Красная машина. Юниор из будущего - Павел Барчук
А я реально был весь на нервах. Мы с братом сидели в комнате, вдвоем, устроившись на краешек кровати. В рядок, как две старушки у подъезда, сложив руки на коленях.
Просто в данную минуту батя говорил с Сергеем Николаевичем в кухне. Или Сергей Николаевич с батей. Не знаю, как выразиться точнее. При любом варианте итог один. Я нервничал так, что аж ладони потели.
Вообще, когда увидел тренера у калитки собственного дома, офигел, если честно. Я знал по воспоминаниям Славика, что такого раньше никогда не бывало. С хрена ли ему приезжать в Семилуки и являться к нам домой. Это очень странно. Он вот прям совсем не любитель ходить в гости к своим подопечным. Просто незачем. А тут — нате, получите, распишитесь. И главное, вообще не понятно, с какой целью.
В первый момент, заметив постороннего, отец тоже был, скажем так, немного удивлён. Да ещё постороннего, который вёл себя достаточно уверенно. Батя никогда не посещал ни тренировки, ни игры, поэтому, что вполне естественно, видел Сергея Николаевича впервые. Я бы так вообще предпочел, чтоб этой встречи никогда не было, но кто же меня спросил.
— Это что за хрен? — Батя снова повернул голову ко мне. А я продолжал держать его за ворот куртки, зависнув от неожиданности происходящего. — Да грабли свои убери!
Он с силой оторвал мои руки, потом смахнул с груди что-то невидимое и отодвинулся в сторону. Теперь его внимание было сосредоточено на тренере. В данном случае я не сопротивлялся желанию отца избавиться от моей хватки. Сам хотел уже прекратить этот балаган, между прочим. А то представляю, как со стороны смотрится. Я трясу за грудки отца, отец матерится, на мне висит Алеша и причитает, будто кто-то уже помер или вот-вот помрёт. Отличное впечатление производит наша семейка.
— Вообще, конечно, с точки зрения физиологии, определение верное. Хрен и есть. — Сергей Николаевич открыл калитку и подошёл ближе. При этом лицо у него по-прежнему оставалось совершенно спокойным. Непробиваемый человек. Выдержка, конечно, позавидуешь. — А вот с точки зрения уважения к тренеру своего сына, выходит, не очень хорошо. По крайней мере, до этого дня ничьи родители хреном меня не называли. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Вы, я так понимаю, отец?
— Это твой тренер? — Батя, проигнорировав вопрос, глянул на меня, а затем кивнул в сторону нового участника нашего спектакля «Отцы и дети». А то вдруг я не пойму о ком речь. Так, наверное, ему показалось. Хорошо, хоть пальцем не ткнул.
— Ещё одно замечание. Невежливо говорить о ком-то в третьем лице, когда он находится рядом. Для взрослого человека, которым Вы являетесь, мне приходится делать слишком много замечаний. — Тон у Сергея Николаевича был бесячий.
Не в плане того, что он бесил конкретно меня, а в том смысле, что однозначно, тренер сознательно выбрал именно такую манеру общения. Специально, чтоб выбить из колеи отца. Естественно, достаточно пяти минут рядом с батей, и любой посторонний человек поймёт, за плечами у моего родителя весьма насыщенная жизнь. Уверен, Сергей Николаевич тоже все прекрасно оценил. Но при этом, будто назло, вёл диалог так, как никто бы, наверное, и не решился.
— Слушай, тренер… — Отец оставил меня в покое со своими вопросами и развернулся лицом непосредственно к Сергею Николаевичу. Последнее слово он буквально выплюнул, а не произнёс. С каким-то пренебрежением. Будто хотел задеть гостя. Просто фишка в том, что гостю, как раз, судя по выражению лица, на отцовские потуги все равно.
— Нет. Послушайте Вы меня сначала, а потом уже придет моя очередь слушать. Идемте в дом. Нечего на улице стоять. Разговор будет серьёзный.
Тренер обогнул отца, меня с Алешей, мы все стояли прямо на дорожке, ведущей к дому, и, как ни в чем не бывало, двинулся к крыльцу. Поднялся по ступеням, а потом оглянулся на батю.
— Ну? Идёте? Времени у меня не очень много. Давайте сократим этот момент, когда Вы начнёте мне что-то доказывать, а я Вам отвечать. Перейдём сразу к важному.
Отец посмотрел в очередной раз на меня, будто это я руковожу действиями Сергея Николаевича, затем снова на крыльцо, где уже никого не наблюдалась. Тренер, как ни в чем не бывало, зашёл внутрь.
— Ну… Славик… — Протянул батя.
Не знаю, какой смысл он вкладывал в свои слова. Я так понимаю, других у него просто не нашлось. Однако, несмотря на ситуацию с тренером, которая явно отца раздражала, он хмыкнул, усмехнулся и потопал к дому.
Мы с Алешей остались на месте, удивлённо глядя ему в спину.
— Слав…А что это было? — Младший брат перевёл взгляд на меня.
— Такой же вопрос. Идем.
Я шустро рванул к дому. От мысли, что отец там остался наедине с Сергеем Николаевичем, мне лично становилось сильно не по себе. А то будет сейчас, и хоккей, и футбол, и бадминтон. Пролечу, как фанера над Парижем. Посмотрит тренер на всю эту мутотень, особенно в свете всех ситуаций, которые возникали в последнее время, послушает батю с его «понятиями» и хрен мне вместо сборной молодёжки.
Как только вошли в дом, сунулись было вместе с Алешей в кухню. Голоса раздавались оттуда. Я приоткрыл дверь и заглянул. Брат выглядывал из-под моего локтя, стараясь протиснуться между дверным косяком и мной.
— Белов, когда нам будет нужно твоё присутствие, мы тебя позовём. — Абсолютно серьезно заявил Сергей Николаевич. — Сейчас давай-ка, закрой дверь с той стороны. Я пришёл не к тебе, а к твоим родителям.
Ну, я и закрыл. С тренером спорить точно не было желания. Тем более, злость, которую спровоцировали слова отца, схлынула. Я сейчас только сильно переживал за то, что Сергей Николаевич стал свидетелем некрасивой сцены. Теперь подумает обо мне и моей семье, не известно что. Хотя, там и думать особо не надо. Всё, как на ладони.
Говорили они почти час. Мы все это время с Алешей сидели в комнате. Честно сказать, конечно, пытались подслушать. Естественно. Сначала пробрался сам на цыпочках к закрытой двери. Постоял. Ни черта не слышно. Ну, блин, мать… Где она такие качественные двери раздобыла. Только бубнеж двух мужских голосов, в котором ничего не разобрать.
Потом на разведку отправился Алеша. Под предлогом того, что ему жизненно необходимо пить, есть, найти градусник, разыскать веник. Пока на четвёртой попытке его за шиворот не выставили в коридор.
Что, блин, за люди. Так-то, может, там судьба решается. Моя, естественно. А я тут лицом торгую. Не вышло
