Константин Калбанов - Рыцарь - Степь
— А что, мы должны были прибыть к какому то сроку.
— Нет. Но все же месяц…
— Ну и что.
— Этот путь, для всадников не должен был превысить недели.
— Мы не спешили.
— А каким путем вы двигались, где особенно долго задерживались?
— Я что-то не понимаю, о чем идет речь. Вы что же требуете от меня чтобы я предоставил вам отчет о своих действиях?
— Помилуй бог, сын мой. Я просто интересуюсь.
— Вы приходите ко мне домой, отрываете меня от завтрака, заявляя, что явились по срочному делу, а вас интересует всего лишь то, где я пропадал месяц. Подождите брат Горонфло, — резко вскинув руку и пресекая попытку инквизитора заговорить раздраженно бросил Андрей. — Начнем с того, что я и мои люди честно и полностью отслужили положенный срок под сенью креста нашей Святой Матери Церкви. Смею вас заверить, отслужили честно и настолько хорошо, что все пограничье по сей день восхваляет нашу службу. Трибунал Святой инквизиции по косточкам разобрал то как мы несли службу на границе и признал нашу службу достойной всяческих похвал. Но как вы правильно заметили, месяц назад наша служба была окончена и я не должен и не намерен отчитываться перед инквизицией за свои действия, единственный кто может потребовать от меня отчета, это мой сюзерен, маркграф Йоркский. Конечно если у инквизиции есть вопросы и я свершил, что либо, что могло бы бросить тень на мою праведность или праведность моих людей, то я готов предстать перед трибуналом и ответить на все вопросы.
— У инквизиции пока нет оснований вызывать вас на заседание трибунала.
— Тогда я повторюсь. Моя служба в святом воинстве окончена, и я не вижу причины по которой должен отчитываться перед вами за свои действия. У вас есть еще вопросы, кроме этого?
— Нет, — в словах и движениях инквизитора не осталось и следа от еще недавнего показного смирения. Сейчас перед Андреем предстало истинное лицо брата Горонфло и то, что видел Андрей не могло его порадовать. Было понятно, что только что он нажил себе врага, хотя тот и не был ему другом и все время пока Андрей отсутствовал, только и делал, что копал под него, но сейчас он открыл личный счет к выскочке рыцарю, а это уже было опасно. Андрей прекрасно осознавал все это, но сдержаться не смог.
— В таком, случае прошу прощения, но я хотел бы закончить завтрак. Мне предстоит трудный день. Нужно объехать все владения и проверить как велись дела в мое отсутствие.
— Конечно. До свидания, сын мой.
Когда Андрей немного успокоившись спустился к столу, то застал там хмурого и задумчивого падре Патрика и бледную испуганную Анну.
— Что-то случилось?
Анна как и подобает примерной супруге промолчала, ее воспитание не позволяло вести серьезные разговоры при посторонних, кем в сущности и являлся падре, не смотря на его близость их семье.
— Сын мой, только что ушел брат Горонфло.
— Это я знаю.
— Нам надо поговорить.
— А как хорошо начиналось, «Вызываем в Москву». Как плохо кончилось, «Художественной самодеятельности».
— Что вы сказали, сын мой.
— Я говорю, пройдемте в кабинет, падре.
— Вы не хотите закончить завтрак.
— Позавтракал уже, — отмахнулся Андрей.
От благостного и игривого настроения захватившего его с утра, не осталось и следа. Испортил его разумеется визит этого надутого индюка в инквизиторской рясе. А вот теперь свою ложку дегтя видать решил подлить и падре Патрик. Все бы ничего, но вот только это все сильно расстроило и напугало Анну, а вот жену то он расстраивать не хотел ни коим образом. Придется успокоить. Но только потом. Надо сначала узнать что такого хочет сообщить ему падре.
— Я слушаю вас.
— Брат Горонфло вышел отсюда в очень плохом настроении, я бы сказал, что он был прямо таки взбешен, хотя и старался спрятать свое бешенство под маской смирения. Но я слишком хорошо знаю этих людей, да что уж там, если даже Анна это заметила. Что здесь произошло?
— Этот надутый индюк, захотел чтобы я отчитался перед ним, где я шлялся вместе с моими людьми в течении месяца.
— Этот, как вы выразились, надутый индюк, на деле является дознавателем инквизиции и не самым плохим и заводить в его лице личного врага я вам не советовал бы. Люди с куда более прочным положением и влиянием обломали о него зубы, а некоторые, особо рьяные прошествовали на костер, причем живыми. — Говоря это падре имел в виду, что приговоренных к сожжению на костре в основе своей перед казнью умерщвляли и только в особых случаях, приговоренных сжигали живьем. — Так что вы ему ответили?
— Что, моя служба в святом воинстве окончена и я не намерен отчитываться перед ним в своих действиях, если это не связано с прегрешениями перед Церковью.
— Неужели была необходимость в столь резком ответе. Я не узнаю вас, сын мой. Вы всегда такой рассудительный и вдруг…
— Ну во первых, не такой уж я и рассудительный, а во вторых не вдруг.
— Не хотите объяснить.
— Да видно придется, — вздохнул Андрей. — Впрочем, я и так собирался серьезно поговорить с вами.
Не торопясь, обстоятельно Андрей начал свое повествование о его пребывании на южной границе. Он рассказал о странном особом внимании инквизиции на границе со степью. О том, что там повсюду напичканы соглядатаи инквизиторов, что вся пограничная стража фактически является воинством подвластным инквизиции, о странностях в поведении инквизиторов, об их стараниях сохранить в тайне сам факт существования Южной империи, о том, что ему удалось узнать об орках, об их отношении к людям и их вероисповеданию, о самой империи и о других государствах.
Андрея с падре связывала тайна гибели отряда инквизиции, который больше года назад направлялся в Новак, с явной целью расследовать деятельность Андрея и самого падре, а затем придать суду. Так что они были повязаны настолько крепко, что Андрей не опасался открыть перед ним все свои карты. Единственное о чем, пока помалкивал Андрей, так это о том, что он является пришельцем из другого мира. Точно это знал только купец Бэлтон и о чем-то таком догадывались спасенные им на орочьей стороне, но они крепко хранили тайну.
Однако чем дольше рассказывал Андрей, тем все явственнее понимал, что о многом из этого падре знает и так, потому что практически все время он слушал Новака вполуха. Единственно когда его внимание обострялось, это тогда когда Андрей говорил о том, что сейчас творится в Империи, и о бое ипрецев со степняками. Даже о порядках степных орков и о том, что они ни коим образом не мешают свободе вероисповедания людей, падре прослушал без должного внимания и даже не выказал ни удивления, ни недоверия. Просто молчал. Как то так странно молчал. Рассеяно.
— Падре, мне кажется, что вас не очень удивляет мой рассказ. У меня стойкое убеждение, что все это вы знали и раньше. Ну же, падре. Нас связывает столько общего, что стань это известно инквизиции, мы целехонькими взойдем на костер, разве только языки нам вырежут, чтобы даже на костре мы не выкрикнули ничего лишнего.
— Что, я могу сказать, — тяжело вздохнув начал священник. — Вы и сами прекрасно понимаете, что церкви об орках известно гораздо больше, чем даже удалось узнать вам. Скажу больше, есть толмачи, которым известен орочий язык и не только степняков, но и имперский, и язык северных орков. И вы правы орков действительно стали называть так после того как узнали, что сами они себя зовут, урукхай. Единственно о чем не известно церкви, так это о последних событиях в империи и абсолютно неизвестна организация их армии, ее возможности и вооружение. Здесь вам известно гораздо больше.
— …?
— Вы хотите спросить, к чему тогда такая таинственность? Все просто. Не все знания идут на пользу. Людей объединяет ненависть к оркам. Если же люди узнают о том, что дикостью отличаются только северные орки, то из этого не выйдет ничего хорошего. В душах людей поселится червь сомнения, а вот это уже плохо, потому что тогда единства добиться будет очень сложно. Не все обстоит так плохо, как вы думаете. На самом деле собрать армию, чтобы отбить нападение имперцев не так трудно. Я бы сказал, что даже легко. И проблем с командованием не будет ни каких, командующего назначит Папа, причем назначит не какую ни будь бездарь, а лучшего из имеющихся и трудностей здесь не будет. Я ведь говорил, что церковь обладает большой властью. Так что с Божьей помощью армию врага мы встретим и разобьем. А вот если люди будут испытывать сомнения, тогда будут проблемы.
— Вы настолько уверены в своих словах.
— Иначе не говорил бы об этом столь убежденно.
— Мне это нравится. Нет, когда сотни лет назад церкви стало известно о южных странах, это не было лишено смысла. Но теперь… Пока церковь при помощи инквизиции тормозила развитие людей, орки развивались и шагнули далеко вперед. Сегодня это реальная сила, настолько реальная, что попросту сметет нашу армию и поработит людей, превратив их в послушных рабов. Всех людей падре. Потому что нам некуда отступать, мы ведь находимся в окружении врагов и те кто спасется от имперцев окажется в котлах лесовиков, отступивших в степь захватят степняки и перепродадут все тем же имперцам. Это тупик падре.
