Афганский рубеж 2 - Михаил Дорин
Немного потрясясь на ребристой поверхности стоянки, мы медленно заняли указанные техниками места. Обслуживать нас здесь будет инженерный состав местного 727го отдельного вертолётного полка.
— Омар, 301й зарулил. До вылета, — доложил Шаклин, но руководитель полётами поспешил его… скорее обрадовать.
— 301й, вам команда отдыхать по линии КП пришла. До вызова. Так что, доброй ночи!
— Взаимно, — после небольшого замешательства ответил Вениамин.
Первое впечатление от аэродрома было красноречиво озвучено Кешей, когда мы зарулили на стоянку и выключили двигатели.
— Что за вошь лобковая тут летает⁈ — отмахивался от непонятных насекомых Иннокентий, первым спрыгнувший на металлическую поверхность аэродромных плит К-1Д.
То, что насекомых тьма — правда. Лезут и в ноздри, и в рот. К этому ещё нужно прибавить мощный запах эвкалипта, который перебивает «аэродромный букет ароматов» — выхлопные газы и керосин.
Духота невероятная. Комбинезон липнет к телу моментально. Пот смешивается с москитами, и они размазываются по лицу. Слышал, что Джелалабад — оазис, где всегда была зимняя резиденция афганских правителей. По крайней мере, аромат эвкалипта и доносящийся запах сырости к этому располагает.
— Сань, чё делать? Давай в Баграм обратно. Там хоть дряни этой нет, — хлопнул себя по щеке Кеша.
— К сожалению, ты, я и все остальные будут стойко переносить эту тяжесть воинской службы, — смахнул я с носа Иннокентия пару насекомых.
Шаклин, на правах старшего нашей группы, должен был уже общаться с кем-то из начальства. Но пока я только видел его лётчика-оператора. Он стоял к нам спиной и что-то пытался узнать у Вениамина.
— Чего-то долго возится капитан. Отстегнуть ремни не может, — посмеялся Кеша, но я слегка толкнул его в плечо.
У меня ощущение, что Шаклин поймал ступор и переваривает произошедшее.
— Сань, да ладно тебе! Постоянно комзвена к нам цепляется. Дай позлорадствовать…
— Не тот случай. Он же не балочный держатель от вертолёта оторвал, как некоторые, — намекнул я Петрову об одном из его эпичных провалов.
— Ну… это ж один раз было!
— Кеша, у тебя разные ситуации бывали. Да такие разнообразные, что диву даёшься от фантазии. Так, что давай на КДП и выясняй, где мы с тобой сегодня спим.
— А почему я? Вон пускай Шаклиновский оператор идёт, — возмутился Иннокентий.
Я медленно подошёл вплотную к Петрову. Думаю, по моему выражению лица он понял, что был не прав, бросаясь подобными выражениями.
— Хочешь знать почему? — спросил я.
— Во-первых, потому что ты мне сказал так сделать, верно? — уточнил Кеша, и я кивнул.
— Молодец. А во-вторых, систему обязанностей трёх «Ж» помощника командира экипажа никто не отменял. Надеюсь, ты помнишь, что она в себя включает? — настойчиво сказал я, будто передо мной младший брат.
Как бы, так оно и есть. Грубо разговаривать с Кешей не хочется. Но иногда в «нужное русло» его действия стоит направлять. Особенно высказывания в адрес командира, который сегодня явно совершил ошибку.
— Жильё, жратва, женщины. Я пошёл.
Кеша кивнул и, вытерев лицо платком, пошёл в сторону КДП. Может, я и жёстко ему объяснил, но лучше сразу отучить его возмущаться принятым порядкам.
Лётчик-оператор Шаклина направлялся в мою сторону. Вениамин в это время медленно вылез из кабины и задумчиво ходил рядом с вертолётом.
— Витя, что там? — спросил я у лейтенанта, у которого была фамилия Борисов.
С ним мы летали изначально в экипаже, пока у Кеши не пропало взаимопонимание с командиром звена. Хотя оно вряд ли у них вообще было.
— Не знаю. Ты же слышал, что в воздухе…
— Ничего не слышал. Предполагаю, что и ты тоже, — намекнул я Вите, чтобы он молчал о первоначальном решении Вени ударить без подсвета места боя.
— Согласен. Пойду я, — кивнул Борисов и пошёл вслед за Кешей.
Вокруг вертолёта кружили два техника, осматривая блоки вооружения. А третий человек продолжал заправлять Ми-24 керосином.
Подойдя к Вениамину, я не увидел в нём прежней уверенности. Волосы мокрые, а лицо блестело в свете фар от пота. Свой «косяк» он знал.
— Ну, что скажешь, Саня? В такие моменты обычно произносят — «я же говорил», — нервно усмехнулся Вениамин и достал пачку сигарет.
— Зачем? Ты и так уже понял, что ошибся. Осталось сделать верные выводы и работать.
— Да⁈ И какой же вывод? — с надменностью в голосе произнёс Вениамин.
— Например, что рядом с вертолётом, который заправляют, не курят, — ответил я.
Шаклин прокашлялся и спрятал пачку.
— Вывод: к полёту нужно готовиться, а не по факту всё делать.
— Ты меня ещё поучи! Совсем уже страх потерял. Думаешь, ты самый умный? Ты сам-то давно летаешь? Видел твою книжку, где ты допуск только недавно получил с правой чашки на Ми-8, — разворчался Веня.
— Плавно мы с тобой перешли от разбора твоих ошибок к обсуждению метаморфозы в моей карьере.
Пока я спокойно выслушивал его нервозные речи, в голову пришла мысль развернуться и уйти. Пускай сам себя жрёт за ошибки. Но мне с ним летать. Под его командованием идти в бой. Всякое может быть. Мне тоже может потребоваться прикрыть спину. И лучше, чтобы мой командир звена был готов это сделать.
А жаловаться или стучать на него — не в моём характере.
— Ладно, Сань. Ты… ну… прав был. Я чуть людей не погубил. А ты ведь мог и не подвесить себе С-8О. Выполнил бы мой приказ, и всё.
— Командир, если ты не заметил, у меня частенько есть своё мнение на всё.
Вениамин протянул мне руку, и я её крепко пожал.
— Что Енотаеву теперь говорить, не знаю. В радиообмене всё было слышно, — почесал Веня свой рыжий затылок.
— Не факт. А вообще, проанализировал ситуацию и пошёл работать дальше. Я всегда так делаю.
На этом ночной разговор по душам был окончен. За нами вернулся Кеша, чтобы проводить в «апартаменты».
Несмотря на то что советские войска только недавно вошли в Афганистан, в Джелалабаде уже всё было обустроено. Система жилых модулей тут развёрнута полностью и в непосредственной близи от ВПП. В одном из них поселили и нас. Отдали свободную комнату от уехавших лётчиков. Когда только успели их поменять, непонятно.
Проснулся я с первыми лучами солнца, пробившимися из окна сборно-щитового домика, где нам определили место для ночлега. Стекло отсутствовало, а
