Шофер. Назад в СССР - Артём Март
— А ну, прекращайте! — Сказал я громко, — тут не до ваших глупых суеверий! Тут речь о человеческой жизни идет! Федотыч, ключи!
— Надобно за ними, — сглотнул завгар, — сходить в диспетчерскую.
— Так давай! А Степаныча наружу! Вытащить!
— Только аккуратно! — Вступила Маша, — чтоб сильней не навредить! Мы ж не знаем, чего с ним случилось! Помогите мне его набок повернуть! Чтоб язык не запал!
После Маша принялась расстегивать Степанычу рубашку, несколько мужиков опустились рядом, аккуратно положили механика на левый бок, потому как шишка на затылке была справа.
— Аккуратно! Может начать рвать, если сотрясение! — Сказала Маша.
— Давай, Федотыч! — Поторопил я завгара, — За ключом! Я к машине!
Федотыч кивнул и сделал строгое, решительное лицо, побежал наружу. Я следом.
Белку хранили в самом конце стоянки, подальше, чтобы не мешалась. Я быстро домчался до машины, запрыгнул в кабину и открыл капот, проверить: заведется ли?
Кабина машины, стоявшая тут без дела, покрылась пылью, а ветровое замутнело. Я проверил масло, к счастью, оно оказалось на уровне.
Я торопливо открутил крышку радиатора, заглянул внутрь.
— Зараза, — прошипел я, — все соты сухие.
Охлаждающая система машины была пустая. Придется долить воды. Могли случиться с машиной и другие проблемы. Например, волновался я за аккумулятор. Вдруг разряжен? Или, вдруг шоферы слили с нее бензин?
— Игорь! — Крикнул мне Микитка, — вот ключи с машины! Мы Степаныча со складу вытащили!
— За водой давай! — Сказал я парню, принимая ключи, — нету воды!
Микитка затормозил. Посмотрел на меня испуганным взглядом. Стал мяться на месте. Это ж как же машины бояться нужно, чтобы даже в такой ситуации не прийти на помощь товарищу? Эх… Микитка Микитка.
— Тьфу ты! Суеверная твоя душа! — Сплюнул я и сам побежал к колонке, хватая на ходу чье-то, стоящее рядом с машиной ведро. Воды в системе много, одним ведром не обойтись, поэтому пришлось по пути подхватить и второе.
Примчавшись обратно, принялся заливать прозрачной водой радиатор. Поместилось туда литров семнадцать, по ощущениям. Что-то внутри еще оставалось, но вот каждая минута промедления может обернуться человеческой смертью.
Отбросив ведро, я принялся подкачивать ручной насос топлива, потом спрыгнул с бампера. Метнулся к кабине, чтобы включить за спинкой пассажирского сидения массу. Так и думал, что ее выключили, потому что пришлось щелкнуть тумблер. Потом забрался в машину, на водительское место.
— Ну, давай, родимая! — Сказал я, погладив руками руль.
Потом аккуратно потянул на себя тросовый рычажок, располагавшийся снизу, под левую руку. Им я закрыл жалюзи радиатора, чтобы двигатель быстрее прогрелся. Лето, но двигать машину нужно было быстро.
Потом подергал на себя большой переключатель световых приборов, расположившийся под круглыми сигнальными датчиками температуры и масла. Это нужно было, чтобы немного расшевелить аккумулятор.
— Игорь! — Прибежал завгар, — ну что там⁈
— Без паники, — аккуратно натягивая ручку управления заслонками, сказал я, — сейчас поедем!
— Угу! — только и крикнул завгар, а потом, пыхча убежал обратно.
Я выжал педаль сцепления. Все же машина долго стояла без дела. Аккумулятор мог подсесть, а потом принялся ритмично выжимать педаль газа, чтобы побрызгать топливом в карбюратор.
— Ну! — Я щелкнул ключом в гнезде зажигания. Немедленно все стрелочки подпрыгнули, и я облегченно вздохнул. В машине было чуть меньше полбака бензина.
— Ну, давай, Белка, — сказал я поворачивая ключ, — поехали!
Стартер покрутил совсем недолго. По салону пробежала дрожь, когда двигатель с рыком завелся. Двигатель заурчал недовольно, словно бы ругая, хозяина своего — человека, за долгий простой.
Подождал я совсем недолго. Потом тронулся. Тяжело, с рывком, но Белка поехала с места.
— Тфу! Зараза! — Я открыл дверь и выбрался наружу прямо на ходу. Стер рукавом пыль с ветрового.
Я поехал по стоянке, развернулся, погнал Белку к складу запчастей. К этому времени часть шоферов уже были на рейсах. Большинство сбилось в кучу, вокруг лежавшего на чужих рубашках и пиджаках Степаныча.
— Давай его сюда! — Крикнул я, выпрыгивая из машины и открывая задний борт.
— С ним надобно еще кого-то! — Сказала Маша, — еще одного человека, в помощь! Одной мне будет сложно с ним сидеть!
Шофера замялись, глядя на белую трафаретную надпись «Белка» на свежевыкрашенном кузове машины.
— Ну что же вы? Люди? — Повела она взглядом по шоферам.
— Я поеду, — выпятил пухлую грудь завгар, — А вы, что стоити? Помогите хоть бы его в кузов загрузить!
Открыв борт, я тоже посмотрел на группу строгим взглядом. Шоферы прятали глаза, опасаясь Белки. Но вот за Степаныча принялись. Подняв его на одежде, потянули к заднему борту.
— Ой! Аккуратненько! — Поддерживая голову, бежала за ними Маша.
Я забрался в кузов первым, помог втянуть Степаныча.
— Уой!
Маша взвизгнула, когда я втянул ее за руку, а завгар подсадил снизу. Потом полез сам.
Натужно, пыхча и обливаясь потом, залез и завгар. Подсаживали его в четыре пары рук, а мы с Машей тянули наверх.
— Так, — Маша опустилась рядом с механиком по выпуску, окинула взглядом Федотыча, который все еще не мог отдышаться, — набок его! И под голову подложить!
— Угу, — промычал завгар, комкая одну из рубах, на которых уложили старика.
Оказавшись в машине, я дождался, пока Кашевой с Микиткой замкнут задний борт и дал сигналу. Мужики расступились от машины, а я рыкнул двигателем. Включив заднюю, поехал.
Белка, резво покатилась, развернулась носом к воротам. Когда я включил первую и выжал педаль, машина заурчала уже добрее. Двигатель разогрелся, привык уже к работе после долгого простоя.
Мы поехали из гаража. Выбравшись на трассу, я погнал машину, думая только о том, как бы ни постучали мне сверху, по кабине, мол, останавливай, недовезли…
— Довезем, — проговорил я себе под нос, — назло всем довезем…
Мы с Машей и Федотычам дежурили у машины, во дворе. Перевозка для Маши и завгара оказалась непростой. Примерно на полпути Степаныча стало рвать. Было, значит, у него сотрясение мозга. Еще бы, от падения-то. Но Маша доблестно, как настоящая медсестра справилась с этим. Не дала Степанычу захлебнуться.
Когда мы приехали, то доктора и медбратья помогли выгрузить механика. Занесли его на каталке в больничный корпус.
— Давай обождем немного здесь, — сказал мне тогда завгар, — пока убедимся, что с ним все нормально. Он, хоть и вредный, как репей, ну так други ж мы с ним, с детства. Вместе в оккупации фашистской сидели. Вместе семьям помогали поисть добыть, пока фашисты все с хат себе выгребали. Хороший он мужик, хоть и вредный. Хочу знать, что с ним все нормально будет.
Несколько раз я ходил в больницу, но все получал от врачей отворот. Жди, мол. Сами скажем. Так просидели мы в больничном дворе часа два, пока долговязый, в белом халате, врач, не вышел с корпуса и не направился по тенистому дворику к нам.
— Геморрагический инсульт, — без затей проговорил врач, поправил на худощавом скуластом лице очки.
— Чего? — Побледнел завгар.
— Кровоизлияние в мозг, — сказала Маша.
— Совершенно верно, — сказал доктор, — усугубленное хоть и легкой, но травмой головы. Сотрясение.
— Упал с табурета, — сказал я.
— Он выживет хоть? — Сглотнул завгар.
Врач посмотрел на него сверху вниз. Посмотрел строго.
— Тут шансов пополам, — сказал он, — судя по вашим рассказам, непонятно сколько он там пролежал, когда его хватил удар. Непонятно, какой очаг. Нету у нас таких аппаратов, чтобы определить в достаточной мере. Потому собираем перевозку в районную больницу. Там уж точно будет видно. Сейчас оказали помощь, какую смогли, чтобы немного состояние устаканить. Но даже в таком случае, — врач снова поправил сползшие очки, — велика вероятность, что Егор Степаныч останется инвалидом. У него есть близкие?
— Да есть. Дочь в Ростове, — задумался Федотыч.
— А кто поближе?
— Племянник, — сказал я хмуро.
— Если Егор Степаныч выживет, — сказал строго доктор, — понадобится ему долгое лечение и реабилитация. Присмотр, значит. Родственники должны быть к этому готовы.
Мы с завгаром переглянулись.
— Хоть бы выжил, — вздохнул Завгар, — а там уж посмотрим. Не оставим нашего механика в беде.
— Мы сделаем что сможем, — подхватил врач. — Более нету смысла вам тут ждать. Больного готовят к перевозке, — врач глянул на наручные часы, — через десять минут отъезжают. А вы молодцы, —
