Александр Маркьянов - Ген Человечности
– Ну, с другой стороны, у вас тут с бабами проблем нет… – отвлеченным голосом заметил я, наблюдая, как тупорылый капотный Форд вползает на мост.
– Так с бабами нигде проблем нет! – хохотнул Штайнберг – хотя эти латиноамериканки… Девять из десяти – страх божий, десятая королева… По крайней мере, в суд за харассмент (Сексуальное домогательство. В последнее время иск за харассмент для некоторых дам превратился в неплохой способ заработка – прим автора) не побегут подавать. А так – по мне лучше такой как Ли, пусть узкоглазый, зато старательный и трудолюбивый. Чем орда нахлебников, мать их…
– Оно так… – ответил я, внимательно следя за противоположным берегом. Чем дольше мы здесь стоим – тем больше шанс, что появятся дружки тех козлов в красном пикапе.
– И ты смотри! – Штайнберга видимо задело за живое – как только что случилось, так эти мрази взяли стволы и начали грабить. Стволы, суки они заранее припасли, причем все нелегальные. И самое главное – похоже, среди них ни один не взбесился! Вот б..дская жизнь! Живучие как тараканы, чтоб их черт побрал.
Среди мексиканцев, живущих в бедных кварталах, похоже, ни один не взбесился. Почему? Это что – расовое оружие? Быть того не может! Среди взбесившихся я видел и белых и негров. Тогда что?
Белый капотный Форд тем временем, въехал на мост, уперся своим стальным бампером в преграду. Сидевший за рулем Форда Джим включил пониженную передачу, осторожно нажал на газ. Выбросив из выхлопной трубы струю сизого дыма, Форд медленно, сантиметр за сантиметром двинулся вперед. Послышался треск и скрежет, какой издает металл, трущийся о бетон.
– А Мануэль? Он ведь с вами.
– Мануэль… Мануэль исключение, у него мать мексиканка, отец американец. Среди латиносов его недолюбливают, да и сам по себе он человек трудолюбивый. Так автомастерская у него была на паях с одним тут… Трудился день и ночь, дом себе не купил, а построил сам, своими руками. Так что люди разные бывают …
– Это точно…
Форд тем временем поднапрягся, солидно фыркнул мотором – и сдвинул лежащие в беспорядке на дороге остовы машин. Один из них, вылетев за ограждение моста, с гулким всплеском погрузился в коричневую воду Рио-Гранде.
– Давай вперед потихоньку! – сержант отдал команду нашему водителю и тут же выпрямившись, заорал, чтобы услышали те, кто сидел в Исудзу – у пикапа стоп! Трофеи, какие будут – в кузов!
Оно верно. Ни оружие, ни патроны лишними не бывают. Так было всегда, а сейчас – и подавно…
Хаммер медленно полз вперед, я настороженно смотрел вперед, ожидая в любой момент появления новых бандитов. Но впереди было тихо, даже одержимых не было. Может бандиты услышали пулемет и решили не связываться? Вряд ли… Скорее уж засаду готовят…
Пикап уже отгорел, отпылал свое и сейчас язычки огня нехотя долизывали то, что оставалось в салоне, кузов уже не горел. В кузове пикапа тлели, мерзко воняя, две бесформенные груды, назвать их человеческими трупами по внешнему виду было невозможно. Обгоревшая до черноты сталь пахла сгоревшей краской, жар и вонь волнами накатывались на меня, отвлекая от наблюдения за обстановкой впереди. Один из бандитов лежал на земле в виде куска мяса, до этого по нему всеми четырьмя колесами по нему проехался Форд, расплющив его в нескольких местах в кошмарную красно-бело-черную лепешку. Краем глаза я заметил лежащий на асфальте рядом с пикапом автомат Калашникова, румынский с дополнительной передней рукояткой и проволочным складным прикладом. На вид он совсем не пострадал…
– О! – Штайнберг тоже заметил, хотя сидел с другой стороны Хаммера – хоть один да наш. Лишним не будет. Через десять метров стоп!
Ник видимо пытался объехать лежащий на проезжей части труп, но сделать это было невозможно, не повредив свою машину. Левая сторона Хаммера, на которой сидел я, чуть заметно поднялась и сразу опустилась. На пределе слышимости я услышал под колесами отвратительный мокрый хруст… Выругавшись про себя последними словами, я попытался сосредоточиться на том, что впереди…
– Стой! – Штайнберг хлопнул кулаком по крыше Хаммера, тот сразу встал как вкопанный.
Исузду остановился следом за нами, Гарри спрыгнул из кузова Исудзу (у него у единственного из нас из оружия был дробовик, хотя приличный – полуавтоматический Benelli M2), сделал несколько шагов к автомату, оглядываясь по сторонам – и тут увидел раздавленного колесами бандита, буквально в нескольких шагах от себя, из высокого кузова его видно не было. В следующий момент он упал на колени там, где стоял, с ревом изрыгая на окровавленный и обгоревший асфальт свой завтрак…
– Господи… – Штайнберг скривился, добавил еще несколько нехороших слов – ты один по фронту ситуацию удержишь?
– Удержу. Давай… – сказал я, тоже стараясь не смотреть на то, что лежало на асфальте
Ганнери-сержант Штайнберг одним движением выпрыгнул из Хаммера, подошел к Гарри, за шиворот поднял его с земли, что-то сказал. Гарри помотал головой, лицо у него было серым, он с трудом удерживал равновесие. Судя по его белой рубашке, теперь уже основательно загаженной, раньше Гарри работал клерком в какой-нибудь конторе с восьми до пяти, был самым обыкновенным офисным хомячком – и то, что лежало в нескольких шагах от него на асфальте потрясло его до глубины души… Вот такие вот пироги. С мясом, мать их…
Пошатываясь, Гарри пошел обратно к машине, под пристальным взглядом сержанта Штайнберга взобрался в кузов, едва не упав. Сам же сержант, проводив мрачным взглядом своего подчиненного подцепил сначала один автомат, потом, осмотревшись нашел еще один, укороченный Калашников, кажется польский. Подобрав оба этих автомата, забросил в кузов Исузду, где держась обеими руками за борт кузова еле стоял Гарри. Даже ружье у него было не в руках, а валялось на полу кузова. Судя по выражению его лица – одного бойца мы уже потеряли как минимум на день. Гражданские…
Альбукерк, штат Нью-Мексико
18 июня 2010 года
У самого моста мы перестроились. Ник прибавил газу, Хаммер прокатился мимо расчищавшего путь на мосту Форда и занял место в голове колонны. Затормозил. Исузду уже прошел весь мост и скатился с него на дорогу, замыкающий колонну РейнджРовер стоял на середине моста. Тронулись…
Одержимых первым заметил я. Двое, прямо посреди узкой, окаймленной кустарником проезжей части завтракали чем-то, что лежало прямо посереди дороги. Один раньше был женщиной, довольно молодой в строгом черном офисном костюме, второй – здоровенным негром, что для этих мест было вообще то редкостью. Ни один из одержимых даже не обернулся на шум двигателей машин – завтрак поглощал все их внимание.
Хаммер остановился. Я повернулся к Штайнбергу, тот держал одержимых на прицеле, но не стрелял. На его лице отражалось любопытство, видимо он видел намного меньше одержимых, чем я.
– Пока они жрут – они ни на что не обращают внимания. Давай ты – пулеметные патроны тратить нет смысла. Стреляй в голову, негра вали первого, он опаснее…
Штайнберг кивнул, приложился к прикладу своей М16 на секунду замер перед выстрелом. Короткая очередь простучала отбойным молотком, здоровенная голова негра метрах в тридцати от нас буквально взорвалась красно-белым месивом крови и мозга. Стоявший на четвереньках подобно собаке одержимый рухнул набок, на асфальт.
Женщина же меня удивила. Негр еще заваливался на асфальт – а она уже оторвалась от утренней трапезы и бросилась на нас, мгновенно вскочив с четверенек. И стартовала она, зараза так, что бегуны на Олимпиаде позавидуют…
А вот Штайнберг при внезапном нападении сплоховал. Не зря, кстати говорят, что стандартные прицельные приспособления М16 при скоростной стрельбе по быстро перемещающимся целям никуда не годны. Фокусируясь на негре, он пропустил первый момент броска одержимой. А когда «просек» было уже поздно – женщина мчалась по направлению к нам. Судорожно переместив тяжелый и длинный ствол М16, Штайнберг нажал спуск – и пули прошли мимо, выбив черные брызги из асфальта далеко позади женщины.
Я выстрелил когда до одержимой было уже метров пять, когда и я и сержант могли отчетливо видеть искаженное злобой лицо одержимой, ее пустые глаза и измазанное кровью и грязью лицо. Пулемет гулко кашлянул, выплевывая три пули, и одержимая рухнула, сгибаясь в животе. Удивительно – но она все еще была жива! Одна из пуль перебила ее позвоночник – но даже лежа на асфальте, она с каким то странных не то хрипом, не то воем пыталась ползти к машине…
– Кажется, я твой должник … – проговорил Штайнберг, по его тону я понял, что случившееся произвело на него неслабое впечатление.
– Один – ноль! – кивнул я и в этот момент краем глаза заметил резкое движение сбоку, со своей стороны. Повернулся, разворачивая пулемет – и вовремя! Двое одержимых лезли через аккуратно подстриженную зеленую изгородь, очередь свалила их обоих. Один свалился за ограду, исчезая из поля зрения, второй мешком грохнулся на тротуар перед изгородью. Было видно что он ранен, по крайней мере одна пуля попала в грудь – но почти сразу же он попытался встать на четвереньки…
