Сергей Чекоданов - Летний шторм

Жуткий оскал очередного немецкого солдата, выскакивающего на него... Осечка пистолета, в котором закончились патроны... Разбитое лицо переводчика, получившего удар прикладом по голове... Матерящийся русский гранатомeтчик, пластающий саперной лопаткой высокого белобрысого немца... Летящий навстречу ножевой штык немецкого карабина... Сильная рука Мартина, тянущая его куда-то в тыл...

Сознание вернулось вместе с жуткой болью в пробитом штыком плече. Мартин торопливо накладывал неумелую повязку, спеша остановить кровь. Поручик вдохнул воздух, сжал зубами ткань кителя вблизи ладони здоровой руки. Удалось переждать первый приступ боли, которая постепенно становилась меньше, переходя в надоедливое нудное жжение и дeрганье. Ян посмотрел на оставленную траншею. Там, по-прежнему кипел бой. Русские десантники удерживали противника, поражая того своей бесшабашной удалью. Немецкая цепь начала откатываться назад, но вмешался кто-то из начальства и она опять качнулась вперeд, надеясь на этот раз победить.

Грохнуло где-то внизу на дороге, поднялся фонтан разрыва вблизи уцелевшего немецкого броневика. Между холмами показался большой танк, поводил орудием, уточняя наводку и вторым выстрелом накрыл позицию броневика, разнеся тот в разные стороны рваными листами железа. Из-за гребня холма показалась густая цепь пехоты в словацкой форме, рванулась вниз к траншеям, где всe ещe продолжали драться русские десантники. Немецкая пехота устремилась вниз, оставляя на склонах разбросанные тела.

Поручик проводил взглядом пробегающих мимо солдат своего батальона и провалился в спасительную темноту.

Спустя минуту к ним подбежал надпоручик Орсак, оглядел своего друга, задал торопливый вопрос.

- Ну, как он?

- Рана тяжeлая, но не смертельная. - Отозвался четарж Плачек, который, как было известно надпоручику, являлся представителем коммунистов в его роте, а теперь батальоне. И был главным претендентом на роль комиссара, если русские решат ввести это звание в новой словацкой армии. Надпоручик кивнул головой и поспешил дальше руководить действиями своего батальона. В том, что он, отныне, полноправный командир батальона не оставалось сомнений ни у кого, в том числе, и у самого надпоручика.

Майор Маргелов молча шeл мимо позиций первой роты. Хотелось выть волком и кататься по этой проклятой земле, но приходилось только скрипеть зубами, старательно пряча любые эмоции. Потери были просто страшными! Из ста семидесяти человек сводной советско-словацкой роты в живых осталось чуть меньше восьмидесяти. Причем, самостоятельно стоять на ногах могли только тридцать два человека, включая командира роты. Капитан Сивцов, припадая на раненую ногу, сопровождал комбата по своим бывшим позициям, судорожно втягивая воздух сквозь сжатые зубы около каждого трупа своих бойцов.

- Простите меня, ребятки! - Шептал про себя майор Маргелов. - Не могли мы помочь, не могли!

Капитан Сивцов старательно поворачивал лицо навстречу ветру, пытаясь высушить текущие по лицу слeзы. Комбат отворачивался, делая вид, что не заметил этого.

Надпоручик Орсак, сопровождавший русского майора, оценивал реалии этой бойни и поражался. Два немецких батальона четыре часа пытались сломить сопротивление одной русской роты, пусть и усиленной словацким взводом. Правда, второй батальон немцев подошeл к исходу второго часа. Но всe равно! Держаться столько времени против сильнейшей в мире, по утверждению генералов Вермахта, пехоты - это многое значит.

А значит это, прежде всего, то, что "сильнейшая в мире пехота" сейчас прочeсывает окрестные холмы, добивая последние остатки немецких батальонов. И разговаривает, а вернее матерится, эта "сильнейшая в мире пехота" по-русски.

Надпоручик уже получил свою долю удивления, обнаружив, что из тридцати четырeх человек словацкого взвода, входящего в данную роту, живыми из этой бойни сумели выбраться только девять человек. Конечно, немцы нанесли сюда основной удар в последней атаке, но только после того, как предварительно обнаружили в данном месте самое слабое сопротивление. Приходится, как не обидно, признать, что пришедшие на помощь русские бойцы понесли намного меньшие потери в этом же самом месте. Что заставляло, как следует, задуматься. Орсак повернулся к подпоручику Режняку, которого он назначил адъютантом батальона, с очередным приказанием записать свои наблюдения. Нужно было формировать новую армию, не боящуюся противника, каким бы многочисленным он не был.

Майор Маргелов, отбросив так мешающие эмоции и обиды, старался сформулировать свои требования к вооружению воздушно-десантных частей. Что необходимо в первую очередь? Что нужно сбросить второй волной? Без чего можно обойтись? Кого надо ставить командирами десантных подразделений?

В это самое время майор Воронов торопил приданных ему сапeров. Нужно было, кровь из носу, проверить змеящуюся впереди дорогу на наличие мин. Надо было выпросить у десантного командования, или словацких союзников, хотя бы, минимальный десант. Соваться без пехоты в эти горы было чистым самоубийством.

Собирала свежей тряпицей пот с горячего лба раненого лейтенанта Сергиенко словацкая девица Петра, шепча слова молитвы, которую еe подопечный не только не понимал, но и не признавал. Было Петре немного не по себе, но покойная бабушка говорила, что вымолить у господа бога можно даже самого страшного грешника. А какой еe Иван грешник? Молиться не умеет? А как против врага воюет! Петра перекрестилась и окунула очередную тряпицу в ведро с холодной водой, которую притащил еe младший брат.

Майор Маргелов прикинул состав оставшихся у него рот. Нужно выделить десант танкистам майора Воронова, который подгоняет своих подчинeнных, торопясь выйти к Дунаю, обозначенному их танковому корпусу в качестве основной цели. Необходимо определить раненых, пристроив их в словацкие госпитали, пока не подойдут тылы советских армий. Надо похоронить убитых, отдав им последнюю дань уважения.

Предстояло много дел, решить которые желательно немедленно.

27 августа 1941 года Северное море

Зденек не любил море, вернее он его ненавидел, хоть и вырос на берегу Данцингской бухты. И по собственной воле не приближался к полосе прибоя ближе десятка метров. А причина была простой. Зденека мутило. Всегда и везде, стоило ему только оказаться на палубе любого корабля, даже если это было старое ржавое корыто, давно пришвартованное к пирсу. Стоило палубе наклониться хотя бы на пару градусов, как Зденека немедленно скручивал приступ морской болезни в самой жесточайшей еe форме. Отец, всю жизнь проходивший на рыболовецких траулерах мотористом, только плевался, наблюдая такое поведение сына, да подозрительно поглядывал на мать, подозревая ту в измене. Но пани Малгожета всего лишь подводила обоих к большому зеркалу, висящему в спальне, и оставляла перед ним. Отец смущeнно кряхтел, осматривая сына, который был похож на него, как две капли воды, и отправлялся пить пиво со своими друзьями. В конце концов, родители сумели найти сыну работу на судоремонтном заводе, спасая своe непутeвое чадо от предназначенной ему по рождению судьбы рыбака. Так, Зденек и прожил бы свою жизнь рядом с морем, держась как можно дальше от него, но грянула война и жолнежа Козловского закрутила череда событий, приведшая его, в конце концов, на Британские острова.

Сколько за эти два года Зденеку пришлось путешествовать ненавистным морем, не помнил и он сам. Сначала остатки их части, разгромленной немцами, перебрались в Румынию, откуда разными путями стеклись во Францию. Зденеку не повезло, ибо пришлось долго шлeпать на каботажном пароходе вокруг Италии, и к концу путешествия он готов был выброситься за борт, лишь бы не терпеть эту муку. Но, к счастью, на горизонте показался Марсель и капрал Козловский сохранил себя для будущего Польши. Затем их перебрасывали из одной провинции Франции в другую чаще всего по железной дороге, к великой радости Зденека, но иногда и по воде, превращавшей, для него, путешествие в немыслимую пытку.

Пришлось ему вволю поблевать и при бегстве из захваченной Германией Франции. Старый рыбацкий сейнер, который удалось нанять на последние деньги солдатам его взвода, болтался в Ла-Манше почти двое суток, борясь со штормом, пока не сумел доползти до побережья Англии. Выбравшись на берег, Зденек дал страшную клятву, что отныне он окажется на палубе корабля только для одной цели - возвращения домой.

И вот это время наступило.

Британцы решили, что находящиеся в их подчинении польские части намного нужнее в Польше, где Вермахт и Красная Армия никак не могли выяснить, кто же из них сильнее. И хотя немцы сумели потеснить русских, те не собирались признавать своe поражение, нанося германской армии весьма чувствительные удары в других местах. Кажется немецкий фюрер, решивший любой ценой доказать своe превосходство, просчитался и помог своему врагу. Пока Вермахт старательно накапливал свои самые боеспособные части в Польше, русские смогли нанести ему несколько чрезвычайно ощутимых ударов на второстепенных участках фронта. По крайней мере, командир взвода сегодня утверждал, что советские части вышли к окрестностям Братиславы. А там, насколько помнил Зденек, и до Вены рукой подать.