Юрий Корчевский - Вещий. Разведка боем
Твою мать, это же обо мне. Главарь быстро меня вычислил, хотя в мою сторону вроде и не смотрел. Опытный, сволочь! Убивать его сразу нельзя – мне допросить его прежде надо, узнать, где казна, и еще немаловажно – кто навел на стрелецкую казну, кто предатель? То, что предатель есть, я уже не сомневался.
Я осторожно, почти не дыша подошел к хозяину – боялся, что если побегу, скрипнет доска, а с такого расстояния промахнуться невозможно. Подойдя к Фильке со стороны спины, приставил нож к горлу.
– Брось арбалет, не то зарежу.
Другой бы от неожиданности заорал или обмочился, этот же даже не вздрогнул – вытянул в сторону левую руку с арбалетом:
– Бери.
Громковато сказал, явно – с целью предупредить женщину. Сдуру я взялся за арбалет, и в это время в дверном проеме показалась женщина. Она с ходу завизжала, я отвлекся, и Филька этим сразу воспользовался, ударил по руке. Арбалет дернулся, тренькнула тетива, и арбалетный болт угодил женщине в грудь, оборвав крик. Локтем правой руки Филька ударил меня в живот. От боли я уронил разряженный арбалет, не выпустив, к счастью, нож из правой руки.
Филька упал на пол, сделал подсечку ногой. Ему помешал табурет, но все равно мою ногу он зацепил, и я рухнул. Филька на четвереньках бросился ко мне, рыча, как дикий зверь. Я метнул в него нож, он успел слегка отклониться, и нож по самую рукоять вошел ему в руку. Другой бы от боли впал в ступор, а этот – жилистый. Он вытащил нож из раны, злобно оскалился:
– На ленты порежу.
Саблю я выхватить не успею, лежу неудобно – на левом боку, придавив телом ножны. Этот зверь – с ножом, и выбора у меня нет: я швырнул в него с руки огонь.
Филька вспыхнул сразу, отбросил нож, дико заорал. Я вскочил, бросился на кухню. Ошибиться было нельзя – во всех домах расположение подсобных помещений было одинаковым, да и запах помогал. От кухни всегда пахнет печью, едой.
Я схватил кадку с водой – благо она была полной – и окатил Фильку. Огонь погас, но одежда кое-где тлела, исходя дымком. Волосы на голове Фильки сгорели начисто, как и брови с ресницами. Уши от огня скукожились, выглядели как сушеные груши, кожа на руках и лице вздулась от ожогов. Смотрелся Филька жутковато, был в прострации.
Я подобрал свой нож, сунул в ножны. Ослоп сидел на полу, привалившись спиной к стене, и тяжело дышал.
– Ты кто?
– Ангел смерти.
– Так я и думал. Сколько веревочке ни виться, конец все равно будет. В церкви сегодня знак мне был – зажег свечу, а она погасла, зажег еще раз – упала.
– Говори.
– О чем услышать хочешь?
– Где казна стрелецкая?
– Я подумал, что ты и в самом деле ангел, а ты про деньги.
– Плохо подумал, я казну стрельцам доставлю. Сам скажешь, где казна, или помучиться перед смертью хочешь?
– Все равно умирать.
– Казну я и без тебя найду. Умрешь ты скоро – ты и сам понимаешь. Вот только в раю тебе не место, тебя уже определили.
– Куда?
Я засмеялся:
– Сам не догадаешься?
– Никогда не думал, что ангел такой. Я думал – он с крыльями. В одеждах белых, видно, ошибся.
– А ты не сомневайся.
– Не сомневаюсь, никто и никогда со спины подойти ко мне не мог – ты первый, а уж когда огонь в меня бросил, я подумал – не человек ты, дьявольское порождение.
– Нет, Филя, такие, как ты, дьяволу угодны – не стал бы он тебя убивать.
– И то верно.
– Хватит болтать, кто предатель?
– Покарать хочешь?
– За тем и послан.
– Эх, грехи мои тяжкие. Правда, наверное, что Бог все видит. В Нижнем человек есть, казначей стрелецкого полка, за десятину согласился помочь, именем Ефимий Мезенцев.
– Про казну давай.
– В подполе казна, там и другое злато-серебро есть, забирай.
– Я не разбойник, на том серебре – кровь безвинных людей.
– А ты забери, мне оно уже без надобности. В церковь отдай, пусть помолятся за Фильку Ослопа.
Я подумал, кивнул:
– Сделаю, не грешно то.
– Про друзей-товарищей чего же не спрашиваешь?
– Это про Ваську Бугра или Окуня Кривого али про Векшу Секиру сказать хочешь?
– Знаешь уже, – обреченно произнес Филька.
– Знаю.
– Ну да, ты же ангел – тебе сверху виднее.
– Живы еще?
– Не все. Аккурат ты к дележу поспел. К полудню сюда придут поодиночке, за долей. Тебе меньше суетиться надо будет, ты ведь за всеми пришел?
Я кивнул.
– Одному не так страшно умирать.
– Человек всегда рождается и умирает в одиночку. И злато с собой не возьмешь, там оно не нужно.
– А как… там? – Он показал пальцем вверх.
– А ты все равно не увидишь.
Я выхватил саблю и снес Фильке голову.
Глава 9
Я нашел лаз в подпол, сбросил туда тело бывшего главаря шайки. Надо использовать момент, когда сами сообщники соберутся, и искать не надо. Тело убитой арбалетным болтом жены или сожительницы оттащил подальше в комнату и закрыл туда дверь. Теперь со стороны входа в доме все выглядело вполне обыденно.
Еще минус два от банды, нет, наверное, минус один. Женщина, может, и сообщница, но в нападении точно участия не принимала: не женских рук это дело.
В дверь постучали. Я встал сбоку, вытащил нож.
– Да! – Я намеренно не сказал – «входи» или еще что-нибудь, чтобы не узнали по голосу.
Дверь открылась, вошел мужик. После дневного света коридор ему не разглядеть, темновато. Я без слов ударил его ножом в сердце. Мужик забился в конвульсиях. Я за ноги оттащил его в комнату. Надо всех, кого смогу убить, стаскивать сюда. Зря я сбросил Фильку в подвал – мне же туда за казной лезть.
Буквально через полчаса явился еще один мужик. Ударить в сердце не удалось – разбойник прижимал к груди сверток, и я пырнул его в живот.
– Филя, за что? – Мужик упал. Я оттащил и его в комнату, добил. Нельзя оставлять за спиной еще живого врага.
Они приходили один за другим, и я расправлялся со всеми без жалости. Они убили стрельцов, честно исполнявших свой долг, чуть не вызвали стрелецкий бунт и не заслуживали лучшей участи. Жалости в моем сердце не было.
К вечеру разбойники приходить перестали.
Я запер входную дверь и прошел в комнату. Один, два, три… десять вместе с Филькой, женщину я не считал. Приплюсуем сюда башкира Равиля. Где-то еще живут четверо, дышат пока, не зная, что смерть рядом, по пятам идет. Только вот незадача – кто из них кто? Как говорится – «ху из ху»? От Равиля я узнал имена и адреса, но не спросишь же у убитых имя. Немного поторопился. Кто живой, к кому направиться? Или подождать еще? Глядишь, и припрется еще кто-нибудь ночью, в потемках. Так и сделаю – до утра время есть, потом казну поищу.
Я поставил табуретку рядом с дверью, сел и стал ждать. Терпения мне было не занимать, но и я притомился.
Ближе к утру, перед первыми петухами, ухо уловило неясный стук – калитка легонько стукнула? Я мгновенно встал, отодвинул табуретку, насторожился. Раздался условный стук в дверь: три раза – пауза, потом – еще два раза.
Я немного подождал, слегка потопал ногами по коридору, имитируя идущего к двери хозяина, отодвинул запор.
В коридор ужом просочился мужичок, телосложением – даже подросток. Не дав ему обернуться, я двумя руками, сложенными в замок, ударил его по темечку. Ночной гость свалился на пол.
Я задвинул запор, приготовленной веревкой связал посетителю руки. Пусть немного отдохнет, мне нужен пленный. Кто-то же должен мне объяснить, поименно причем, кто остался в живых, кого искать.
Через какое-то время мужик застонал, зашевелился.
– Филя, ты чего по голове бьешь? Я же все сделал, как ты просил.
Я зажег масляный светильник – все-таки в полной темноте как-то несподручно разговаривать с человеком, пусть это даже и разбойник.
От света ночной гость зажмурил глаза. Что-то он не очень похож на разбойника. Аккуратно подстриженные бородка и усы, опрятная одежда, причем – не простолюдина и не купца, скорее – служивого.
Незнакомец осторожно разлепил глаза, удивился:
– А Филя где?
– А где ему быть? На небесах!
– Как это? – не понял гость.
– Без головы твой Филя, понял? – рявкнул я. Схватил его за шиворот, пинком открыл дверь в комнату, где лежали трупы. От увиденного глаза мужика округлились.
– Кто же их?
– Я.
– За что?
– Сам не догадываешься? Попробуй угадать с одного раза.
Мужик отошел от первоначального шока после увиденного.
– Звать как?
– Кирюша, Кирюша Тесемка.
– Где служишь?
Мужик отвел глаза.
– Будешь молчать, так же жизнь кончишь.
Я деловито достал нож из ножен.
– Нет, я жить хочу, не надо меня убивать.
– Вопрос мой слышал?
– Писарем, в городской управе.
– Зачем к Филе пришел?
Мужик замолчал. Я схватил его руку и срезал с пальца ноготь. Боль в таких случаях сильная, но все органы целы.
