Вадим Мельнюшкин - Затерявшийся (Дилогия)
– Проверь двери.
Их в коридор выходит еще две, и обе с навесными замками. Запертыми. Один удар, другой.
– Оружейка!
Еще удар, второй, третий.
– Есть склад!
Самый опасный зверь – это хомяк, по степени угрозы для жизни стоит сразу перед жабой. Хомяк ефрейтора, может, и недотягивал до моего, но очень стремился сравняться. Уже минут пять мечется как угорелый, что-то постоянно тащит в нору.
– Эй, закругляйся. Мы сюда зачем пришли? Детонаторы нашел?
– Да!
– Так какого…
– Ща, минирую.
Ну, это дело оставлять и правда ничего не стоит. Еще две минуты.
– Командир, сто секунд.
Ага, рвем когти. Пробегая мимо вскрытых дверей, заметил брошенный по полу детонирующий шнур и дымок в одной из комнат. Видно, ефрейтор постарался и оружейку заминировать. Бегом, бегом, протискиваюсь в дыру. Крамской, вцепившись в огромный, связанный, вероятно, из простыней, куль, уподобившись муравью, шлепает по ручью. Смотри-ка, и мне такой же приготовил, твою мать… А что делать, кому сейчас легко?
Успели, даже пяток вздохов сделал, прежде чем рвануло. Чтобы бревна как спички летали по небу, такого я еще не видел. Похоже, вся деревня будет нас долго костерить – вряд ли где одно целое оконное стекло осталось, небось даже на керосинках колбы потрескались.
– Наших никого не зацепит?
– Да вроде не должно, – ефрейтор почесал затылок, стянув каску. – Там всего-то килограмм пятьдесят было, ну если мины считать, то чуть больше.
– Чем тюки-то набил?
– Детонаторов четыре коробки, три машинки, два ящика минных взрывателей, два ящика гранат, ленты пулеметные, четыре цинка патронов и по бухте детонирующего и огнепроводного шнура. Ну и мелочь какая-то – обоймы, магазины к автомату…
Плюшкин, чистый Плюшкин.
– Фролов, прикрываешь, через две минуты за нами. Побежали, собиратель земли русской.
Не побежали, конечно, но минут через пять были уже в лесу, где нас и догнал Фролов, на которого я сразу же спихнул свой куль – в лесопосадках автомат, на мой взгляд, практичнее пулемета, по крайней мере огонь можно открыть чуть быстрее. А может, просто тяжесть переть не хотелось. Кстати о пулемете, это был тот самый эсэсовский трофей, и правда оказавшийся переделкой «восемнадцатого» «браунинга». Мельер имел с такими дело в Польше. История с ним оказалась интересная – лицензию на производство у американцев купили бельгийцы, чуть подшаманили, ну там рукоятку пистолетную добавили, ствол сменный, и стали не только выпускать, но и свою лицензию продавать. У них ее Великопольша и купила, только у этих что-то не очень заладилось – за десять лет выпустили десять-двадцать тысяч таких пулеметов, да почти все без сменных стволов, то, что нам один достался, это великая удача. Хотя… лучше бы СС, чем немецким вооружали. Нет, вооружали, конечно, но у СС свое хозуправление, что могло – то гребло, но по остаточному принципу – малосерийка, что Вермахту не в жилу, да разного рода трофеи, по той же причине. Естественно, это оружие плохим не было, просто достаточно редким, а потому его ремонтопригодность являлась ограниченной. Нам это пока ничем особым не грозит – стволы были если не нулевые, то вполне пристойные.
На подходе к точке встречи замаскировали ношу под огромной елкой и двинулись очень осторожно. Все оказалось в норме, весь личный состав, кроме пулеметного расчета, что держал западный подъезд к деревне, аккуратно заныкался, держа круговую оборону.
– Матвеев, как у вас?
– Да все в норме, патронов только пожгли уйму, жалко.
– Не тужи, наш сапер немецкую оружейку почистил, кроме патронов, вроде даже ленты упер.
– А пулемет?
– Не было пулемета, товарищ старший сержант, – Крамской виновато пожал плечами. – Только ленты. Две по пятьдесят и две в коробках, наверно, по двести пятьдесят. Еще три цинка винтовочных и цинк пистолетных патронов должны быть.
О, значит, и автоматы у нас не на голодном пайке. Придется благодарность вынести.
– Молодец, боец, объявляю благодарность, два наряда получишь после войны. Теперь бери трех человек и быстро за трофеями.
– Товарищ командир, а почему два?
– По количеству тяжеленных узлов. Да, и не вздумай следующий раз все в один увязывать, четыре получишь.
Раздавшийся вокруг смех изрядно разрядил обстановку.
– Расслабляться рано, минимум половина проваленных операций, подобно нашей, как раз заканчиваются для их участников плохо при отходе.
Только бы не спросили, откуда я это знаю, потому как не знаю откуда.
Вдруг с запада раздалась длинная, патронов на десять, очередь, после чего пулемет забил короткими по два-три патрона. Блин, во что там Давыдов вляпался? То, что молчит автомат Потапова, может быть как плохо, так и хорошо. Плохо, если не может стрелять, а хорошо, если не хочет, а значит, пулемет держит противника на дальней дистанции.
– Матвеев, остаешься за командира. Фролов, за мной!
Надеюсь, еще одного пулемета хватит, чтобы отсечь преследование, когда расчет начнет отрываться. Если что, перекатами уйдем. Не прошло и минуты, даже устать не успел, как пулемет замолчал.
– Стой! Слушай!
Замерли. Ничего не слышно.
– Так, Фролов, десять шагов вправо с отставанием на пять, так, чтобы держать меня в поле зрения. Мои команды только жестами. Помнишь систему?
– Да.
– Если что-то увидел, молчишь и залегаешь, я услышу. Пошли.
Теперь идем тихо, относительно, конечно, потому как шаг все одно не прогулочный – спешить приходится. Прошло минуты три, как впереди раздался шум и что-то мелькнуло. Махнул рукой вниз и замер в полуприседе, стрелять из такого положения не станешь, но можно не только быстро залечь, но и в сторону уйти. Двое, один в камуфляже, лиц не видно. Стучу дважды по ложу автомата. Присели.
– Иволга.
– Саратов.
Нормально. Подошли, вроде целые.
– Вы чего там устроили?
– Так немцы ехали, два грузовика, а у нас команда – не пропускать.
– Много.
– Да нет, – велик и богат, однако, русский язык. – Два водителя и пара сопровождающих, но на машинах брезент, кто знал, сколько там.
– Положили кого?
– Похоже, одного достал, – Давыдов поправил на плече тушу пулемета.
– На одного весь магазин в семьдесят пять патронов высадил?
– Ну, так прижать, попугать, чтобы не вылезали, движки опять же с колесами.
– Вон, – влез Потапов, указывая на небольшой дымок, поднимающийся над лесом. – Один горит, может, и на другой перекинется. Хотя вряд ли.
– Ладно, уходим.
В этот раз пошли не на место сбора, а сразу к стоянке. Ходу не меньше двадцати минут. Шли парами уступом, пулеметчики в центре. Подойдя к месту, услышал спаренный удар.
– Саратов.
– Донецк.
Группа готова к выходу, обе лошади навьючены, бойцы подтягиваются из секретов, кроме двух, что на направлении отхода, – им смысла нет, сразу вперед пойдут в качестве головного дозора. Теперь делаем ноги и быстро, сейчас главное железку проскочить.
– Матвеев, старшим в колонне. Денисов, твой правый фланг, я на левый. Пошли.
Сейчас надо выдвинуться метров на двести левее основной группы и оседлать насыпь, так, чтобы блокировать подход противника. Денисов со вторым номером сделает то же, только с другой стороны. Такой порядок пересечения магистралей вбивал всем командирам, а то любят у нас на авось. Даже бога такого специально придумали, хотя по пословице он только половина бога, но ведь верят. Не мое, конечно, дело вторым номером работать, но у Крамского сейчас отдельная задача. Лишнюю минуту уже возится, заряд ставя. Место тут хорошее – почти конец подъема, если состав пойдет тяжелый, есть приличный шанс уронить его, а не только с рельс свести. Вроде закончил, значит, и нам пора. Как раз кто-то с нашей стороны едет – дыма не видно, но рельсы вибрируют. Эх, остаться бы недалече да подстрелить пару фрицев, но нельзя – сам в голове у подчиненных дырки крутил, что приказ нужно выполнять в точности, а не «как лучше». Все побежали, нам теперь полкилометра минимум нагонять, ибо в движении по лесу боковой дозор не далее пятидесяти метров от колонны должен идти.
Не успели занять положенное место, как сзади грохнуло. Сработал-таки самодельный взрыватель. И сказал он, что это хорошо! А вот и подрывник наш навстречу, а довольный какой – еще бы, день только начинается, а уже три взрыва устроил. Маньяк.
– Товарищ командир, получилось.
– Хорошо. За старшего в дозоре.
– Есть.
Отлично идем, ходко, но это пока бодрые, после полудня потащимся, а оторваться надо прилично. Еще за полчаса отмахали километра три, что по лесу неплохой результат, как над головой что-то прострекотало. Низко, но чуть в стороне. Не по нашу ли душу? Интересно, что они увидеть собираются, на лес сверху посмотреть, или думают, что через полчаса после диверсии мы на привал стали, костерчик запалить и попеть песен под гитару? Н-да, вероятнее всего, получили приказ и исполняют. Ну, пусть летают, нам чего, жалко.
