Павел Дмитриев - Поколение победителей
Рассказал, что была придумана схема залоговых аукционов, при которой правительство получало кредит в коммерческом банке под залог пакета акций. Если деньги не возвращались, акции переходили в собственность банка. Самое интересное, что прямо перед этим правительство разместило на счетах примерно такие же средства. И, разумеется, деньги банкам никто не вернул. Таким чудесным образом практически вся серьезная инфраструктура СССР попала в руки «нужных» людей[136].
– Правда? – На лице Алексея Николаевича появилось буквально детское удивление.
– За спиной не стоял… – Я осекся, уж очень неуместной получилась попытка сострить. – Извините. Но так, кажется, даже в учебнике было написано.
– И никого не расстреляли?
– Нет, живут открыто, управляют приватизированными заводами.
– Вот черт!..
Матерился Косыгин минут пять. Потом они с Шелепиным сорвались покурить, меня, ясное дело, не позвали. Можно было понять: его же, косыгинские, труды разворовали. Ну и всей страны, за которую, как я успел неоднократно убедиться, тут было принято вполне искренне радеть. И куда только через пару десятков лет все делось?
…Вернулись, опять посыпались вопросы. Для начала совсем детский: «А что было дальше?»
Ответил, что все было плохо. Промышленная конкуренция толком не возникла. Ведь крупные компании оказались не созданы, а розданы в процессе приватизации. В общем-то случайным людям: родственникам, друзьям детства, соседям по даче да попросту тем, кому повезло в нужный момент оказаться близко к руке дающего. То есть далеко не самым умелым управленцам. Если не сказать худшего.
Потом ларьки и магазины весело сражались за жизнь, конкуренция была сильна. Но в той же металлургии на то, чтобы выстроить с нуля что-то конкурентоспособное без господдержки, требуется не одно десятилетие и даже не два, я имею в виду концентрацию капитала. Так и шла стагнация, но она становилась заметной только по сравнению с другими странами, и поэтому на нее было легко не обращать внимания. Небольшая манипуляция таможенными пошлинами – и последствия беспомощности отдельного олигарха перекладывались на всех без вины виноватых потребителей его продукции.
…Они ведь так здоровье потеряют, опять ушли курить! Или прикидывают, на какой сосне меня повесить за дурные вести?
И так происходило по каждому второму вопросу. Особенно Косыгину «нравились» разные версии одного события. А что я сделаю? Ревущие девяностые – интересное время, к которому полностью применим термин «врет, как очевидец». Прочитаешь мемуары двух участников реформ – и немедленно увидишь три версии событий. Да еще противоположные друг другу. Так и рассказывал, по ролям.
Потом прошлись по разным социально-экономическим моделям. Основное, конечно, вожди пролетариата уже прочитали в моих «записках», так что пришлось под «перекрестным огнем» расспросов вспоминать упущенные подробности. Все, что смог, рассказал про Южную Корею, Чили, Сингапур, Гонконг и Тайвань. И, конечно, про внезапный взлет Китая.
Добавил к этому фантастические проекты типа будущего «корпоративного мира» (охарактеризовал как весьма вероятный), меганезийский анархо-капитализм с его чеканной формулировкой: «Покушение на создание государства как особо опасное преступление карается высшей мерой гуманитарной самозащиты». Впрочем, реальность последнего пришлось оценить как очень низкую.
Причины быстрого развития экономик «азиатских тигров» свести к одному показателю оказалось не так просто. Причем этот вопрос Косыгина интересовал больше всего, возможно, потому, что он оказался самым близким по времени[137].
Пришлось на листочке бумаги составить целую таблицу, так сказать, формализовать будущее.
В Южной Корее, насколько помню, по крайней мере до восьмидесятых, существовало что-то типа диктатуры[138]. В тысяча девятьсот шестьдесят пятом было именно так, Косыгин подтвердил. При этом экономика стояла на крупных частных компаниях, как пример подойдут «Samsung», «Daewoo» или «Hyundai». Всячески поощрялись иностранные инвестиции и капиталовложения в тяжелую индустрию. В результате там хорошо развили производство бытовых товаров, судоавтомобилестроение и еще кучу вещей, про которые я не смог вспомнить.
Возьмем Сингапур[139], тут опять не слишком хорошо с демократией. Оппозиции по сути не было, очень жесткое законодательство. Если уж за курение или выброшенный на улице мусор штраф $1000… За взятки, наверное, вообще убивали на месте. Опирались на крупный частный бизнес, в основном транснациональный. Активно привлекали инвестиции как США, так и всего мира, хорошо развили производство электроники, нефтехимию, немного судостроение.
Тайвань сейчас под тяжелой властью партии Гоминьдан, с лидером Чан Кайши[140]. Что-то подобное будет продолжаться вплоть до середины девяностых годов, если не до две тысячи десятого включительно. Практически – опять диктатура с опорой на частный бизнес, инвестиции и электронику. С удивлением узнал, что США считают Чан Кайши вполне легитимным правителем всего Китая, у него даже в ООН такой статус.
Гонконг меня удивил, оказывается, там все еще колония Великобритании. Кто бы мог подумать, что в ближайшем будущем – это образец экономических свобод и невмешательства государства в частный бизнес. Хотя что-то о жесточайшей борьбе с коррупцией мне приходилось слышать, там даже начальника полиции умудрились посадить за взятки. В конце девяностых управление городом-государством тихо и мирно передадут Китаю, но с большой долей самостоятельности.
Где кроется основная причина роста? В семидесятых Гонконг стал «воротами» для инвестиций в Китай (даже в Тайвань до сих пор путешествуют в основном через Гонконг). Похоже, там главный экспортный товар – деньги, поэтому пример не слишком типичный.
В самом Гонконге побывать не удалось, но вот в первую свободную экономическую зону КНР Шэнчьжэнь (он рядом, но на материке) ездил на выставку в две тысячи восьмом. Так что описать все смог весьма подробно. Более того, порывшись в «отправленном» TheBat, нашел полтора десятка фотографий, из которых более половины были сделаны там, а остальные оказались с компьютерных стендов.
Пришлось подробно рассказывать о каждом мелком фрагменте, запечатленном на фото, вплоть до незначительных деталей. Даже попавшие в кадр симпатичные модели-китаянки не отвлекли от внимательного изучения случайно оказавшихся на фотографии сотовых телефонов. Почувствовал, скоро получу в свое хозяйство приличный фотоаппарат и ящик пленки для спокойного просмотра на большом экране. Причем пленки обязательно позитивной, после прокола с «Аватаром» Шелепин и Семичастный хорошо знали ее отличие от обычной.
Вообще по Китаю я уже все подробно описывал в «записках», что-то прибавить сложно. Рецепты, как ни странно, те же самые: сильная жесткая власть, борьба с коррупцией, инвестиции. Развитие частных предприятий под контролем коммунистической партии. Что оксюморон для тысяча девятьсот шестьдесят пятого года, то уже в восьмидесятых привычная реальность. Единственное отличие от вышеперечисленных стран – организация десятка специальных экономических зон с инвестиционными и налоговыми льготами[141]. Но это и понятно, учитывая размер Китая и его неоднородность по уровню жизни и навыкам населения.
Последнее, что вспомнил, Чили. Где-то в начале семидесятых демократически избранный президент Альенде затеял социалистические реформы с частичной национализацией промышленности и прочими «инновациями». Наворотил в экономике такого, что даже многие горячие сторонники разбежались. Начался экономический кризис, закончившийся военным переворотом генерала Пиночета[142]. Альенде и еще несколько десятков тысяч человек были убиты. Центральный стадион столицы превратили в гигантский концлагерь. Диктатура продержалась чуть ли не до середины девяностых.
Особых результатов, кроме «стабилизации», в экономике достигнуто не было. Возможно, из-за недостаточной борьбы с коррупцией (где-то читал, что именно Пиночет и его друзья после приватизации государственных предприятий стали крупнейшими собственниками). Тем не менее к две тысячи десятому году Чили называли «номером один» в Южной Америке по конкуренто– и платежеспособности. Что само по себе неплохой показатель действий одного из злейших диктаторов современности.
Густо посыпал соль на раны Александру Николаевичу, лишний раз упомянув, что ни один социалистический проект, увы, не закончился чем-то значительным. Куба, Северная Корея… Страны-изгои с бедным населением. Особенно заметен контраст на примере «двух Корей». Одной только помощью США такую колоссальную разницу в уровне жизни объяснить невозможно. Тем более что Косыгин нам популярно объяснил: до сорок пятого «Юг» заметно уступал «Северу» в развитии промышленности.
