Кассандра Клэр - Город стекла
– Спокойно ночи, Клэри, – пожелал Джейс.
Он сложил руки по бокам и словно перестал дышать. Клэри и сама задержала дыхание. Она протянула руку и кончиками пальцев дотянулась – настолько слабо, легонько, что прикоснись она к кому-то другому, то не ощутила бы контакта, – до руки Джейса. Возникло легкое покалывание, как если бы Клэри задержала ладонь над открытым огнем. Джейс вздрогнул и тут же расслабился. Закрыл глаза, и от ресниц на щеки легли легкие тени. Чувствуя, что Клэри наблюдает за ним, Джейс улыбнулся. Интересно, какой он с утра – лохматый, с припухшими веками?
Несмотря ни на что, Клэри вдруг почувствовала себя счастливой.
Взяв Джейса за руку, она прошептала:
– Спокойной ночи.
Они уснули, как дети в сказке.
15
Когда мир рушится
Большую часть ночи Люк наблюдал за движением луны. Сквозь прозрачную крышу Зала чудилось, будто сребреник катится по стеклянной крышке стола. В полнолуние, как сегодня, зрение и прочие чувства оборотней сильно обостряются: даже в человечьем обличье Люк ощущал кисловатый душок сомнений, издаваемый людьми в Зале, и резкий аромат страха. Прямо отсюда ликантроп чувствовал, как беспокойно, в ожидании вести от вожака, меряют шагами темный лес его братья.
– Люциан, – позвал низкий и в то же время пронзительный голос Аматис. – Люциан!
Вынырнув из задумчивости, Люк с трудом сосредоточил взгляд усталых глаз на разрозненной группе людей. Тех немногих, кто согласился хотя бы выслушать его план. Знакомые по прошлой жизни в Идрисе: Пенхоллоу, Лайтвуды, Рэйвенскары – и те, кого он встретил впервые. Например, Монтеверде, семья, содержащая Институт в Лисабоне и говорящая на смеси португальского и английского. Или Насрин Чодри из Института в Мумбаи. Она носила темно-зеленое сари, расшитое рунами из чистого серебра, отчего Люк невольно морщился, стоило девушке подойти слишком близко.
– В самом деле, Люциан, – согласилась Мариза. Ее маленькое бледное личико несло отпечаток глубокой усталости. Люк не ожидал, что она или ее муж придут, и потому был благодарен за присутствие, хотя горе и ожесточило Маризу сверх меры. – Ты сам созвал нас, так будь добр, удели нам внимание.
– Он и уделяет. – Аматис сидела, подобрав под себя ноги, как молоденькая девушка. Взгляд ее оставался твердым. – Люциан не виноват, что последний час мы только и ходим кругами.
– И будем ходить, пока не найдем решения, – резко заявил Патрик Пенхоллоу.
– При всем уважении, Патрик, – с сильным акцентом перебила его Насрин, – решения может совсем не найтись. Лучшее, на что можно надеяться, это план Люка.
– План, который не предусматривает нашего рабства и… – начала было Цзя, жена Патрика, но замолчала, прикусив губу. Это была привлекательная, стройная женщина, очень похожая на дочь Алину. Люк хорошо помнил, как Патрик бежал в Китай и там женился на Цзя. Тогда чуть не разразился скандал, потому что родители подобрали Патрику невесту из Идриса. Однако Патрик прославился бунтарским характером, который сейчас здорово помогал.
– Или содружества с нежитью? – подсказал Люк. – Как раз его избежать не получится.
– Само содружество не проблема, – заметила Мариза. – Дело в местах на Совете. Конклав не отдаст их нежити. Рогом упрется, но не отдаст. Сам знаешь, целых четыре…
– Не четыре, – возразил Люк. – Одно – Дивному народцу, второе – Детям луны, третье – Детям Лилит.
– Магам, феям и ликантропам, – тихом голосом и выгнув брови заключил сеньор Монтеверде. – Что же вампиры?
– Они ничего не обещали, как и я – им. Вампирам, похоже, не особенно хочется вступать в Совет. Они не любят мой народ, равно как и всякие собрания и правила. Впрочем, если передумают, дверь для них открыта.
– Малахи и его шайка ни за что не отдадут места вампирам. А без вампиров нам не набрать достаточно голосов в Совете, – пробормотал Патрик.
– К тому же без них нет шансов на победу.
– Вообще-то есть, – сказала Аматис, верившая в план Люка больше самого брата. – И без вампиров в Идрисе хватит нежити, которая выступит на нашей стороне. Неслабой нежити. Одни только маги…
Покачав головой, сеньора Монтеверде обратилась к мужу:
– План – бредовый, он ни за что не сработает. Нежити нельзя доверять.
– Этот план сработал во время Восстания, – напомнил Люк.
Сеньора Монтеверде скривила губы:
– Тогда Валентин набрал армию из идиотов. На сей раз у него полчища демонов. Откуда нам знать, что бывшие члены его Круга не примкнут к хозяину, услышав призыв?
– Думайте, что говорите, сеньора, – пророкотал Роберт Лайтвуд. За целый час он заговорил впервые. Большую часть времени глава семейства Лайтвудов провел в молчании, обездвиженный горем. За последние три дня у него на лице прибавилось морщин. По сгорбленным плечам и сжатым кулакам было видно, как человек страдает; Люк не мог винить его – хоть он и недолюбливал самого Роберта, однако видеть, как такой великан от горя теряет силы…
– Думаете, я вернусь к Валентину после гибели Макса? Моего сына убили…
– Роберт, – пробормотала Мариза, кладя руку на плечо мужу.
– Если не сдадимся, погибнут наши дети, – сказал сеньор Монтеверде.
– Если вы так считаете, то зачем пришли? – спросила Аматис, вставая. – Я думала, мы все согласны…
«Я тоже так думал», – сказал про себя Люк. Та к всегда с нефилимами – шаг вперед, два назад. Они сами ничем не лучше нежити. Видели бы себя со стороны. Привыкли решать дела боем, как стая оборотней.
У дверей что-то мелькнуло. Если бы не полная луна, Люк и не заметил бы, не узнал того, кто проскользнул мимо входа. Не разыгралось ли воображение? Порой, когда Люк очень уставал, в игре света и тени мерещилась Джослин.
Откуда ей тут взяться?
Люк поднялся на ноги.
– Пойду подышу. Скоро вернусь, – сказал он и двинулся к дверям, спиной чувствуя взгляды собравшихся, даже Аматис.
Сеньор Монтеверде зашептал на ухо жене, и в потоке слов Люк уловил lobo, «волк» по-португальски. Небось решили, что Люк идет нарезать круги по площади и выть на луну.
Воздух на улице был свеж и прохладен. Небо отливало серым, как листовое железо. На востоке алела полоска рассвета, окрасившая ступени крыльца бледно-розовым. На ступенях Люка дожидался Джейс. Его белый траурный наряд, словно пощечина, напомнил о потерях – уже понесенных и тех, которые еще предстоит понести.
Люк остановился за несколько ступеней до Джейса:
– Зачем пришел, Джонатан?
Джейс не ответил, и Люк мысленно проклял себя за забывчивость. Джейс страшно не любил, когда его называют полным именем, и обычно отвечал очень резко. В этот раз полное имя, похоже, не резало Джейсу слух. Его лицо было ничуть не менее мрачным, чем лица взрослых в Зале. И хотя, по закону Конклава, Джейса только через год признают совершеннолетним, он уже хлебнул столько лиха, сколько иной взрослый не видит за всю жизнь.
– К родителям пришел?
– К Лайтвудам? Нет, – Джейс покачал головой, – я к тебе.
– Хочешь о Клэри поговорить? – Люк спустился на несколько ступенек. – С ней все хорошо?
– Да, все путем. – Услышав имя сестры, Джейс напрягся, отчего неспокойно стало самому Люку. Впрочем, Джейс не соврет, если с Клэри что-то случилось.
– Тогда в чем дело?
Джейс заглянул мимо Люка в Зал через открытые двери:
– Как собрание?
– Не особенно бодро. Охотники не желают сдаваться Валентину, но еще меньше они желают присутствия в Совете нежити. Не получив мест в Совете, мой народ биться не станет.
Глаза Джейса вспыхнули.
– Конклав будет не в восторге от твоего плана.
– Я не развлекать их пришел. Лишь бы поняли: мой план лучше, чем заведомое самоубийство.
– Конклав будет тянуть резину. На твоем месте я бы поставил им крайний срок. Та к они лучше работают.
Люк невольно улыбнулся:
– К закату все, кого я призову, явятся к Северным вратам. Если к тому времени Конклав не даст согласия, мои воины развернутся и уйдут. Дольше мы ждать не сможем, иначе до полуночи в лесу не укрыться.
Джейс присвистнул:
– Эффектно получится. Надеешься, толпа нежити вдохновит Конклав или хотя бы напугает?
– Отчасти и то, и другое. Многие члены Конклава связаны с Институтами и к виду нежити привычны. А вот реакция коренных идрисцев меня волнует: нежить у врат может их сильно напугать, посеять панику. Впрочем, не помешает лишний раз напомнить горожанам, насколько они уязвимы.
Джейс взглянул на руины Гарда, черным шрамом уродующие холм.
– Вряд ли кому-то нужны еще напоминания. – Джейс ясным, серьезным взглядом посмотрел на Люка. – Я тебе кое-что скажу, но это между нами.
– Зачем же мне? – Люк не сумел скрыть удивления. – Скажи Лайтвудам.
– Ты здесь по-настоящему главный, сам знаешь.
Люк не спешил отвечать. Глядя в бледное, изможденное лицо Джейса, он внезапно – позабыв о собственной усталости – ощутил, как в сердце рождается сочувствие. Захотелось доказать пареньку, которого столько раз предавали взрослые, что эти самые взрослые не все одинаковы.
