Александр Абердин - Сила ведлов
Вообще-то автожиром Летающего Ижика следовало считать только из-за мощного толкающего винта, приводимого в движение компактным и очень лёгким шестицилиндровым авиационным двигателем типа «звёздочка», полностью изготовленным их бериллиевых сплавов и металлокерамики, а потому вообще не нуждавшемся в смазке, но имеющим мощность в пятьсот сорок лошадиных сил и при этом очень экономичным и малошумным. По сути же Летающий Ижик был скоростным вертолётом с толкающим винтом, так как вал отбора мощности постоянно вращал два соосных, трёхлопастных ротора диаметром в двенадцать метров, что делало его очень быстрой и манёвренной машиной. Не смотря на свой весьма внушительный размер, автожир имел очень маленький сухой вес и без бака-картриджа весил всего двести семьдесят пять килограммов, но тем не менее имел очень прочный, герметичный корпус. Его полный вес со столитровым баком-картриджем составлял семьсот семьдесят пять килограммов и он спокойно поднимал в воздух четырёх пассажиров и триста килограммов груза, имел крейсерскую скорость в триста двадцать километров в час, потолок в два с половиной километра, и что особенно удивительно, дальность полёта составляла четыре тысячи километров, ведь он расходовал всего тринадцать литров высокооктанового бензина на сто километров полёта.
Такими автожирами был оснащён каждый отряд прогрессоров, ведь в полностью разобранном виде он упаковывался в транспортировочный контейнер, также являющийся отдельными частями корпуса, размером три метра в длину, метр восемьдесят в ширину и семьдесят сантиметров в высоту и при этом оба ротора и толкающий винт тоже лежали в нём. Когда Митяй увидел этот автожир впервые и позднее, как только поднялся на нём в воздух, то ему сразу же подумалось, что теперь такую машину захочет иметь каждый и не ошибся. Поэтому их производство и было налажено сразу в двадцати четырёх городах. Ведловство, однако, не имеет технологических преград. Пусть Летающие Шишиги и выпускали чуть ли не в мастерских, за три года ещё не случилось ни одного авиапроисшествия. Не смотря на колоссальную технологическую сложность, такой автожир не смог бы изготовить ни «Локхид», ни «Боинг», он был очень прост в управлении и мало чем отличался в этом плане от обычного автожира и потому он даже разрешал летать на нём Танечке-младшей, хотя Татьяна-старшая и ругалась, мол нечего баловать ребёнка. Вскоре им сообщили, что автожир готов к полёту и Митяй с Таней, попрощавшись с детьми, отправились на верхнюю палубу.
Время близилось к полудню и Таня сразу же забралась в салон, чтобы приготовить обед, позволив мужу самому выбирать место для пикника. Митяя сел за штурвал и завёл двигатель. Через пару минут он уже был в воздухе и летел вглубь африканского континента на высоте в семьсот тридцать метров. Хотя на экране бортового компьютера и высветилась карта, он ей не верил. Всё это были карты далёкого будущего, а новую они ещё не оцифоровали и в компьютеры не загнали. Внизу под ними проплывала зелёная лесостепь, по которой бродили стада вредителей. Помимо южных мамонтов, мастодонтов и обычных слонов, к ним также следовало относить и огромные стада копытных грызунов. Их тоже развелось сверх всякой меры. Летя вдоль реки, Митяй увидел ещё два стойбища, расположенные друг от друга на расстоянии в полсотни километров, но о их местоположении уже всё было известно. Он не разрешил выгружать на берег ни одной супершишиги до тех пор, пока лично не удостоверится в том, что они не смогут повредить почвенному покрову. Хотя это, конечно, не тундра, где проехал один раз на вездеходе и всё, оставил шрам на сотни лет, а их вездеходы не смотря на свой огромный вес, оказывали давление в десять грамм на один квадратный сантиметр, в то время, как человек его веса давил на почву с силой в сто двадцать грамм на квадратный сантиметр.
Достигалось это за счёт того, что даже при скорости движения в сто восемьдесят пять километров в час, пятно контакта колеса, изготовленного из «умного», сверхэластичного полиуретана имело площадь в пять и две десятых квадратных метра, ведь колёса, стекая с восьми моторов-ступиц и двенадцати опорных колёс фуры вниз, превращались в своего рода двадцать «улиток» шириной в два метра и длиной в два шестьдесят. Ну, на таких скоростях никто и никогда не ездил, так ведь даже супершишигу разбить можно. Только на плотных, каменистых и глинистых участках, да, ещё по галечникам, если на них не было камней, торчавших выше полуметра, через такие супершишига, у которой между нижней поверхностью колеса и мотором-ступицей располагался слой хотя и эластичного, но очень прочного полиуретана, преодолевала не покачнувшись, ещё разрешалось двигаться со скоростью в сто пятьдесят километров в час, но ни в коем случае не выше, а по растительному покрову было категорически запрещено ездить на скорости свыше ста тридцати километров в час и это правило соблюдали все. Почему? Да только потому, что на этой скорости можно было спокойно переехать через спящего в траве зайца и тот оставался жив здоровёхонек, но при этом навсегда зарекался спать на пути следования супершишиг.
Поначалу Нефтяная княгиня ещё изготавливала обувку с протектором, мол надо же за грунт чем-то цепляться. Вот те колёса могли зайца и придавить чуть ли не до полусмерти, но потом, когда появился опыт использования «умных» шин, перешли на выпуск шин-щёток, похожих на ёжиков с густыми и мягкими иголками. Вот эти шины мягко обволакивали собой каждый изгиб, но при этом не захватывали и не выдёргивали ни единой травинки, а лишь приминали её. След колёса теперь оставляли только на снегу или песке. На песке, кстати, едва заметный. Что там заяц, супершишига проезжала по гнезду куропатки и все птенцы оставались живы потому, что их просто слегка помассировали тысячи мягких ножек. Тем не менее Митяй хотел всё же сначала узнать, что представляет из себя почва в здешних местах, а уже потом пускать в путь-дорогу технику. Он полагал, что люди не тупая скотина, чтобы вытаптывать травяной покров. Всех мамонтов и мастодонтов он, разумеется, истреблять не собирался, но внести порядок в их ряды нужно было обязательно и в первую очередь приучить их жрать топинамбур, а он в этом климате обещал расти высотой в двенадцать метров и выше. Небось кормовые полянки этого растения местную фауну не задушат, да, ведлы этого и не позволят сделать ему никогда.
Он высмотрел с воздухе живописное местечко на берегу и приземлился минут на десять раньше, чем Таня приготовила обед из взятых в дорогу продуктов. Пока жена что-то там доваривала и дожаривала, он взял сапёрную лопату и принялся копать ямку. Увы, как он это и подозревал, слой плодородной почвы оказался жидковат, всего каких-то шестьдесят сантиметров. Убей деревья и траву и ветра суховеи быстро сделают своё чёрное дело, а так почва была вполне пригодна даже для земледелия, но только щадящего, связанного с высокопродуктивным животноводством, позволяющим вывозить на поля сотни тысяч тонн гумуса и не истощать земли, а наоборот, делать их ещё более плодородными. У себя в России– матушке они именно это и делали и там тоже не было ещё роскошных чернозёмов. Они попросту не успели накопиться. В общем почвы были почти одинаковыми и если к земле относиться бережно, то Африка останется зелёным континентом навсегда, хотя кое-где уже и появились очажки опустынивания, но с ними можно будет очень быстро разобраться. Засеять всё тем же топинамбуром, который рос даже на тяжелых, глинистых почвах, хотя и не вырастал высоко. Пока Митяй исследовал свой шурф, Таня приготовила обед, подошла к нем у и спросила:
– Ну, что, Митюша, земля здесь хорошая?
– Нормальная землица, Танюша. – Откликнулся он – Урожаи станет давать знатные, но мы её станем беречь тут вдвое, втрое больше, чем у себя дома, чтобы здесь не появились пустыни. Таня кивнула и, вдруг, спросила:
– Митюш, ты потому так боишься, что здешние края превратятся в пустыню, что в твоём мире было очень много пустынь. Митяй вздохнул и признался:
– Да, Танюшка, в моём мире было очень много пустынь и поэтому я и хочу сберечь здесь и леса, и воду. Ледники ведь рано или поздно растают, а из леса так просто воду не вытащишь.
Аккуратно засыпав ямку и поставив на место квадрат дёрна, Митяй пошел к реке мыть руки. От противоположного берега к нем тотчас поплыл крокодил. Хотя и не гигантский, но довольно большой, метров четырёх в длину. Однако, натолкнувшись сразу на два ведловских взгляда, тут же развернулся, выбрался на бережок и снова принялся греться на солнце. Есть ему совершенно расхотелось. Таня усмехнулась, глядя на крокодила, снова задала вопрос мужу, на этот раз куда более сложный:
– Митя, почему ты даже мне не рассказываешь о своём мире?
Митяй ополоснул руки, лицо и торс, перед тем, как выйти из автожира, он разделся по пояс, взял из её рук полотенце и сказал:
