Михаил Гуткин - Попадать, так с музыкой!
71
— Федор Савич, я подумала над вчерашними вашими словами, и появился еще один вопрос.
— Только один?
— По той теме только один. Вот послушайте. Когда Гудериан на своих танках прорвал фронт и резко пошел вперед, он оторвался от основной массы немецких войск. Как бы, вытянулся в струночку. Почему же французы, например, не ударили по нему с флангов? Они ведь легко могли перерезать ему движение. А тогда, ввязавшись в сражение, он потерял бы темп и был бы разгромлен.
— Вот тут ты, Анюта, попала в самую точку. На этот вопрос в нашем генштабе не нашли ответа. Более того, я тебе открою еще один секрет — немецкие генералы боялись именно такого варианта развития событий и собирались отдать Гудериана под суд. Но когда тот дошел до пролива, то сработало правило: победителей не судят. Что касается полководческих талантов французских генералов — так Гитлер оказался полностью прав в оценке умения французов воевать.
Ответ на этот вопрос, на самом деле, я знала, точнее, помнила из истории, но он позволил перейти к следующей серии вопросов, которые следовало уже задавать осторожнее.
— Федор Савич, вы, пожалуйста, не обижайтесь заранее, но теперь у меня есть несколько вопросов, которые могут показаться провокационными.
— Ладно, давай, терзай старика, раз пришла. Я уже давно понял, что так просто от тебя не отвяжешься. Тем более, что я примерно предполагаю, о чем ты собираешься спрашивать.
— Скажите, Федор Савич, а как поведут себя наши бойцы при внезапном нападении? Не при таком, что просто начали стрелять, а при таком, когда сначала бомбежка и артиллерийский обстрел, а потом танки и пехота?
— Ты, Аня, что-то сильно сгущаешь краски. Конечно, рано или поздно Германия на нас нападет — это к гадалке не ходи. Но пограничников так просто не пройдешь, а там подойдут наши части. И ударят так, что немцам мало не покажется.
— Федор Савич! Во-первых, пограничники, при всем желании, самолеты и танки не смогут остановить. Они будут работать только по пехоте. А, во-вторых, помнится мне, что не так давно вы сами говорили, что транспортных средств не хватает. Так что и наши части подойдут не сразу.
— Говорил, — запыхтел Окулов, — не отрицаю. Я уже предупредил местные власти, что, в случае чего сразу, отберу у них все грузовики и почти все телеги и подводы. Из-за этого и с местным секретарем райкома партии бодался. Но кое-как сумел его уломать, напирая на то, что это в самом крайнем случае и исключительно с его ведома.
— А если еще летчики проворонят вражеские самолеты, то всем на земле мало не покажется, — продолжала гнуть свою линия я.
— Вот с летчиками проблема. Они мне не подчиняются. Я с ними могу только договариваться. Реально им может приказать только Командующий Особым Западным Округом товарищ Павлов. Но у него, к сожалению, на слова о возможности скорого нападения Германии на СССР ответ только один. И тебе его не скажу, потому что цензурных слов в этом ответе нет. Единственно, что я начал у себя делать — это тренировать зенитные расчеты и учить бойцов правильно стрелять по низколетящим целям. В этом мне летуны помогают — выделили два планера и еще бросают на парашютах мешки с песком. Так что десантников, в случае чего, мы не пропустим.
— И все-таки, Федор Савич. А как с танками?
— С танками трудно. Пускали мы пару раз танки на позиции бойцов. Те нервничали, но с мест не убегали. Только проблема в том, что все бойцы знали: танки ни стрелять, ни давить гусеницами их не будут. А вот, как они себя поведут в реальном бою, тебе сейчас никто не скажет. В моей дивизии участников войны с японцами всего три человека, включая меня, а финны обходились без танков. Так что тут все будет зависеть от морального духа бойцов. Этим сейчас комиссар и политруки занимаются.
72
— Но вот предположим, что внезапно напали немцы. Что будут в первую очередь делать ваши командиры полков?
— Отражать нападение и со мной связываться.
— А если с вами связи не будет?
— Как это не будет? Мы сейчас уже дополнительную скрытую проводку сделали. А на крайний случай в каждом полку есть делегаты связи.
— Так проводку могут даже случайно повредить. Например, снаряд разорвется. А делегата связи диверсанты застрелят. И, извините, вдруг сюда попадет бомба?
— Ну, ты вцепилась! Впрочем, недаром я просил тебя посмотреть свежим взглядом. Мы сейчас говорим, и я понял, что этот вопрос надо будет с комполками оговорить. Я, пожалуй, составлю и выдам им заранее самые четкие инструкции, на несколько вариантов развития событий. Чем больше предусмотрено, тем меньше шансов, что кто-то из подчиненных напортачит. Но вижу, что у тебя еще есть вопрос.
Ха, у меня, как всегда, разных вопросов вагон и маленькая тележка, так что идем дальше.
— Предположим, что какое-то ваше подразделение (батальон или даже полк) попало в полное окружение. Что они тогда по планам должны делать? Я понимаю, что есть Полевой Устав РККА, но там все общие рекомендации, а тут нужна будет самая, что ни на есть, конкретика.
— Во-первых, кроме Полевого Устава есть еще Боевой устав пехоты 1938 г., который никто не отменял хотя, боюсь, он устарел (учти — я тебе этого не говорил). А, во-вторых, многие вещи в Полевом Уставе прописаны достаточно точно.
— Федор Савич, я, извините, зануда. Ваши командиры хотя бы пару раз прорабатывали с бойцами действия в окружении?
— Да уж, зануда! И Васю мне жалко, хотя может его именно такая жена и устраивает. Успокойся, подцепила меня. Не прорабатывали мы этот вопрос. Но, пожалуй, я дам задание командирам полков провести с комбатами штабные учения на эту тему. Пусть попотеют. Скажу, что нужно для выявления самых находчивых и перспективных командиров.
— Теперь еще один важный вопрос, Федор Савич, который несколько в стороне от темы нашего разговора. Вам ведь капитан Максимов докладывал о шпионе?
— Конечно. И тебя при этом хвалил.
— Нет, я не о похвалах, а о том, что засылка таких вот незадачливых шпионов может свидетельствовать о скором начале боевых действий.
— И об этом говорил. А к чему все это ты ведешь?
— Дело в том, что перед самым-самым нападением сюда будут в массовом порядке заброшены диверсанты, которые начнут резать связь, отстреливать командиров и заниматься прочими гадостями. При этом сил НКВД и НКГБ может просто оказаться недостаточно. Поэтому хотелось бы, чтобы вы заранее наметили те подразделения, которые в случае проявления подобных диверсий сразу же будут приданы нашим органам для борьбы с диверсантами. Тут новички не подойдут. Нужны будут и бойцы с опытом, и командиры, которые будут четко взаимодействовать с НКГБ. Хорошо бы провести втихую нечто вроде совместных учений. Честно говоря, я до этого додумалась уже здесь, у вас. После допроса того неудачника и разговора с Максимовым. Даже с Васей эту идею не обсуждала.
— А что. Мне такая идея нравится. Мы ведь отрабатываем взаимодействие разных родов войск. Можно отработать и взаимодействие с органами в критических ситуациях. Вернешься домой — обговори с мужем. Он ведь у тебя теперь начальник горотдела. Можешь сказать, что я, со своей стороны, пару рот готов выделить.
— И последнее, Федор Савич. Извините, но вы сами прекрасно видите, что дело идет к войне. Первые удары вместе с пограничниками примет на себя ваша дивизия. Может быть, стоит отправить жен и детей командиров куда-нибудь в летние лагеря, скажем на Волгу? Хотя бы на месяц. Например, с 15 июня по 15 июля?
— Согласен. Я сам об этом подумываю. И даже запланировал на завтра обсуждение этого вопроса с комиссаром. Если не жен, то хотя бы детей — у нас в дивизии 123 ребенка разных возрастов — с несколькими сопровождающими. Хорошо. На сегодня все. Ужинать и отдыхать.
73
В комнате я снова залегла и задумалась. Вроде бы все потихоньку налаживается. С Окуловым никаких проблем. Действительно, мировой мужик. Младших по чину выслушивает внимательно, на вопросы старается отвечать так, чтобы даже дилетанту (то есть мне) было понятно. Это в плюс. Занятия в разведроте идут нормально, если не считать проблем с лошадью (буду надеяться, что сумею обойтись ногами или автотранспортом). Жаль, что времени маловато — еще бы месячишко, и мы с бойцами стали бы понимать друг друга, если не с полуслова, то, по крайней мере, с двух слов, что на первое время вполне достаточно. Тем не менее, это тоже в плюс, пусть и маленький. Про взаимодействие органов с армией для обезвреживания диверсантов я хорошо придумала. Это уже не маленький, а полноценный жирный плюс. Интересно, а какие у меня минусы? Пока только один, зато тоже полноценный и даже больше — одна дивизия, какой бы она ни была замечательной, погоды не сделает. Но выше головы не прыгнешь. Хоть в чем-то сумеем фашистам нагадить, помешать их планам — уже хорошо. Все, сплю.
