Княжич варяжский - Александр Владимирович Мазин
— Убедил, — наконец произнес великий князь. — Не стану я брать с тебя мыто. Товаром. Но поезд свой ты сейчас развернешь. Обратно в Любеч. Там и поговорим.
— Приглашаешь, княже?
Ну а как иначе?
Олег помедлил пару секунд… И расхохотался. Подъехал вплотную, хлопнул по спине… От души так приложил, Сергей еле в седле удержался.
— Ну, Дерзкий! Ну, княжич! Да, приглашаю! И всех твоих… торговцев. Расскажешь мне, как вы у франков железом торговали! А то что получается: в вики ты со мной ходишь, а за столом с Игорем сидишь. Несправедливо!
Любеч. Личное владение Олега. Он его построил. Вернее, не так. Какой-то городок был здесь и до этого. Лет сколько-то назад его вроде прибрали себе князья черниговские, а потом пришел Олег и отжал себе. Перспективное место. Стоит на левом, высоком, берегу Днепра, на холмах, то есть паводками не затрагивается. Рядом — то ли озеро, то ли большой днепровский залив, в который впадает мелкая речушка, но это не так принципиально, как то, что сравнительно недалеко — второй по масштабам город этого региона: Чернигов. И Десна. Хотя с логистической точки зрения тоже не принципиально, потому что пониже Десна впадает непосредственно в Днепр. А вот Чернигов — это тот еще хищник. Причем основное население в нем — словене. По большей части — сиверяне, но не только. Радимичей тоже хватает. И иных. В Любече, кстати, словене тоже преобладают. Это не нурманский Смоленск.
В прошлой жизни у Сергея недалеко отсюда было личное княжество. Моровское. На Десне. Огромная лесная территория, по которой шастали все кому не лень, без особой оглядки на какого-то там князя, оседлавшего важную водную артерию. Да, собственно, и на большей части территории Руси этого времени дела обстояли схоже.
Но Любеч — это Любеч. Важное место. И старшим здесь сидел сейчас даже не наместник — большой боярин. Качественные укрепления, терем приличных размеров, пристань емкостью в несколько десятков кораблей. Купеческие сараи, лабазы, склады… Если Смоленск можно считать городом «промышленным», то Любеч — этакий средневековый торговый хаб. Последний перед Киевом. Здесь даже верфь своя имеется, где и подремонтироваться можно. А если кому надо пересесть с лодок на более серьезные корабли, то всегда пожалуйста. Вдобавок цены существенно ниже, чем в Киеве. Опять-таки дорожные сборы заплатить можно и здесь. Получаешь соответственный «документ» — кусок кожи с печатью, и в Киеве можешь подорожными сборами не заморачиваться. Неплохо придумано. Мыто, взятое в Киеве, тоже идет по большей части в княжью казну, но не только в нее, да и казна эта общая. То есть и Игорь из нее зачерпнуть может, и воевода Внислав. А тут все исключительно Олегу. На персональный, так сказать, счет.
Да, Любеч не стольный град, но — град полноценный. И трапезная здесь немногим меньше, чем в киевском Детинце. Две сотни пирующих вместила играючи. Десятка три — из Сергеевой гриди, четверо любечских бояр, парочка тиунов, местные купцы из основных числом трое. Остальные — Олеговы лучшие дружинники. Многих Сергей знал в лицо, часть даже по имени. А вот его самого знали все. И относились с уважением. К нему и к его людям. Из чего Сергей сделал вывод, что во врагах и даже в недоброжелателях у Олега он не ходит. Демонстрация на зимнике — это именно демонстрация. Чтоб знал, чьи в лесу, то есть в великом княжестве шишки. Не Игоря.
А в остальном все по-прежнему и даже лучше. Место одесную (большой боярин подвинут на одну позицию), золотой кубок, лучшие куски, второе место в порядке прикладывания к братней чаше (не может не радовать, поскольку чужих слюней и выполосканных усов — минимум), личный от князя заздравный тост (это когда он порадовал сотрапезников историей франкского вояжа), широкий жест-подарок (беспошлинная торговля до Киева включительно). Сергей, впрочем, порядок тоже знал. И заранее приготовил отдарок. Нет, не меч. У Олега своих хватало. Кольчужку восточной работы. Посеребренную. Местами даже золоченую. Из тех, что позапрошлым летом Сергей прикупил в Самкерце. Собственно, именно для Олега он ее и готовил. И слова тоже готовил заранее, мол, сам бы носил, но великовата, не для его статей. А Олегу — в самый раз. И по пропорциям, и по статусу. Чистую правду сказал. Не уточнил только, что вещь сугубо парадная. Краса такая, что аж глаза слезятся от сияния драгметаллов. А вот с практической точки зрения — так себе. Плетение слабое, одинарное, металл не сказать что их прочных. Зато легкая. Меньше пяти кило.
Олег принял как должное. В общем, он мог и на большее рассчитывать. Если Сергей будет систематически отправлять караваны на юг, то сэкономит на первом же на три такие кольчуги. Однако деньги фигня в сравнении со статусом. Их еще посчитать надо, а тут вся дружина видит, как Вартислав Дерзкий великого князя подогрел. Да еще как. Цену доспеха все знают. А такая прелесть даже и не представить сколько стоит. Глазами плотность не пощупаешь.
Словом выказал Сергей киевскому князю уважение непомерное и тем статус Олега немного приподнял. Ему немного, а себе — изрядно. Такая вот политика. Подарки и отдарки. Основа язычества здешнего. Сергей в ней — как рыба в море. Слава Перуну и великому князю!
За это и выпили. Три раза. За Перуна, за князя и за славу. А потом, отдельно, за княжича Вартислава. Дружины наливались — от души, Сергей — не увлекаясь. Бойцы пируют, вожди работают.
— Говорят, вы на Сёлунд заходили, — будто мимоходом спросил Олег.
— Было такое, — подтвердил Сергей.
И рассказал, как они случайно пособили дальним родичам белозерских. Как курьез рассказал, но Олега история, похоже, не развлекла. Напротив, погрустнел.
— Я там родился, — признался он. — На Сёлунде.
— А как оказался здесь? — спросил Сергей. Без всякой задней мысли, просто из любопытства.
Олег ответил не сразу, но все же ответил:
— Пришлось. Изгнали. Мне тогда было, сколько тебе сейчас. Может, расскажу… Как-нибудь. — И вдруг спросил: — Кто твой отец, Вартислав Дерзкий?
Внезапно.
— Не могу сказать. Гейс.
— Гейс… — Олег усмехнулся. — Мог бы и не врать. Мне.
«А ведь он уже далеко не молод, — подумал Сергей. — Хорошо за сорок, не меньше».
— Не могу, — Сергей чуть пожал плечами, будто извиняясь. — Ты прав… Вещий. Это не
