Пьер Бордаж - Ангел бездны
Они беспрепятственно выехали с автострады А20 и обогнули город Монпелье, изуродованный серией массированных бомбардировок. Полный бак они залили в коммерческом центре, от которого уцелело только одно здание. Чтобы добраться до заправки, пришлось лавировать между громадными воронками. Просто чудо, что не взорвались цистерны с топливом, закопанные в землю на глубине нескольких метров. Владелец бензоколонки, жуткий тип с бульдожьим лицом и бычьей шеей, взял деньги – десять евро за литр, и наливаем не всем, дефицит, что вы хотите…, – ворча, что архангелу Михаилу там, на Восточном фронте, пора бы уже задать жару этим говнюкам исламистам – исламыыстам. Что останется от нашей прекрасной Европы, если они будут швырять в нас свои сучьи бомбы? Ну, а мы-то почему не платим этим подонкам той же монетой? Мы ведь не стирали в порошок их Мекку, Багдад – Быыгдад – Бейрут, Тегеран, Дамаск? Не уничтожали их сатанинские мечети – мыычеетии – как они бомбили наши церкви? Чего ж мы ждем, чего церемонимся с ними, я вас спрашиваю? Чтобы бензина совсем не стало?
Глубокая голубизна моря омывала душу и взгляд. Стеф свернула на проселочную дорогу и примерно полкилометра ехала по пустоши, на которой выросли молодые зеленые дубки, можжевельник, морские сосны. Она остановила машину у подножья каменной стены, нависавшей над скалистой бухтой. Быстро исследовав местность, они обнаружили проход, частично скрытый кустарником.
– Купаться пойдем?
– Ты думаешь, здесь можно оставить машину? – с беспокойством спросил Пиб.
Она засмеялась, стала спускаться по крутой тропинке легким и одновременно уверенным шагом. Он устремился за ней, не поспевая, цепляясь одеждой за колючки и оскальзываясь на коварных камнях. Она разделась догола, прежде чем он успел сбежать вниз. Не дожидаясь его, она взобралась на круглую скалу и прыгнула вниз головой, не удосужившись проверить, какая здесь глубина. Тело ее исчезло в облаке брызг и прочертило прямую линию под прозрачной водой. Только через полминуты она вынырнула на поверхность: волосы ее прилипли ко лбу и щекам, глаза сверкали, словно промытые морем.
– Иди сюда!
Освободившись от солнечных очков, куртки, рубашки, носков, брюк, пушки, Пиб заколебался перед тем, как снять трусы. Хоть они и лежали в одной постели, он стыдился перед ней. Она могла заметить, что мальчик, который спал с ней, еще не мужчина, хотя волосы в нужном месте у него уже были. Он снова станет для нее ребенком, который в пижамной куртке без штанов забрался в кузов грузовика Южного Креста.
– Вода чудесная, Пиб. Чего ты ждешь?
Холодный ветер покусывал кожу Пиба и поднимал блестящую голубую зыбь на море. На горизонте белые облака танцевали с легкостью грез. Решившись наконец, он так поспешно стянул трусы, что чуть не расквасил лицо о камни. Он накрыл одеждой пушку – как сделала Стеф со своим кольтом – и целую вечность просидел на корточках, обзывая себя идиотом, потом вскочил и тоже нырнул в воду, которая оказалась неожиданно холодной. От изумления он камнем пошел ко дну, затем отчаянно замолотил руками и поднялся на поверхность. Едва он успел набрать в грудь воздуха, как Стеф прыгнула ему на плечи и сунула его голову в воду. Он расквитался с ней, ухватив ее за ноги и потянув на дно. Внезапно он уткнулся носом в густые курчавые волосы, и это ошеломило его. Она выскользнула, и они стали плавать между скалами, резвиться среди косяка рыб, сначала испуганных, а потом привлеченных их возней. Они играли в воде до наступления сумерек, барахтаясь, как дети, перемежая купанье с солнечными ваннами на берегу, в укрытом от ветра месте. Порывы его приносили в бухту дикие пьянящие ароматы. Много раз Пиб хотел обнять и поцеловать Стеф, но ему всегда что-то мешало: собственная робость, неуверенность в себе, страх, что его оттолкнут, как испорченного мальчишку. Прохладная вода не смогла расслабить член, напрягшийся в солнечных лучах и от близости Стеф. Тщетно он ложился на живот, поворачивался к ней спиной, принимая самые немыслимые позы, скрыть ему ничего не удавалось – особенно когда она брала его за руку, приглашая идти купаться. Оказавшись в воде, она лукаво посматривала на него, кружила вокруг и удалялась мощным брассом, едва он, осмелев от легких прикосновений, начинал тянуться к ней. Тогда он выбирался на берег, забирался на скалы, не в силах справиться с мучительным, неотступным, невозможным желанием. Не будет же он мастурбировать у нее на глазах.
Так они забавлялись, пока солнце не скрылось за горизонтом в последнем всполохе лучей. Ветер, утратив сухость, сохранил силу: он гнал теперь к земле тяжелые темные облака, грозовые облака. Голубизна моря преобразилась в грязно-серый цвет. Они поспешно оделись и стали подниматься по тропинке под первыми каплями дождя. Пиб с радостью натянул свои вещи в надежде укрыться от колдовской ласки воздуха.
Они вышли на вершину скалы в тот момент, когда их машина тронулась с места в облаках пыли.
– Эээээй!
Крик Пиба потерялся в реве мотора. С пушкой в руке он ринулся к машине, но сидевший за рулем мужчина лет сорока, с бритым черепом и седеющей бородой, рванул вперед так резко, что едва не опрокинул его в кусты. Обезумев от ярости, Пиб отпрыгнул в сторону, согнул ноги, вытянул руку и нажал на курок. Тепло рукояти разлилось по ладони и кончикам пальцев. Темная звездочка появилась на ветровом стекле, в нескольких сантиметрах от головы водителя, первые осколки разлетелись, словно клочья пены, прозрачная поверхность превратилась в сверкающий сноп трещин. Грабитель, не теряя хладнокровия, прикрыл глаза рукой и прибавил скорость, не съезжая с проселочной дороги. У поворота его слегка занесло, но он выровнял машину и вскоре исчез. Задыхаясь от гнева, Пиб старался отдышаться, втянув голову в плечи и опершись руками о колени.
– Похоже, судьба приказывает нам остаться здесь, а?
Голос Стеф подействовал на него, как электрический разряд. Обида, накопившаяся за день, прорвалась мощным потоком из нутра и из горла.
– Это по твоей вине, сучка проклятая! ПО ТВОЕЙ ВИНЕ! Я же говорил, что нельзя оставлять тачку без присмотра! Скажешь, я этого не говорил? Ты обосралась, Задница! Что же нам теперь делать?
Повернувшись, он взглянул на нее почти с ненавистью. Она ответила обезоруживающей улыбкой, невинной и безмятежной. Красота ее казалась еще более лучезарной в сумраке наступающего вечера, как будто солнце зашло в нее. Пистолет, засунутый за резинку трусиков, оттопыривал платье на боку. В руках у нее были две обоймы, которые она предусмотрительно взяла с собой.
– Здесь не так уж плохо.
– Ты забыла, что мы должны ехать на Восток?
– Пути…
– Господни неисповедимы, и пятое, и десятое!
Ярость Пиба испарялась в злобных репликах. Прежде ему понадобилась бы неделя, чтобы прийти в себя, свой гнев он бы холил и лелеял, словно ядовитое растение, постепенно преображая его в ненависть.
– Классиков ты знаешь.
– Некоторых знаю. Черт возьми, Стеф, ты что, ничего не воспринимаешь трагически?
– Страдания человечества не оставляют меня равнодушной. Иногда я плачу, но слезы мои не имеют значения, они ни на что не влияют. В любом случае, сегодня я не вижу никаких причин для терзаний.
Не так уж она была не права, на берегу Средиземного моря было совсем неплохо. Запахи пустоши, сосен, морской соли были куда лучше, чем вонь бензина и перегретого мотора.
Сквозь нависшие облака блеснула молния, послав электрический разряд в море.
– Причина жаловаться, и весьма основательная, у нас появится, если мы быстро не найдем какое-нибудь убежище.
Она вытянула руку, показав на побережье.
– Мне показалось, что там виднеется крыша.
Виллу содержали в образцовом порядке: расчищенные дорожки в саду, ставни и черепичная крыша в прекрасном состоянии.
– Как ты думаешь, тип, который увел у нас тачку, имеет какое-то отношение к этой халупе?
– Не исключено. Посмотри отсюда.
Забравшись на скалистый выступ, она показала на бухту внизу. Несмотря на дождь и темноту, Пиб узнал место, где они купались. Если вор следил за ними, то, конечно, заметил, как он сдрейфил, как не посмел даже прикоснуться к своей подруге, а ведь она была обнаженной, сама предлагала себя. Лицо у него вспыхнуло от запоздалого стыда. Он благословил наступившую ночь, скрывшую от нее, как горят у него щеки. Грохот разорвал небо, и хляби небесные открылись. Они побежали под навес, где грудой лежали два десятка спасательных жилетов, валялись пластмассовые стулья и рыболовные сети. Дождь молотил по крыше, усиливаясь с каждой вспышкой молнии, с каждым раскатом грома. Во время кратковременного затишья они попытались проникнуть в, виллу. Их встретили бронированные двери, герметичные ставни, слуховые окна, забранные вертикальными прутьями. Настоящий бункер. Смирившись, они вернулись под навес, соорудили подобие матраса из спасательных жилетов и легли в обнимку, чтобы согревать друг друга.
