Александр Мазин - Богатырь

…Страшный удар копыт бросил его на Илью. Акиба не успел ударить. Илья – тоже – Акиба влетел головой ему в грудь. Зато Илья был готов встретить хузарина. Рука с саблей хрустнула в захвате, и тут же – резкий удар головой в нос, объятья, от которых ребра хузарина захрустели, ломаясь, а затем бросок через голову, после которого хузарин встать уже не смог.

Илья перетащил его к костерку, положил головой на попону.

Акиба очнулся, зашипел от боли…

– Ну ты и дурак, – проворчал Илья. – Ну зачем ты убивать меня полез?

– Надо было тебя еще в деревне… – прошептал хузарин по-ромейски. – Ефимий отговорил. Сказал: молодой, образованный, воин хороший, родня знатная. Для нас был бы золотым приобретением.

– Ефимий – это кто?

– Пастырь.

«Надо же, – подумал Илья. – А я даже имени его не спросил. Всё монах да монах».

– Вы – это кто?

– А то ты не знаешь.

– Догадываюсь. – Илья заметил, что на губах хузарина появилась кровь. Из носа – это понятно. А вот изо рта – это погано. И в груди у него хрипит.

– Как же ты, хузарин, Римской империи служишь?

– Дом это мой, – прохрипел Акиба. – И отца моего, и деда.

Илья кивнул. Он слыхал о том, что империи служат печенеги. Так почему бы там не быть и хузарам?

– Режей – тоже из ваших?

Акиба закашлялся. Кровь потекла из уголка рта.

– Так из ваших?

Акиба молчал.

– Я тебе сказал, что ты – дурак? – спросил Илья. – Знаешь, как моего отца, князь-воеводу Серегея у вас зовут? Спафарий Сергий! А еще у него перстень есть. С ликами императоров. Знаешь, что это значит?

– Знаю… – В глазах у Акибы больше не было упорства. Только боль.

– Режей?

– Да. Он мой человек… Отец его в дом ребенком взял… Вырос со мной… – Говорить хузарину было всё труднее и труднее. – Ты – сын спафария?

– Не веришь? – Илья перешел на ромейский. – Дурак ты и есть.

– Записи… – попросил Акиба. – Пусть он возьмет… Отдаст… Он знает, кому… Помоги… – Хузарин снова закашлялся. – Важно…

– Я провожу его до Булгарии. До Великого Булгара, – пообещал Илья. – Там есть имперская миссия, насколько я знаю.

– Я умираю… Не говори… Не говори, что я так… Скажи: из Мурома уходили… через стену… Я упал… Камни… – Улыбнулся еле-еле: – Хороший у тебя конь… Как он меня…

Кровь, которая до того струилась ручейком, хлынула потоком… И всё.

– …Вот так он и умер, – завершил Илья. – Ночью. Похоронишь его по обычаю?

– Да, – мрачно сказал Режей. Повернулся, чтобы уйти, но Илья остановил:

– Это не всё. Он сказал, кто вы.

Реакция угра была мгновенной. Цап за саблю…

– Не дури! – рявнул Илья по-ромейски. – Мой отец – имперский спафарий! Здесь я старший, а не ты! И будешь делать то, что я велю, ясно?

Нет, не ясно. Руку с эфеса угр снял, но смотрел хмуро, исподлобья. Ну да, он видит перед собой не зрелого мужа, а безусого мальчишку. Пусть здоровенного и опасного, но совсем не авторитетного.

– Мы пойдем к Великому Булгару, – сказал Илья, будто не замечая угрюмого взгляда Режея. – Ты бывал там?

Угр мотнул головой.

– Не беда. У меня там свои люди. Они проводят тебя в имперскую миссию. Лодья, рабы, вещи Акибы принадлежат семье Акибы. Если хочешь, я помогу тебе их продать там, в Булгаре. Это не главное, и он меня об этом не просил, но я сделаю. Главное – это его записи. Я посмотрю их.

Угр снова дернулся…

Но на сей раз окрика не потребовалось. Он остался на месте. Но замер, как изготовившийся к прыжку зверь.

– Я должен их посмотреть и понять, что его интересовало. Потому что путь еще не закончен. И продолжать его записки буду я.

– Ты умеешь писать? – недоверчиво произнес Режей.

– Мой отец – спафарий, – высокомерно произнес Илья. – А кто твой отец – мне известно. Акиба сказал. Теперь ты служишь мне, Режей. До тех пор, пока мы не окажемся в Великом Булгаре и ты не войдешь в ворота константинопольской миссии. Ты понял меня? – Илья шагнул вперед, навис над невысоким угром.

– Да… – наконец выдавил тот. – Я понял тебя.

– Я понял, мой господин!

– Я понял, мой господин, – послушно повторил Режей.

Он смирился.

Глава 15

– Эй ты! – рявкнул Илья по-словенски. – Живо открыл ворота!

– С чего бы? – донеслось изнутри.

– С того, что так велит тебе сын твоего господина князь-воеводы Серегея!

– Я знаю его сына! – крикнули в ответ. – И это не ты!

– Дурак! У моего отца много сыновей! Открывай, или я вышибу дверь и отверну твою глупую голову!

– Кто там орет? – раздался внутри новый голос.

– Не знаю. Какой-то…

– Я Илья, сын князь-воеводы Серегея! – прорычал Илья. – Долго мне еще стоять у моего собственного подворья?

Заскрипел засов, и ворота наконец-то отворились.

– Ну ты и раздобрел, Халил! – заявил Илья.

– Да и ты стал побольше, маленький возмутитель спокойствия! – усмехнулся управляющий. – Заходи же. Эти – с тобой?

– Со мной, – подтвердил Илья. – Вы, за мной! – велел он четырем рабам, волокущим его добро. То, что не унесли три вьючных.

– Халил, вели позаботиться о лошадках. А вещи пусть в дом несут. Там много ценного.

– Не беспокойся, господин. Всех накормим и обустроим, и лошадок, и холопов. Пожалуй в дом, омойся после дороги, а я тем временем велю кушанья приготовить. Что пожелаешь?

– Сам реши, – улыбнулся Илья. – Знаю, будет вкусно!

Позже, когда они, на подушках, по местному обычаю, сидели за столом и пили запрещенное пророком вино, Халил сказал:

– Это добро, которое ты привез… Откуда оно? Батюшка дал?

– Нет, – качнул головой Илья, разрывая пополам ягненка. – По пути набежало. Много там?

– Одного только серебра больше четырех пудов, – восхищенно цокнул Халил. – А еще шлемы, брони дорогие, оружие. И золота немало. Не поведаешь, как такое набегает?

Илья ухмыльнулся, отер подбородок от жира, приложился к вину.

– Разные глупые люди, – сказал он, – хотели меня убить. Однажды почти получилось. – Он потрогал свежий шрам на шее. – Почти. И все они, умирая, дарили мне маленькое наследство.

Халил хмыкнул:

– Маленькое!

– Батя мне тоже кое-что дал, – уточнил Илья. – Гривну серебром, три золотых солида, меч добрый, лук тугой, а главное, Халил, он дал мне ноги! Я теперь на своих ногах стою, а еще год назад пластом лежал!

– Значит, правду говорили, что ты стал калекой?

– Был, Халил. Был. А теперь – сам видишь.

Халил видел. Голова юноши сидела на непомерной ширины плечах богатыря. Руки Ильи были толще Халиловых ног, хотя управляющий отцовским подворьем не отличался худобой. И во всем облике Ильи, в его движениях чувствовалась почти нечеловеческая сила: то, как он небрежно, легким движением пальцев, отрывал ребра ягненка от позвоночника, тогда как Халилу приходилось пускать в дело нож, то, какими быстрыми и точными были движения Ильи, а ведь он не сражался – просто трапезничал. Перед управляющим сидел воин, ничуть не уступающий своему старшему брату, о силе и воинском искусстве которого в Великом Булгаре ходили легенды.

– Скажи мне, Халил, хорошо ли к нам относятся здесь, в Булгарии? – перевел на другое Илья.

– Помнишь тот случай, когда ты набедокурил на базаре? – хитро, по-восточному улыбнувшись, спросил Халил.

– Еще бы!

– Случись такое сейчас, стражников сунули бы в тюрьму, а нам принесли извинения, мой господин. Твой брат каждый раз, оказываясь здесь, непременно посещает дворец эмира, и там ему весьма рады. Эмир говорит с ним как с братом. А как же иначе, если твой брат показал ему письмо халифа Багдада, где повелитель правоверных, – тут Халил по привычке совершил ритуальный жест, – назвал твоего брата своим другом и повелел всем оказывать ему поддержку. Ну и от подарков эмир никогда еще не отказывался. – Халил хмыкнул.

– Завтра, если пожелаешь, мы с тобой прогуляемся по городу, – предложил он. – Ты увидишь нашу великую мечеть Исмаил-Рэбат. Я поговорю с имамом, расскажу, какого ты рода. Возможно, тебя пустят внутрь, хотя ты и не правоверный. А потом мы прогуляемся по базару. Может, тебе что-то приглянется, мой господин.

– Прекрасно! – одобрил Илья. С ягненком он расправился и взялся за обжаренного в кунжутном масле цыпленка. – Но у меня есть еще одно дело. Я пришел сюда не один. Со мной – спутник. Он – угр, но служит ромеям. Я поклялся доставить его в Булгар, помочь распродать добро и проводить на ромейское подворье.

– Служит ромеям? – нахмурился Халил. – Может, лучше было бы его… – Управляющий сделал жест, будто перерезает горло.

Собственно, Илья мог бы и приказать. Ничего не объясняя. Он был сыном хозяина. Но Халил ему нравился. Управляющий был почтителен без угодливости и наверняка неглуп и ухватист. Не зря его словенское имя было – Хватко. Кроме того, Илье хотелось похвастаться хитростью, которую он учудил.