Светлейший князь - Михаил Шерр
— Барин продал нас заводчику, а он гнал нас на свой завод. Мы бежали, один человек нам помог, он сказал, что за этим хребтом есть речная долина, где мы можем спрятаться. Он нам сказал, что в долине той никто не живет. На бумаге всё нарисовал, что б мы что-нибудь не попутали.
— Как называется река? — это гвардеец спросил без моей подсказки, мы зхаранее обговорили как сними вести переговоры.
— Река Ус.
— Вам немного не точно рассказали. В долине сейчас живем мы. Но не пугайтесь, вы, наверное такие же, как мы. Рисунок этот у кого? — наш переговорщик просто молодец, шпарит как по нотам.
— У меня.
— Твои товарищи пусть остаются на месте, а ты иди к нам.
Информация Панкрата Рыжова оказалась точной. Беглецы были с Нижегородской губернии, среди них действительно была мордва. Все они были простые крестьяне, только двое мужиков были кузнецами, да их предводитель, мужик с пистолетом, был у барина за управляющего. Когда крестьян стали продавать он возмутился и в итоге продал и его. Звали его Савелием Петровым.
Шло их двадцать три семьи. Детей от семи до четырнадцати почти сотня. Когда их гнали, то кроме десятка чугунков, двух десятков мисок и ложек ничего не было. Освободились бедолаги не сами. Когда переправились через Енисей, то двое суток шли очень быстро и без остановок. После чего стали на отдых. И вот тут под вечер налетели какие-то вооруженные люди. Охрану перебили быстро, никого не оставили в живых. Хозяина-заводчика то же убили. Напавшие все были в масках. Кто-то из баб и детишек попытался крикнуть, но разбойники так цыкнули, что все онемели и сбившись в кучу, ожидали своей участи. Когда с охраной было покончено, к пленникам подошел один из напавших, спросил, кто Савелий Петров и приказал выйти. Савелий отозвался и вышел из толпы. Предводитель разбойников осмотрел его с ног до головы и сказал людям:
— Ты будешь атаманом. Всем своего атамана слушаться беспрекословно. Отсюда пойдете в сторону гор. В горах найдете долину, там протекает река Ус. В этой долине никто не живет. Вы там поселитесь. Я вам дам топоры, ножи, лопаты и инструмент вашим кузнецам. Десять мешков зерна для посадки и сухарей на дорогу. Там в лесах много дичи и орехов, в реках много рыбы. Перезимуете и будете там жить. Еще я вам дам три ружья, пистолет и пятьдесят пуль. Дорогу вам покажут двое проводников. И еще вот этих, — предводитель махнул рукой и под ноги Савелию бросили двух избитых и связанных людей. — Это Ванька Подкова и его брат ублюдок.
Выслушав рассказ Савелия, капитан Пантелеев усмехнулся:
— Прямо как сказку рассказываешь. Кто это такие были и зачем они вас сюда наладили?
— Не знаю, ваше благородие, — покачал головой Савелий. Затем продолжил свой рассказ. — К Енисею мы снова вышли около Большого порога. Проводники вели нас быстро и тихо, нигде мы ни с кем не встречались. Только один раз дня за четыре до Енисея наткнулись на казачий патруль. Казаки поговорили с нашими проводниками и уехали. Когда мы вышли к порогу, старший проводник сказал мне, что дольше они с нами не пойдут. Они показали мне начало тропы и сказали, что по ней только что прошел большой отряд каких-то беглых. По этой тропе мы дойдем до Усинской долины, а там уже все в наших руках. Когда мы пошли по тропе они уехали, оставив нам план-карту. Надо думать, вы и есть те люди.
— Да. Ты прав. Мы и есть те люди. Ну что, товарищи гвардейцы, возьмем горемык к себе? — спросил я шутейно. Никаких знаков возможной опасности товарищ Нострадамус мне не подавал.
— А куда же нам деваться, ваша светлость. Не оставлять же их тут на перевале, — за всех ответил капитан Пантелеев.
— У нас уже почти голод, сухарей остался последний мешок, только кой-какие охота с рыбалкой и спасают, много больных. Да и народ уже устал, — добавил Савелий последние штрихи в свое повествование.
— Тему вашего положения закрываем, тут всё понятно. Мы были в вашем положении. Вы можете присоединиться к нам. Но жизнь у нас то-же не сладкая, голодать не голодаем, но до сытой жизни еще далеко. Кто не работает, тот не ест. Это первое, — всё точки над и надо расставлять сразу. Что бы потом не посыпать голову пеплом. — Второе. Беспрекословное подчинением нашим законам и порядкам. Главный здесь я. Кто не согласен, скатертью дорога. Сейчас ты, Савелий, идешь к своим, всё быстро обсуждаете. Буквально на раз-два и даете нам ответ. Те, кто согласен на мои условия поступают под начало капитана Пантелеева, — я показал на Ерофея. — Кто не согласен, держать не будем. Накормим, дадим лошадей и вперед, горных долин тут много.
Савелий ушел к своим, а мы провели короткое рабочее совещание.
— Наша диспозиция следующая. Капитан Пантелеев, ты со своими гвардейцами организуете последний переход этих людей. Учить вас как действовать я не буду. Вы лучше меня это знаете. Задача народ как можно быстрее спустить к острогу, а затем в долину. Глядеть в оба. Всех подозрительных замечать, — я сделал короткую паузу, ожидая замечаний, затем продолжил. — Мы с Митрофаном едем к острогу, я даю инструкции Пуле и возвращаюсь в Усинск. Резервный десяток пусть пока остается в остроге. Разумнее всего этим людям пока остановиться на месте нашего последнего лагеря на бкркегу Уса. Пусть там дух переведут, да и мы к народу присмотримся. Пока суть да дело поставим там три-четыре юрты, туда я пришлю Евдокию с командой. Ты Ерофей, как все тут организуешь, оставляешь старшим одного из сержантов и возвращаешься в Усинск, — я улыбнулся. — И если не будет никакой в тебе острейшей надобности, то считай себя до следующей среды в отпуске.
В Мирском остроге я задержался буквально на пятнадцать минут, попил воды и проинструктировал сержанта Пулю, который с каждой минутой нравился мне все больше и больше своим умом и сообразительностью.
Второй резервный десяток мы перехватили у устья Мирской реки. Вместе с ними ехал и Ванча, успевший вернуться со своей разведки. Ничего подозрительного разведчики не обнаружили, казаки очень быстро шли восвояси. Ванча осмотрел пограничный знак и
