Константин Радов - Жизнь и деяния графа Александра Читтано, им самим рассказанные
Причем в Петербурге сделать ничего нельзя: любым ходом против голштинцев наиграешь козыри Светлейшему. Ежели герцог, не приведи Бог, безвременно скончается, Меншиков станет настоящим самодержцем, хотя и без титула. Вот короля Георга бы господь прибрал... Наследник, принц Уэльский - зрелый мужчина, лишь несколькими годами моложе меня, и состоит со своим батюшкой в непримиримых контрах. Вообще, если б английская система дозволяла монарху в полной мере проявить личные свойства - нынешний король затмил бы тиранством Навуходоносора. Не имея способов злодействовать над подданными, он отводит душу в семье. На его совести смерть трехмесячного внука, сразу после крещения разлученного с родителями; а супруга короля и мать наследника вот уже тридцать лет томится в заточении.
Это загадочная и мрачная история. Георг, тогда еще курпринц Брауншвейг-Люнебургский, не мечтавший ни о чем большем, нежели корона убогого немецкого княжества, объявил о разводе с женой под претекстом, что она его отвергла. Все знали: принц живет семейным образом с любовницей, Мелузиной фон Шуленбург, имеет от нее детей и давно уже не претендует на прелести законной супруги, - вдруг такой афронт. Вскоре распространилось известие об исчезновении графа Филиппа фон Кенигсмарка. Слуги рассказали обеспокоенным родственникам, что граф вошел в княжеский дворец в Ганновере - и обратно не вышел. Ганноверцы все отрицали. Слово принца, против слова лакея, не принято заподозривать. Но что иное можно предположить, кроме убийства по приказу ревнивого мужа? Грязное дело. Если б Георг открыто, собственной рукой, заколол оскорбителя супружеской постели в правильном поединке - его честь осталась бы незапятнана. Но поручать подобную миссию слугам или придворным... Какая низость!
Конечно, курпринц против графа имел плохие шансы. Красавец, воин и дуэлянт, любитель и знаток оружия, изобретатель короткой трехгранной шпаги, Кенигсмарк был явно сильнее. Ну и что? Привилегии знати получают оправдание и смысл, лишь будучи оплачены чистопробным золотом доблести. В том числе - готовностью в любую минуту умереть за честь. Исчезни сии отличия, и любой простолюдин с насмешкою скажет аристократу: 'Кто ты такой, чтоб властвовать над нами? Чем ты лучше?!' И толпа, беснуясь и неистовствуя, повлечет королей на плаху, с глубоким чувством собственной правоты в душе, - как прав бывает крестьянин, с коим за настоящий хлеб расплатились фальшивой монетой.
Так вот, суть дела в том, что государственные интересы Англии и России совершенно не сталкиваются. В торговле с Востоком мы проигрываем безнадежно, Ост-Индской компании не о чем пока беспокоиться. К великому сожалению, не о чем. Сталкиваются лишь посторонние амбиции правящих лиц. Перемена лиц бесспорно решит проблему, ибо наследник британского престола ищет народной любви, изображая себя подлинным англичанином. Похоже, он в самом деле принимает германские склоки не так близко к сердцу.
Что же мне мешает?! Мало я видел разбрызганных пулею мозгов? Или королевская кровь пахнет не так, как солдатская? Конечно, проблема присутствует. Георг - негодяй и убийца, но мне совсем не хочется опускаться на его нравственный уровень. С другой стороны, нет никаких резонов принимать без критики те ограничения, которые вдалбливают пастве с амвона. Вся жизнь воина (о чиновниках уж не говорю) - сплошное нарушение заповедей, и ежели следовать подлинному духу Христова учения, то несть власти, аще не от сатаны. Убийство врага на войне считается похвальным, в мирной жизни - преступным; но я-то знаю, что мирная жизнь - тоже война. Передо мною враг. Кто, как не он, в двадцать третьем году подтолкнул турок к объявлению ультиматума России? Английский посол самолично советовал визирю отправить дополнительные войска в Тифлис, для противодействия русским! Думал ли он о грузинских детях, для забавы зарезанных башибузуками? О тысячах христианских девушек, ставших игрушками распаленной похоти в гаремах? О слезах матерей, принужденных все это видеть?!
Главное, отвести след. Так отвести, чтобы ни малейшей ниточки не нашлось. Лет десять назад, когда Георг отъехал в Ганновер, оставив за себя наследника, того чуть было не застрелил какой-то фанатик: сим выстрелом последний акт недавнего шотландского бунта оказался представлен в королевском театре на Друри-Лейн. И теперь, в случае чего, тень подозрения падет на сторонников претендента либо иезуитов. Но приготовления требуют долгих трудов.
Времена Равальяка прошли. Георга тщательно охраняют. Человек, не принадлежащий к высшему кругу, не сможет приблизиться на удар кинжалом или верный пистолетный выстрел. А если сможет - должен быть смертником. Такого подобрать очень сложно. Значит, стрелять надо издали. Из винтовки. Не новоманерной, Боже упаси, а простой. Все равно будет только один выстрел. Калибр - чем больше, тем лучше. Возьмем дубельгак, сиречь крепостное ружье, сделаем нарезы. Полтора пуда веса и сажень длины - не помеха при стрельбе из укрытия, с удобной подставки. Хороший стрелок уверенно поразит одиночную цель за пятьсот шагов. Пусть будет четыреста, со скидкой на нервы. В пределах этой дистанции найдется множество апартаментов, окна которых смотрят на подходы к Сент-Джеймсскому дворцу или на прилегающие улицы, по которым регулярно ездит королевский кортеж. Расположившись в глубине помещения и целясь через узкую щель в задернутых занавесях, асассин не привлечет преждевременного внимания.
Но есть и трудности. Король садится в карету либо выходит из нее во внутреннем дворике; выцеливать придется воображаемый его силуэт через стенку экипажа. Рискуем не угадать. При стрельбе спереду он будет закрыт телами возницы и какого-нибудь придворного, сидящего vis-a-vis, сзаду - лакеями на запятках. Цель наиболее уязвима сбоку-слева, но такой угол потребует упреждения... Сейчас посчитаем... С четырехсот шагов по упряжке, бегущей хорошей рысью - около двух сажен. Шансы катастрофически падают. Задача усложняется: остаются повороты и остановки. Попробовать, к примеру, опрокинуть повозку либо разломать мостовую незадолго до его проезда... Однако в этом случае кортеж могут пустить и в объезд.
Другой вариант - мина. Арендовать лавку либо кофейню, перестроить, под шум работ пробить короткий тоннель... Заложить под дорогой мощный заряд, с колесцовым воспламенителем; привод веревочный, а лучше - из тонкой проволоки, она тянется меньше. Дернуть, моментально укрыться; потом поджечь дом и уходить. Опять нужны хорошо подготовленные люди, но результат гораздо верней. Плохо, что пострадает много невинных. Что ж, a la guerre comme a la guerre: в осажденном городе бомбы тоже не дают пощады мирным жителям. Поддерживая турок, англичане обрекают на рабство и бесконечные страдания миллионы христиан. Почему я должен щадить лондонцев? Это при деспотическом правлении народ не отвечает за короля; в свободной стране он разделяет все грехи правительства.
Теперь найти людей. Вообще-то в моей родной Венеции наемные убийцы разве что объявлений в газетах не дают; но землякам привычней работать стилетом либо шелковой удавкой. Не беда. Важней, что у них есть внутренняя склонность к такому ремеслу. Лучше потратить время на обучение, чем на поиски годных среди добродетельных растяп, страшащихся регицида. К тому же итальянец, если попадется, сразу вызовет дружный всеанглийский вопль: 'паписты!', и расследование соскользнет на религиозную почву. Этот ложный след можно усилить. Нанимать и готовить исполнителей должен несомненный, в их глазах, иезуит.
Здесь намечается слабое звено в цепочке. Франческо Марконато, лучший мой мастер тайных дел, вышел в люди из трактирных прислужников и университетских штудий не сподобился. Обладая гибким умом, он сумел освоить латынь настолько, чтоб сойти за лекаря-недоучку; однако мнимое членство в Societas Jesu требует гораздо большего. Любой образованный человек сумеет его разоблачить. Разве что усложнить роль: сыграть иезуита, притворяющегося простаком? Природного дарования у него хватит, а отдохнуть после индийского путешествия можно и в России, - одновременно с обучением стрельбе и минному делу. Годится. Вполне успею создать отряд асассинов к следующей весне (если, конечно, денег не жалеть). Кстати, не стоит сразу указывать людям цель: Бог знает, как обстоятельства повернутся. В любом случае, такой инструмент лишним не будет. Чтобы бесподозрительно путешествовать по Европе, пусть изобразят из себя актерскую труппу или бродячий циркус; а где их употребить: в Лондоне, Петербурге или ином месте, потом решу.
Незаметно за многоразличными делами подкралось сырое и жаркое, как баня, гилянское лето. Выползли из гнилых болот и затянутых илом рисовых каналов злокозненные лихорадки, лазареты наполнились страдальцами. Испанский порошок помогал, но его на всех не хватало. Кстати, солдаты придумали способ помириться с горечью: лекарство, разведенное водкой, пользовалось громадным успехом. Мужики рассуждают просто: до самых печенок продирает - значит, польза есть! Я в очередь посылал полки в горы, где воздух прохладней и здоровей; заодно и бунтовщиков гоняли. На Тереке Матюшкин с Василием Шереметевым тоже не бездельничали: столько раз оттоптались по владениям шамхала, предавая все огню и мечу, что жители утомились терпеть и сказали Адиль-Гирею: или мирись, или мы тебя сами русским выдадим. Получив гарантии сохранения жизни, старый обманщик сдался Шереметеву. Владельцы горские присягнули на верность и дали аманатов. Разбитый мною по весне Дауд-бек прибежал плакаться к турецкому паше в Гянджу, выпросил у него отряд делибашей и попытался вернуть Шемаху; но Сурхай отразил вражеские поползновения. Изрядная часть лезгинцев бросила неудачливого вождя и перешла на сторону победителя. Капитан-лейтенант Соймонов на гекботе 'Царицын' и шняве 'Астрахань' измерил восточные берега Каспийского моря и прибыл в Гилянь, захватив по пути четырнадцать персидских бус, сиречь больших лодок с товарами. Я немедля арестовал и его, и лейтенанта Лунина.
