Священная лига - Денис Старый
Преображенское.
18 апреля 1683 года.
Как это могло случиться? — кричал государь. — Кто может расхаживать по Преображенскому и не быть уличён в злодеяниях?
Пётр Алексеевич был сегодня не просто в плохом настроении. Впервые бояре поджали хвост. Прежде всего, нужно было бы трястись Фёдору Юрьевичу Ромодановскому, как коменданту Преображенского. И это не смотря на то, что сына Стрельчина скрали в усадьбе полковника стрелецкого и наставника государева. Петр не собирался слушать никаких оправданий.
Но даже Матвеев сегодня не смел одёргивать государя, понимая, что нынче у того режутся зубки. Клыки растут.
— Дядька, где служба твоя? — обратился Пётр Алексеевич к Льву Кирилловичу.
Тот не знал, что ответить. Вот когда просил своего племянника, чтобы тот назначил его боярином, а то от Нарышкиных только Мартемьян Кириллович представлен в Думе, тогда знал, что говорить и о чём просить. А сейчас растерялся.
Именно Льву Кирилловичу ещё позавчера было поручено изыскать тех, кто мог украсть сына наставника государева.
— Не сыщешь… — злой взгляд, уже не детский, а истинно царский, прожёг Льва Кирилловича. — Не обессудь, дядька, в Албазин отправлю!
Лев Кириллович с ужасом посмотрел на своего племянника. В последнее время Албазин стал нарицательным со значением: каторга, ужасная ссылка, из которой нет возврата. Именно туда и в городки рядом с крепостью засылались виновные в Стрелецком бунте.
Пётр Алексеевич сел на свой трон в Преображенском и понурил голову.
— Я же слово дал. Моё царское слово нарушено, — сокрушался государь.
Полковник Егор Иванович Стрельчин в одном из своих крайних уроков, где подводил философскую базу под понятие роли монарха, под твёрдость его слова, исключительную честь и достоинство любого правителя, уличив временем, хитростью взял слово с Петра Алексеевича, что он выступит гарантом жизни и здоровья Анны Ивановны и ребёнка, которого она родит в отсутствии полковника.
На фоне того, что Пётр Алексеевич готовился впервые в своей жизни стать крёстным отцом, относился к этому, как к одному из элементов взросления, очень близко к сердцу воспринял кражу ребёнка. И слово давал свое царское — нарушено. И крестница будущего скрали — пощечина царю.
Всё Преображенское было поднято по тревоге. Следственная комиссия по воле царя отложила все свои дела. Все расследовали похищение сына полковника.
— Объявите награду. Кто сыщет Петра Егоровича Стрельчина, тому дарую тысячу рублей. А кто сведения какие предоставит — сто рублей даю, — объявил свою волю государь.
— Сие может помочь, государь, — согласился с решением царя Матвеев.
Боярину, как первому среди других бояр, нужно было хоть что-то говорить даже в таких условиях, когда государь гневался. А то подумают, что Матвеев перед отроком трясется. Пусть бы и сами не смели слова сказать, а главному боярину, это необходимо делать.
Все подняли свои связи по Москве, и в ближайшие городки уже были отосланы люди, чтобы донесли нужные вести до воевод. Предполагалось, что дед, отец Анны Ивановны, ногайский бей украл своего внука. Хотя прорабатывались и другие версии. В том числе, что кто-то хочет подставить ногайского бея, не позволить ему принять русское подданство.
И всё выглядело даже не столько злодеянием против полковника, сколько пощёчиной для России. И если украл ребенка все же ногайский хан, очевидно: ногайские отряды не придут на помощь русскому воинству, а напротив, станут воевать с Россией, всячески поддерживая крымского хана
— Передайте в войска, что я буду доволен, если этого степного разбойника привезут в Москву в клетке, — сказал государь.
— Дозволено ли мне будет, ваше величество, сказать? — обратился к царю Фёдор Юрьевич Ромодановский.
Причём сделал это в такой форме, как по большей части к Петру Алексеевичу обращался Егор Иванович Стрельчин. Знал комендант Преображенского, что Петру подобное обращение по душе.
— Коли есть что по делу сказать — так говори! — повелел царь.
— Следы похищения ребёнка ведут в Кукуйскую слободу. Был там один венецианец, который искал кормилицу. Как прознал я об этом — приказал изыскать его. Послал людей, кабы нашли, так ушёл он в сторону Смоленска, — сказал Федор Юрьевич Ромодановский, пришедший в себя от неожиданного неистовства царя.
Даже Петру стало понятно, что теперь будет крайне сложно изловить того, кто похитил ребёнка. Вряд ли венецианец будет с дитём. Скорее всего, похитители решили уходить не через засечную черту в степь, или через русские города, а бежать в Литву и уже через неё уходить на юг.
— Венецианца того коли возьмёшь, то привезёшь его сюда. Видеть хочу, как на колу он мается, — сказал не своим, не детским голосом Пётр Алексеевич.
У бояр кровь похолодела в жилах. А ведь это ещё отрок. Что же будет, когда такой государь в силу войдёт?
* * *
Дикое Поле.
19 апреля 1683 года.
На сердце было необычайно тревожно. Когда я ещё убедился в том, что мой тесть не только не придёт на помощь, но ещё и возглавляет ногайское воинство, собранное против России, тревожность только возросла.
Выходило так, что я, через свою жену, в родственниках с врагом России. Если бы подобная ситуация происходила во время Великой Отечественной войны, то я оказался бы уже в застенках НКВД. Ну или точно был бы снят с должности командира дивизии.
Выходит так, что мой родственник не просто враг России, а тот, который просто издевается над русским государством и царём Петром Алексеевичем. В это время, когда государство — это часто и есть монарх, подобные выходки, словно бы плевок в лицо.
Терзаний, если так случится, что мы встретимся с тестюшкой на поле боя, никаких не случится. Даже если бы эта ситуация расстроила любимую жену, конечно же, при отсутствии возможности взять живьём ее горе-отца, я уничтожил бы своего тестя.
И всё-таки есть некоторые и съедобные плоды от того стояния под Изюмом, что случилось за последние недели. Не говоря уже о том, что удалось изрядно подготовить сразу в полевых условиях пополнения из новобранцев. Я дождался и пришёл ответ и от казаков.
Станичники решили поучаствовать в деле. Не бесплатно, к сожалению, бесплатно они влились малым числом в основное войско, а вот за плату, пожалуйста, готовы. Думаю, был бы у меня миллион рублей, так смог мобилизовать и до пятидесяти тысяч казаков. За такие деньги и сербские с хорватскими гайдуками прискакали воевать.
Но… и без того я трачусь. Мало сил у меня, чтобы решать серьезные задачи. И были бы все воины снаряжены в лучшем виде, нарезным оружием с новыми пулями, так и ладно. Тут и пару тысяч стрелков хватит за глаза, чтобы изничтожить десять тысяч кочевников. Но чего пока
