Павел Мамонтов - Варяг. Обережник
На взгляд Данилы, это был обычный щит. Он вместе с Клеком, Жданом и шестью «ополченцами» должен был отбить вылазку викингов с одним из таких сооружений. Они могли рассчитывать на помощь резерва, который оставил Воислав внутри крепости, но лучше бы им было отбиться самим.
Когда щит оказался метрах в десяти от ледяного вала, из-за него выскочил десяток воинов и метнул копья. Защитники нырнули под прикрытие частокола.
Позади раздался волчий вой.
«Подмога!» – в последней надежде подумал Даниил.
Однако на этот вой не менее грозно отозвались варяги из крепости. Выходит, это ребята принципиального Ингельда пошли на штурм.
– Полезли! – прокричал Клек, который, рискуя получить стрелу, всё равно продолжил наблюдать за полем боя.
Приказчики шумаром бросились к камням и колодам, сложенным на забороле, стали швырять за частокол, даже не поднимаясь над гребнем.
– Встали, – прорычал варяг.
Трое воинов распрямились, тут же приняли порцию стрел на щиты. Данила глянул вниз – в выбитой вчера колее викинги умудрились поставить на клинья короткую лестницу. Ах, хитрые твари, приставили под самый край гребня – чтобы столкнуть лестницу, надо было высунуться из-за ограды.
По лестнице карабкался здоровенный викинг с чёрной от сажи бородой и перекошенной от гнева мордой. Молодцов поймал себя на мысли, что впервые за всё время осады видит противника так близко. И хорошо, наверное, что рожа у викинга была реально страшной.
Ещё двое нападавших оказались вне поля зрения, лишь мелькали обухи секир – эти уроды, похоже, частокол рубить вздумали! И ещё пара викингов караулила у деревянного щита с сулицами наготове. Первое копьё Клека полетело именно в них, а потом он с напарниками накинулся на викинга, что лез на частокол.
Северный разбойник, стоя на неверной опоре, умудрялся отбиваться секирой и щитом сразу на три стороны. Данила, прикрываясь щитом от стрел, бил его длинным копьём, но викинг будто знал, когда последует удар, и парировал древком секиры нарочито небрежно. А сам всё время, ублюдок такой, пялился на Клека, который пытался достать его топором.
Молодцов вытянулся в длинном выпаде, почти достал недруга, но «почти» в бою не считается. Боковым зрением он засёк викинга, замахивавшегося копьём, выбросил щит навстречу летящей смерти. Повезло. Удар, боль в руке от костяшек пальцев до самого плеча. Копьё летит в сторону, а рука продолжает ныть – значит, чувствительность не пропала и можно биться дальше. Ещё одна сулица прошила щит рядом с кожаным окантовьем, вылетела насквозь, не причинив вреда.
– Ха! – крик Клека привлёк к себе внимание.
Он всё-таки умудрился прижать секиру викинга к частоколу. Данила не упустил шанс и нанёс лучший укол копьём, на который только был способен. Но и тут северный разбойник не сплоховал, извернулся, стоя на лестнице, так, что железко копья вонзилось не в подмышку, а проехалось вскользь по боку, распоров кольчугу и оставив длинную рану.
Викинг спрыгнул с лестницы, Клек ухитрился поддеть её вырезом своей секиры и, чуток поднатужившись, скинул её вбок.
– Смолу давай! – приказал варяг.
Из железного котелка смолой полили викингов, рубивших частокол. Их успели предупредить, парочка спрыгнула с вала, спряталась за щитом, не понеся малейшего вреда.
– Кажись, отбились! – переводя дух, сказал Ждан.
– Рот прикрой! – одёрнул его Клек.
Данила проследил за его взглядом и увидел, как на зубце частокола дёргаются впившиеся в него крючья кошки.
– Здесь будьте, – бросил варяг четверым (уже только четверым!) оставшимся приказчикам, сам же с обережниками побежал к новым ворогам.
Данила оказался впереди, но едва он сделал пяток шагов, его окликнул Клек:
– Даниил, пригнись!
Что и было сделано без промедления. Клек, чуть крутнувшись, запустил в показавшийся над частоколом шлем свой щит. Попал точно в него, шлем скрылся из виду, его обладателю наверняка тоже не поздоровилось.
В следующий миг Клек перепрыгнул через Молодцова, прямо как в чехарде, и оказался первым на очереди у незваных гостей.
Над частоколом в буквальном смысле взмыл ещё один воин. Не варяг, но с бородой не как у викинга – короткой, русой, остальное лицо скрывал добротный шлем. Он прыгнул на настил, но Клек в одиночку, без щита, сумел его оттеснить от каната, по которому лезла подмога. Ждан встал в том месте, попытался сбросить кошку. Данила же кинулся на подмогу Клеку.
На узком настиле было не разойтись, Молодцов попробовал прикрыть старшего товарища щитом слева, без устали заработал копьём.
Русобородый отступал, не переставая улыбаться (а может, оскал у него такой был нервный), но защищался грамотно, уверенно. Вот одна беда: на контратаку возможности у него не было, а варяг превосходил его силой и длиной рук. У Клека тоже спокойно добить врага не получалось – в любой момент ему в шею могла прилететь стрела. Улучив момент, когда враг закроется щитом от укола Данилы, Клек долбанул в него секирой с двух рук. Обухом. На ладонь выше умбона. Лезвие пробило деревянную основу щита, увязло в нём. Клек резко дёрнул на себя, утягивая за собой врага. Тот открылся удару Данилы. Но противник отпустил щит, отбил удар Молодцова секирой, единственным оружием, что у него осталось. Ему тут же в рожу полетел щит, из которого Клек вытащил свой топор. Разбойник пригнулся, испуганно осмотрелся: один против двоих, без щита. Недолго думая, он решил подождать с отправкой в Вальхаллу и без вопросов сиганул наружу.
Данила видел, как мелькнули над частоколом ноги в рыжих сапогах, но это для него уже не имело никакого значения – за его спиной раздался крик, крик Ждана. Он обернулся, увидел, как его друг, зажимая рану на груди, падает с заборола во двор. Вместо него через частокол перебирался викинг, наглый такой, уверенный, с паскудной улыбкой, а в руке у него – окровавленный меч.
С Данилой что-то случилось, боль электрическим разрядом прошла по всему телу, он закричал, но крика своего не слышал. Ступни с чудовищным усилием оторвались от настила, Данила оказался в воздухе, он летел, но слишком медленно, чтобы это могло быть на самом деле. Звуки утихли, всё вокруг смазалось, и лишь лицо викинга обрело предельную чёткость: спутанная сальная борода, сажа на щеках, кривящиеся в усмешке губы, за которыми торчали зубы, и глаза в «очках» шлема. Чистые светло-голубые глаза.
По ним Молодцов успел прочесть всю полноту эмоций, которые испытывал викинг: удивление, страх, опаска, уверенность.
Данила медленно, но неуклонно приближался к викингу. Рука на предельном усилии выбрасывала вперёд вдруг отяжелевшее копьё. Викинг мастерски принимает удар, поворачивается, уходя вбок с линии атаки. Остриё копья бесполезно скользит по щиту, оставляя длинную царапину на кожаном покрытии.
Викинг, продолжая разворачиваться, наносит удар секирой. Данила тянет к его руке с оружием свою со щитом, не чтобы отбить, а чтобы схватить, как в рукопашном бою.
Ребро щита бьёт в могучее предплечье, прикрытое дорогим браслетом. Треск, который услышал даже Данила. Щит разлетается в щепки, зато пальцы Молодцова вцепляются в твёрдые как дерево мускулы, обтянутые рукавом льняной рубахи. Викинг продолжает поворачиваться, и пальцы Данилы соскальзывают, а он сам летит дальше, не ощущая опоры. Его враг ведёт секиру по дуге, тоже медленно, словно в вязкой жидкости.
Секира касается груди Молодцова с левого бока, но он летит дальше, словно убегая от неё. Лезвие проскальзывает по одному ребру, второму, третьему… Боли нет.
Данила, чувствуя себя каплей, которую сорвало с колеса мотоцикла, пытается достать до оружия викинга. Не получается… Вытянутое лезвие секиры чиркает по предплечью изнутри. Молодцов удивляется тому, как быстро рукав становится красным, боли нет, эмоций тоже.
Кончики пальцев соскальзывают с мокрой от крови рукояти секиры. Ах да… Данила вспоминает, что у него же ещё есть копьё. Можно им ударить, но нет – неудобно, нету замаха.
Данила смотрит на удаляющееся лицо викинга, и его охватывает гнев. Он вспоминает, почему ненавидит этого человека, но его уже никак не достать. А лицо викинга искажает гримаса страха. Он косит глаза, пытается поднять секиру, чтобы защититься, но у него тоже не получается. Клек!
Варяг в прыжке с двух рук наносит удар по шее. Голова викинга слетает с плеч, вверх бьёт фонтан крови. Это последнее, что видит Данила, следующим он ощущает тяжёлый удар о землю. Вспышку боли внутри. Темнота.
Сильные пальцы сжали затылок, но подняли голову Данилы с осторожностью.
«Всё, – решил он, – сейчас добьют. Хорошо, если добьют».
Однако вместо острой стали ему в рот ткнулась глиняная плошка.
– Пей, берсерк, тебе силы ещё понадобятся, – сказал знакомый голос.
Клек. Данила принялся жадно глотать жидкость, которая оказалась тёплым пивом с мёдом. Редкостная гадость, но сил придала. Лишь выпив всё до дна, Молодцов решился открыть глаза. Луч солнца вызвал вспышку боли, не хуже чем удар дубиной. Молодцов переждал приступ – и вроде отпустило. Он лежал в бараке Завида с другими ранеными. Из распахнутой двери бил свет. Значит, если Данила проспал меньше суток, сейчас всё ещё тот день. И всё ещё длится битва.
