Начальник милиции. Книга 3 - Рафаэль Дамиров
Вот что ей сказать? Что я не готов жениться, что не вижу ее в роли жены? Что слишком молод — и прочую вот эту чепуху? Нет… Я просто многозначительно кивну, в тяжких раздумьях поджав губы. Ведь она права. Мы вместе, но я не с ней. А с кем? С Асей? С Алёной?.. со всеми и ни с кем…
Вот женщины… В один прекрасный момент им обязательно надо все усложнить.
— Поступай, как считаешь нужным, я в любом случае поддержу твое решение, — нахмурился я.
— Спасибо, Саша, но не это я хотела от тебя услышать… — в глазах Марии блеснули навернувшиеся слезы. — Думала, ты разозлишься или хоть ругнешься… Или скажешь, что морду Гужевому набьешь.
— Я — перекати-поле, Маша, вчера чуть ли не в розыске был, сама знаешь. А тебе нужен мужик домашний, что называется, семейный. Нет, я тебя ни в коем случае не гоню, но и удерживать не имею права. Женское счастье — это семья, и кто я такой, чтобы препятствовать этому. Ты мне дорога, ты мне нравишься, но — сама принимай решение, чтобы мы потом виноватых и крайних не искали.
Проговорил я это четко, твердо, но при этом мягко. Все-таки правду сказал. Какая бы горькая она ни была. Ну не могу я жениться на нескольких женщинах, этика, советское законодательство и моя внутренняя убежденность не позволяют. Но и мозги пудрить никому не хочу. Приятно мне с Марией? Конечно! Но… Пусть будет, что будет, только врать не стану… Нет, я вовсе не хочу терять свою птичку, но удерживать ее в золотой клетке не собираюсь, хоть и хочется иногда…
Мария подошла ко мне и прижалась. Я ее обнял, она потянулась ко мне губами. Я ответил на поцелуй.
— Я не знаю, что делать, — пробормотала она. — Я уже не в том возрасте, чтобы отказываться от замужества. Не хочу остаться одна на старости лет.
— Ну, до старости тебе далеко, — подбодрил я. — Еще лет двадцать как минимум.
— Сколько⁈ — обиженно ущипнула меня кадровика.
— Ой! За что?
— Значит, по твоему, через двадцать лет я буду старухой, да? — отстранилась от меня женщина, но из рук не выпускала, а только пепелила со среднего расстояния взглядом.
— Нет, просто не будешь молодой, будешь зрелой, но все равно красивой. Я это точно знаю, — пытался загладить я вину, прикидывая в уме, сколько же будет Маше через два десятка лет. Пятьдесят пять примерно или около того… М-да-а, с прогнозами о старости я действительно погорячился. Когда я погиб в прошлой жизни — мне больше было, и стариком я себя совсем не считал… Все познается в сравнении. Кто-то старым себя и в сорок ощущает, а кого-то из кабака под утро внуки забирают.
— Морозов, вот ты подлиза, — улыбнулась кадровичка и снова прижалась ко мне. Вздохнула. Потеребила пуговку на моей груди. — Ну почему, скажи, только с тобой я ощущаю себя по-настоящему женщиной? Почему ты один такой? Откуда ты вообще такой взялся? А?..
Я удовлетворённо хмыкнул.
— Из области перевелся. Из следствия.
— Да ну тебя… — Мария уже немного повеселела.
Все же объятия — штука мощная, успокаивают и поднимают настроение.
Дверь распахнулась, и на пороге появился Гужевой. Мы в это время стояли, всё ещё чуть приобнявшись. Ваня вытаращился на нас, его нижняя губа дергалась, а в глазах стояли обида и негодование.
— Мария Антиповна, вы же обещали подумать, а сами… — проговорил он, будто обиженный ребенок.
— Извини, Ваня, — гордо тряхнула головой женщина, сверкая бронзой роскошных волос. — Я подумала. Уже подумала… Не могу я за тебя выйти… молодая я еще. Хи-хи…
Гужевой нахмурился и вышел из кабинета.
— Ну вот, — хихикнула кадровичка. — Теперь он будет тебя ненавидеть.
— Пусть встанет в очередь, — улыбнулся я. — Меня многие ненавидят. А если серьезно, то Ваня — неплохой парень, все поймет. Думаю, мы найдем с ним снова общий язык. У нас сейчас есть враг посерьезнее.
— Ты про Кукловода? Кстати, ты в курсе, что Трубецкой из больницы сбежал?
Я посмотрел на неё очень серьёзно. Ничего себе новости!
— Как сбежал? — переспросил я, пытаясь собраться с мыслями.
— Да-да. И Петра Петровича нет дома, — с тревогой проговорила Мария. — Я все утро ему названивала. Мне как сказали, что на меня готовят документы временно исполнять обязанности начальника, так я сразу давай Кулебякину звонить, хотела узнать, как проводить планерку и что говорить. Вроде тыщу раз на ней была, но в шкуре подчиненного, а тут такое дело…
— Погоди, — перебил я ее. — Кулебякин и Трубецкой исчезли? Вместе?
Информация о том, что и Петр Петрович Кулебякин, и Трубецкой исчезли одновременно, резала и колола. События из хаотичной картины начали складываться в опасную головоломку, которая, соединившись, угрожала выйти из-под контроля.
— Значит, Трубецкой сбежал из больницы, — повторил я, прищурившись. — Почему? Возможно, он боится, что кто-то хочет избавиться от него.
— Или он сам что-то замышляет, — заметила Мария.
Она была права, в этой истории уже слишком много скрытых нитей.
Мы оба замолчали, погруженные в размышления. Ну ладно ещё Трубецкой, но Петр Петрович? Крайне подозрительно. Эти двое явно связаны, но в каком именно ключе? Или всё не так, и Мария просто не дозвонилась до пьяного Кулебякина?
— Думаю, надо поискать Петра Петровича, я навещу его, — сказал я, выпрямившись. — Может, он что-то знает. А заодно разузнаем, где Трубецкой.
— У него ведь больничный, он не может вот так просто сбегать. Это прогул будет, — Мария кивнула, соглашаясь со мной.
Все-таки хороший она кадровик.
— Ладно, займусь этим, — добавил я, направляясь к выходу. Мария задержала меня легким движением руки.
— Будь осторожен, Саша. Я… за тебя очень боюсь.
Я лишь кивнул, чувствуя, что что-то темное и серьезное приближается.
Глава 18
— Да не нужны мне деньги, — отнекивался Эдик, выруливая на главную улицу. — Я тебя так повожу. Я же не такси.
— Бери, бери, — настоял я, засовывая в бардачок «шестёрки» четвертак одной купюрой. — Ездить много сегодня придётся.
— М-да… Такси бы тебе дешевле вышло.
— Не мой вариант сегодня. Дело деликатное, поэтому тебя и вызвал. Тугрики есть, ты не парься.
