Великан (ЛП) - Слейд Стюарт

— Вы слышали обращение?

Ньютон кивнул.

— Как считаете, такое вообще возможно?

Он задумался. Так легко было сказать «да», и солгать. И немец это поймёт. Лучше сказать правду.

— Может быть. Но слишком многое понадобится забыть и простить. Я так скажу: если суждено установиться миру, он должен откуда-то начаться. Наш премьер прав. Если мы станем искать месть, она уничтожит нас всех.

Немец посмотрел на радиостанцию.

— Скольких вы убили здесь?

— Двоих. Охранники у ворот. Этого нельзя было избежать. Но все остальные, и солдаты, и гражданские, в безопасности. Мы не можем содержать пленных, я передам их вам, — едва договорив, Ньютон ощутил, что это самые верные слова.

— Очень хорошо. Пусть те двое станут последними. Заключим здесь и сейчас перемирие. Пока обстановка не прояснится, между нами не будет вражды. Вы пойдете своим путем, мы своим, и постараемся впредь не встречаться, чтобы не воевать. Возможно, так всё и закончится, — немец с любопытством посмотрел на оружие Дэвида, — что это?

— Карабин «де Лизл».

— Слышал о них, но их не слышал. Можно посмотреть?

Ньютон снял карабин с боевого взвода и открыл затвор, чтобы обезопасить его, и передал. Офицер взял, осмотрел и присвистнул.

— Хотите глянуть моё?

Дэвид кивнул.

У немца был «Штурмгевер» с инфракрасным ночным прицелом. Ньютон посмотрел сквозь него. Видно ясно, как днём. Мало того, он мог рассмотреть, где находится каждый из его людей — их высвечивал инфракрасный прожектор, установленный на одном из бронетранспортёров. В случае перестрелки все они были бы убиты.

Они вернули друг другу оружие и отсалютовали. После чего разошлись, каждый своей дорогой.

ГЛАВА ДЕСЯТЬ. С ВОЗВРАЩЕНИЕМ

На подлёте к авиабазе «Козловский», B-36H «Техасская леди»

Обратный полёт через Атлантику получился совсем не рядовым. Шестой двигатель придётся менять целиком. Оба реактивных на той же стороне вышли из строя, тоже под замену вместе с гондолой. Мотор номер пять умирал, теряя мощность медленно и неизбежно. На нём прибрали тягу, что отдалило окончательный отказ, но это вопрос времени. Дальше всё зависело от четвёртого мотора. В общем, B-36 мог лететь и управляться на трёх поршневых и двух реактивных, но не с одной же стороны! Так что потеря четвёрого означала бы и потерю самолёта. Примерно на полдороги началась утечка масла из него и из пятого, скорее всего из-за повреждений конструкции. Гордон сходил в крыло, пополнил расходный бак из запасных бочек, протянул все краны и соединения в маслосистеме.

С чем не было затруднений, так это с навигацией. Дедмон возвращался по большому кругу, минуя дозаправку над Азорами. Большинство бомбардировщиков выбрали её, погодные условия на севере делали южный курс несколько более привлекательным. По их плану, они выйдут к побережью в районе Нью-Йорка, а потом поднимутся на север. Вместительные топливные баки «Техасской леди» позволяли такой фокус. Они, возможно, справились бы даже без дозаправки на первой половине полёта, но разлохмаченная законцовка крыла заметно загребала воздух. Как бы там ни было, остатков хватало. Решив эти вопросы, Дедмон ушёл в кормовой отсек и проспал несколько часов.

Когда он вернулся в кабину, за несколько сотен километров было видно невероятное зарево. Приблизившись, они решили, что в Нью-Йорке включена каждая лампочка. Да так оно и оказалось. Прожекторы пронзали небо, на каждом здании сияли вывески, развёрнутые вверх. Сияли даже коммерческие рекламные полосы и щиты. Отцы города предположили, что Атлантику пересекут повреждённые бомбардировщики, с отказавшими системами и неисправными двигателями, с ранеными на борту, и зажгли маяк, который нельзя не заметить. Включилось радио.

— Это Нью-Йорк. Самолёт над береговой линией, опознайтесь, пожалуйста.

— Это B-36 «Техасская леди», 100-я бомбардировочная эскадрилья, авиабаза «Козловский», штат Мэн. У нас повреждения, три двигателя выбиты, один скоро сдохнет. В экипаже потерь нет.

— К вашему сведению, «Техасская леди», для посадки подбитых самолётов очищены все площадки на Восточном побережье. Просто скажите нам, куда решите садиться, и вперёд. С возвращением вас.

Они развернулись на север и начали неторопливое снижение к базе. Через некоторое время люди на земле услышат необычный, ритмичный пульсирующий гул, своеобразный автограф B-36. Сегодня вся ночь принадлежит им, бомбардировщики возвращаются непрерывным потоком. В Коннектикуте какой-то городок устроил небольшое представление, скорее всего на школьном стадионе. Услышав двигатели, там зажгли огни. «С возвращением». Дедмон спросил сам себя, есть ли кто-нибудь там, на земле, понимающий на что сейчас похожа ночь в Германии? Огни за кормой погасли, потом вспыхнули снова. Скорее всего, ещё один B-36.

Хартфорд-Спрингфилд был превосходно освещён, взлётно-посадочные полосы ясно различались. Самый большой аэродром в Коннектикуте и первый на случай аварийных посадок. Они спустились достаточно низко, чтобы рассмотреть бомбардировщик, остановившийся на повороте к рулёжке. Вокруг стояли прожектора, роилась техника. У кого-то трудности.

— Хартфорд-Спрингфилд, это «Техасская леди».

— Приветствую вас дома. Садитесь, если надо. Полоса чистая, еда горячая, пиво холодное.

— Спасибо. Но мамочка просила нас вернуться на «Козловский». У вас ведь там 36-й стоит?

— Совершенно верно. Это «Смерть и налоги»[66] из 35-й эскадрильи из Макдилла. Сели на вынужденную, подбиты, есть потери. Мы передадим ваши наилучшие пожелания.

— Спасибо, Хартфорд-Спрингфилд, если не затруднит.

Постепенно снижаясь, они теперь летели над Массачусетсом. До захода на посадку оставалось совсем недалеко. До рассвета оставалось ещё несколько часов. Времени хватит на всё. Ниже трёх тысяч метров стала расти температура двигателей. Пятый до сих пыхтел, но работал, и они не хотели слишком сильно нагружать его. После сорока четырёх часов в воздухе не хотелось остаться ещё и без него в последнюю минуту. Наконец они удачно встроились в транспортное движение над родной базой. Рассвет только-только осветил восточный край неба, так что посадка будет в темноте.

Огни и взлётно-посадочные полосы показались слева. Ладно, даём левую ногу. Приборная скорость 280, высота 800. Выпускаем шасси, закрылки на десять градусов, триммеры на ноль. Теперь поворот направо, повреждённое крыло просело. Тяга несимметричная. Они закончили разворот за концом полосы. Высота 500, закрылки на 20 градусов. Полковник зачитал контрольный список для посадки, дождался, пока ответит вся команда, и ещё раз развернулся направо. Теперь они летели параллельно ВПП, но уже с правой стороны. Закрылки 20, приборная скорость 280. Поворот. Бортмеханики подтвердили, что вся механизация вышла. Двигатели на 2600 оборотов. Заключительный этап. Следующий поворот, снижение до трёхсот метров. Закрылки 30 градусов, поворот и выравнивание по цепочке огней. Вертикальная скорость 160 метров в минуту. Вот сейчас можно.

— Пятый двигатель на полную мощность.

Мотор взревел. Провисшее крыло приподнялось, температура начала стремительно расти и почти сразу заехала в красный сектор. Обороты вновь упали, но они уже почти сели. Скорость 135 процентов от сваливания, касание.

— Реверс третьему и четвёртому.

Для торможения предполагалось использовать все шесть поршневых, но с такой косой тягой это было опасно. Надо обойтись двумя. Шёл дождь, полоса вся мокрая. На реверсе винты подняли облако брызг и водяной взвеси, образовав вокруг «Техасской леди» сферу. Получилась сюрреалистичная картина. Первый луч рассвета осветил облако из которого торчали только нос и хвост самолёта. На девяноста километрах в час Дедмон прижал тормоза и дождался остановки. В голливудских фильмах подбитые машины всегда замирали у самого обреза полосы. У них впереди оставалось не меньше двадцати метров. «Техасская леди» вернулась домой.