготовившая подарки.
— Ну ты смотри, — восхитился Бахрам, — это тебе сам бог такое подсказал? Ни одного воина не потеряли, а город наш.
— Великий бог иногда дает мне советы во сне, — Макс скромно опустил глаза.
В шатре, на совете князей, лучшие люди города слушали условия капитуляции.
— Мы не тронем жителей, раз вы сдаетесь. Мы заберем богатства храмов и ростовщиков. Все долги и недоимки по налогам отменяются навечно. Те, кто хочет уйти, пусть уходит, их никто не тронет. Не забудьте пайцзу получить, без нее вам плохо придется. Вы можете молиться старым богам и платить обычный налог, а если примете великого бога Ахурамазду и веру в священный огонь, то налог будет уменьшен вполовину. Навечно устанавливается закон, что процент по займу не может быть больше десятой части в год, и не более третий части на весь долг.
Уважаемые люди зашумели. Среди них половина была ростовщиками. Главы ремесленников и купцы предусмотрительно молчали, довольно щурясь. Ростовщиков они ненавидели люто.
— Так нельзя, так никто никогда не делал. Возьмите выкуп, но не отменяйте законы, установленные богами, — брызгая слюной, орали ростовщики.
— Какой именно бог сказал, что нужно за долги разлучать семьи, продавая их в неволю?
— Ты, ты… Вы захватчики,
