Пограничник. Том 3: Шамабад должен гореть! - Артём Март
Во время этого, его брови удивленно поползли вверх. Лоб собрался в складки.
— Она пишет пограничнику. Одному из тех, что схватили ее вчера.
— Пограничнику? — Мрачно спросил молодой мужчина у самого себя. — Значит, эта сучка снюхалась с шурави. Что там написано, Фазир?
— Она сообщает, что с ней все хорошо, — помолчав пару мгновений, сказал полный мужчина.
На миг молодой задумался.
— А ты можешь быть полезнее, чем я думал, — медленно проговорил он, показав в улыбке большие, словно конские, зубы. — у меня есть идея, Фазир.
— Да, мой господин. Какая? — Удивленно спросил полный.
— Ты думаешь, я расскажу? Чтобы ты преподнес ее как свою?
Фазир не ответил, поклонился.
— Я все расскажу отцу сам. И я уверен, он ее одобрит. — Молодой горделиво приподнял подбородок. — И когда услышит, что я придумал, станет ко мне благосклоннее.
Молодой мужчина подошел к Амине настолько близко, что та смогла почувствовать едкий запах конского пота, которым разило от моджахеддин.
— Если шурави засылают к нам шпионов, — зашептал молодой и повел пальцем по щеке Амины. — То чем мы хуже них?
Глава 19
После всего случившегося, Таран был в ярости. Не успели мы очистить и сдать оружие после наряда, как он вызвал Клима к себе.
Начальник заставы разговаривал с ним долго. Не меньше часа прошло, прежде чем Вавилова увидели те пограничники, кто не ушел еще спать после службы. Сидевшие на лавочках, под деревянной крышей курилки, они видели, как Клим молча вышел на сходни заставского здания.
Он достал сигарету, но так и не закурил, а только постояв немного, вернулся внутрь.
На следующий день Тарана вместе с Климом вызвали в отряд. Все понимали, что начальник заставы должен был доложить о случившемся руководству. Вернулись они только к вечеру.
Оказалось, Климу вынесли строгий выговор. Начотряда ограничился дисциплинарным взысканием. Досталось и Тарану.
Потом, еще несколько дней он ходил темный как туча. А еще злой, словно голодный волчара.
Уже позже, через несколько дней, я узнал от Стаса, который первым собирал все тут же появляющиеся на Шамабаде слухи, что Клим отделался таким мягким наказанием только благодаря начальнику заставы.
Таран не стал говорить начортяду о том, что у отпущенной Климом девочки и мин, что нашли на границе, может иметься какая-то связь.
Так наш шеф пытался прикрыть глупого, потерявшегося в собственных эмоциях мальчишку, от ответственности по закону, которая могла для него последовать.
Не сказать, что Таран солгал. Все же, прямой связи между Аминой и оружием, что она переносила через границу, мы не выявили. Не было доказательств, что именно девочка принесла рюкзак с боеприпасами на советскую сторону.
Инцидент с минами выделили в отдельный, самостоятельный эпизод. Начальство удовлетворилось тем, что их просто отыскали.
Не было доказательств и тому, что напавшие на нас душманы как-то связаны с Аминой. Это посчитали обычным инцидентом. Боестолкновением, которых в этом году случилось уже немало.
Однако сам Таран оставался начеку. В вечер, когда девчонка ушла за Пяндж, поисковая группа обследовала наш участок и стыки тех, которые к нему примыкали. Конечно, ничего не нашли.
Нам было приказано нести службу с особым вниманием. Теперь любой человек, которого не должно быть на нашем участке границы, должен быть задержан без разговоров. Никаких поблажек местным, даже тем, кто и правда забрел на другую сторону Пянджа совершенно случайно.
Примерно в полдень я вошел в комнату, где Пальма кормила своих щенят.
По понятным причинам овчарка все еще жила отдельно от остальных хвостатых пограничников. Ночевала в своем гнездышке.
По мере возможности я старался выводить ее на улицу хотя бы один — два раза в день.
Когда мы с Пальмой уходили, маленькие щенки, которые уже открыли глаза, но еще с трудом передвигались самостоятельно, закатывали настоящий вой и писк. Скучали по мамке.
Я опустился у лежанки Пальмы. Собака глянула на меня веселым взглядом. Показав язык, быстро задышала. Стала робко махать хвостом.
К ее опухшей груди присосались щенки. Они лежали вдоль всего ее живота, а еще в куче — один на другом. Кутята сладко почмокивали, спрятав мордочки в мягкой брюшной шерсти своей матери.
— Ну что ты, Пальма, — сказал я, поставив ей полную миску каши, — как тут твои дела?
Пальма обнюхала воздух над миской, поднялась. Щенки посыпались на мягкое одеяло. Принялись пищать как потерпевшие.
— Эх ты, — я схватил собаку за шкуру по обеим сторонам морды, заглянул ей прямо в светлые глаза. — Мамка неопытная. Кто ж так с детьми обращается?
Пальма сделала виноватую морду и попыталась лизнуть меня в нос. Я отстранился.
— Тьфу. Слюнявая. Ешь давай.
Сука отряхнулась и лениво направилась к миске. Стала громко хлебать, опустив острый нос в кашу.
Я глянул на щенят. Они все еще оставались черненькими, но в их маленьких голубых глазках, еще не проявивших свой настоящий цвет, уже читалось любопытство и живость все еще совсем зарождающего собачьего ума. Щенки потихоньку начинали соображать.
В помете Пальмы оказалось восемь щенков, как и предсказывал Ваня Белоус. Из них мальчиками родилось пятеро кутят, остальные были девчонки.
Я улыбнулся, наблюдая, как один пухлый от своей мягкой шерсти щенок, поплелся на непослушных лапках за мамкой. Если другие визжали и крутили тупенькими носиками по сторонам, стараясь понять, куда же подевалась Пальма, то этот сообразил сразу.
Преодолевая складки одеяла, словно суровые холмы, он медленно, но упорно полз к маме, за пределы их лежанки.
— Эх ты, маленькая зараза, — с улыбкой проговорил я и взял щенка на руки.
Он посмотрел на меня с удивлением. Или, даже можно сказать, с настоящим возмущением. В крохотных его глазах-бусинках читалось явное: «Дядя, ты дурак? Положи меня обратно!»
— Сейчас, сейчас положу, — сказал я и вернул щенка на место, поближе к остальным.
Тот, видимо, посчитав несправедливым, что я загубил все его старания преодолеть такой нелегкий путь к маме, обиженно запищал. Присоединился к остальному хору малышей.
Пальма оторвалась от миски. Обернула морду к своим детишкам, облизнулась.
— Да погодите вы голосить, — сказал я, — я вам тут гостинцев принес. Пальма…
Услышав звуки своего имени, Пальма глянула на меня, навострила стройные, изящные уши.
— … Пальма, не возражаешь?
С этими словами я достал из кармана маленькую баночку, полную простокваши.
Судя по тому, что Пальма
