1924 год. Наследница (СИ) - Тюрин Виктор Иванович

   - Хозяин, я пришел, - громко сказал я, но никакой реакции не последовало. Я осторожно заглянул в приоткрытую дверь комнаты, где жил Изя с сестрой, там никого не было. Быстро обежал столовую взглядом, и меня сразу привлекла вниманием одно из отделений печи, называемое подпечье - нижнее отделение, предназначенное для сушки дров и их хранения. Сейчас из него торчало четыре полена. Мне нужно было тайное место для хранения своих сокровищ, а смешному замку на двери моей комнаты у меня доверия не было от слова "совсем". Быстро зайдя к себе, я вытащил из своего мешка брезентовый сверток с золотом и деньгами, после чего снова вернулся в столовую и засунул его за поленья. Вышел на середину комнаты, снова бросил взгляд, оценивая свой тайник.

   "Вроде, все как было. Ничем не нарушил целостность общей картины".

  Снова закрыл дверь своей комнаты и только вышел на улицу, как увидел возвращающуюся из магазина Софу с соломенной корзинкой.

   - Чего не отдыхаете, Саша? - спросила меня женщина.

   - Я уже гулял, но может вы и правы. Пойду полежу.

   - А где Изя?

   - Не знаю. Вернулся, его не было.

  Вернувшись в свою комнату, достал из мешка кольт, засунул под подушку, скинул сапоги, лег на топчан и незаметно заснул. Проснулся от громкого спора, раздававшегося из столовой. Рука автоматически скользнула под подушку, пальцы сомкнулись на рукояти. Вскочил на ноги, уже с оружием в руке, и прислушался к шуму.

   - Софа, сиди дома!

   - Я иду с тобой!

   - Помнишь, что произошло в прошлый раз?! Тебя обругали те поцы и ты полночи плакала!

   - А так ты напьешься, Изя! Тебе же нельзя!

   - Софочка, у нас такая судьба горькая. Тут ничего не сделаешь и ничем не поможешь.

  Я открыл дверь, оглядел брата и сестру, которые смущенно замерли при виде свидетеля их семейного спора. Только сейчас я заметил, что комнате стоит полумрак, а за окном опустились сумерки.

   - Вы идете в корчму? - спросил я. - Если так, то я приведу себя в порядок и составлю вам компанию.

   - Вот и хорошо, - обрадовалась женщина такому окончанию неприятного для нее спора. - Мы подождем.

  Мимоходом я отметил, что они оба переоделись. На Изе было белая сорочка, жилетка, в руке он держал футляр со скрипкой, а на женщине - блузка с вертикальными голубыми и белыми полосками, а на плечах лежал, подобранный в тон, платок с голубыми цветочками. Я надел пиджак и взял кольт. Дошли быстро. Народу в корчме было значительно больше, чем днем, но, несмотря на открытые окна, плавал табачный туман, временами делая лица сидящих людей мутными и безликими. Где-то в глубине зала играла гармошка. У стены, напротив стойки, были сдвинуты вместе два стола, за которыми сидела компания из семи человек, нарядно одетых, в костюмах и галстуках. Кое у кого из них на пальцах искрились камнями перстни. Остальные клиенты расселись маленькими компаниями или парами, но при этом было видно, что все друг друга знают. Свободными оставались только два стола. Быстро обежал глазами зал, но Седого с его головорезами не увидел. Изя уверенно направился к одному из свободных столов. Хотя стол стоял боком к залу, но я постарался сесть так, что вход и большая часть зала просматривались. В городе шпионов, бандитов и контрабандистов, надо быть предельно осторожным. Если бить, то первым и наверняка, а если убегать, то так, чтобы сразу затеряться.

   Не успели мы сесть, как к нам подошла подавальщица, но уже другая женщина, не Тереза. Я уже отметил для себя, что сейчас работают две женщины.

   - Добры вечар, Павлинка, - поздоровался с ней Изя, а за ним Софа.

  Она только кивнула им, как старым знакомым, и сразу спросила: - Есть сейчас будете?

   - Покорми Софу и этого молодого человека. Я потом поем.

   - А у этого молодого есть гроши? - усмехнувшись, спросила она еврея.

   - Есть, тетка, - ответил я ей грубовато. - Говори, что есть вкусного?

  Пока мы разбирались с меню, Изя достал из потертого футляра скрипку, вышел из-за стола, приложил ее к плечу и провел смычком. Раздался резкий, но чистый звук, после которого шум в зале сразу притих. Еврей сначала заиграл что-то печальное, скрипка заплакала, загоревала, рвя душу. Шум окончательно замолк, люди внимательно слушали рвущую сердце мелодию. У мужчин лица стали серьезными, а у женщин глаза повлажнели. Не успела отзвучать грустная мелодия как скрипка вдруг засмеялась, рассыпая по залу веселье и радость. В зале снова зашумели, раздался стук сдвигаемых кружек, в компании контрабандистов раздался тост: - Вып'ем, браты, за наш поспех!

   Тем временем за окном совсем стемнело. Молодой, долговязый паренек быстро зажег лампы, прикрепленные к балкам, после чего закрыл окна и задернул занавески. Изя продолжал ходить между столами, играя на скрипке, но теперь ему уже вторила гармошка, а народ, под музыку, пил, ел и веселился. Не успел я разделаться со своим блюдом, как появился малахольный Юзек вместе с молодым мужчиной. Его приход опять вызвал приветственные крики. Мужчина, который привел паренька, поздоровался и сел за наш стол, а Юзек несколько минуту простоял возле меня с глупой улыбкой, пока я ему не кивнул, и только после этого прошел в центр зала. С минуту он стоял неподвижно, а потом запел. Сначала его голос звучал тихо, но постепенно, с каждой секундой, он набирал силу и чувство. Звуки скрипки вторили ему, переплетаясь с льющейся песней. Посетители слушали его, затаив дыхание. Парень спел еще три песни, потом вернулся к столу, где его ждали блинчики со сладкой начинкой и квас. В этот момент в зал вошли двое, нарядно одетых, мужчин. Шляпы, трости, светлые костюмы. Один из них, рябой, крепкий и жилистый, сразу поздоровался с посетителями корчмы.

   - Привет, хлопцы!

  Народ в ответ дружно и уважительно с ним поздоровался. Не успели новые гости сесть за свободный стол, как им сразу принесли водки и закуску. Судя по быстроте выполнения заказа, их вкусы в корчме хорошо знали. Рябой бросил взгляд на буфетчика, тот в ответ слегка кивнул. Все это время я изображал человека, которому все в новинку, ну и понятное дело, крутил головой по сторонам, поэтому успел перехватить, брошенный на меня, цепкий и внимательный, взгляд Рябого. Чуть позже уловил взгляд Рябого на кабатчика, после чего тот подозвал мальчишку-подручного, и что-то тому сказал. Вроде ничего необычно в этом не было, кроме того факта, что мальчишка, отошел от стойки и встал рядом с выходной дверью. Прошло минут двадцать, я уже поел и допил свой квас, но меня так и не позвали ни к столу, ни на разговор.

   "Нет, так нет, навязываться не будем".

   - Возьми, - сказал я подошедшей к нашему столу Терезе и протянул ей рубль. - Сдачи не надо.

  Не успел я так сказать, как паренек сорвался с места и исчез за дверью.

   "Побежал, чтобы предупредить. Засада? Вряд ли. Скорее, еще одна проверка".

  Выйдя на улицу, я словно окунулся в темноту. С минуту стоял, пока привыкали глаза, при этом с удовольствием дышал свежим ночным воздухом, ожидая, что кто-то выйдет вслед за мной для разговора, но так и не дождавшись, направился к дому Изи. Где-то пьяными голосами пели песню:

   - Дзе нi едзем дзе нi iзем

   Карчмы не мiнаем.

   Як на працы то нi пьем

   А у гасьцях гуляем....

  Пройдя половину дороги, я увидел идущего мне навстречу парнишку из корчмы. Стоило ему меня заметить, как он сразу отвел глаза, стараясь не встречаться со мной взглядом. Стоило мне его увидеть, как я насторожился - засада где-то близко. Исходя из возможностей местных бандитов, я был готов к любой неожиданности, кроме выстрела из снайперской винтовки.

  Стоило мне увидеть вынырнувшие из-за барака две мужские фигуры, я невольно ухмыльнулся.

   "Спайка, говорите, города и деревни. Ну-ну. А что насчет спайки милиции и бандитов?".

  Может это и были бандиты, но оба были одеты в форму милиционеров. В следующую секунду в руке одного из них засветился фонарик.