Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 7 - Артём Март
— Присядьте, — сказал я.
Вежливо кивнул, присел на стул. Мы со Степанычем обратились к нему спиной. Сделали вид, что идем к кабинету.
— Что ты о нем знаешь, Степаныч?
— Слышал эту фамилию и не раз. Мужики, кто бывает в Краснодаре, говорят, что это местный крутой адвокат. Что у него серьезная крыша, потому он не бриться работать с самыми отмороженными бандитами города. Например, помнешь того хмыря, Михалыча?
— Такого забудешь, — пробурчал я.
— Ну вот. Когда его батю, Михайловского, насмерть забили железной арматурой, Чешский-Кононенко защищал в суде одного из киллеров, который попался ментам.
— Не знаешь, чем все кончилось.
— Мужики рассказывали, — продолжил Михалыч, — что его посадили. Но Чешский-Кононенко умудрился срок ему скостить. Как-то умудрился доказать, что-то было не заказное убийство, а личная неприязнь на почве бытовых отношений.
— Что за бред? — Нахмурил я брови.
— Так говорят, — пожал плечами Степаныч. — Я знаю, что Чешский-Кононенко защищал других бандосов, блатных, авторитетов. Кого-то, вроде даже отмазывал.
— Полагаю, вот мы и познакомились с его крышей, с Фоминым.
Промолчав, Степаныч покивал. Потом спросил:
— Ну? И что делать будем?
— Я украдкой глянул за спину, на адвоката.
Тот задумчиво смотрел в потолок. Делал вид, что рассматривает какое-то одно только ему известное интересное место на свежей побелке.
— Значит, ваш наниматель не соизволил приехать сам, — обратился я к адвокату.
— Как вы могли понять, — Чешский-Кононенко заулыбался, — у него немало других забот. Потому нет ничего удивительного в том, что он поручил такой деликатный вопрос профессионалу.
— Он вообще любит поручать своим профессионалам деликатные вопросы, — недовольно пробурчал Степаныч.
Старика раздражал деланно дружелюбный и спокойный тон адвоката. Это было видно по недовольному лицу и тону Степаныча.
— Мне кажется, это вполне естественно, — пожал плечами адвокат.
— Признаюсь, я несколько удивлен тем, кого Фомин прислал к нам сейчас. Раньше от него приезжали люди несколько иного рода занятий, — ухмыльнулся я.
— Иного рода? — Чешский-Кононенко изобразил непонимание.
Мне этот гад тоже не нравился. Скользкий сукин сын…
— Оперативки, которые приехали в город. Которые убивали, похищали, шантажировали и пытали людей, — буднично проговорил я.
— Ну что ж, — вздохнул Чешский-Кононенко, — Армавир сам по себе довольно неспокойный город. Я очень сочувствую вам, раз уж вам пришлось столкнуться с такими отвратительными людьми. Но уверяю вас, мой наниматель — это исключительно честный и порядочный человек. Я не могу поверить, что он может пользоваться подобными недостойными методами. Я знаю его исключительно как очень порядочного мужчину, решающего свои проблемы только в правовом поле.
— И потому, вы приехали торговаться о компромате, способном в один миг загнать Фомина за решетку?
— Я приехал торговаться по поводу наградного оружия, которым очень дорожит мой наниматель. Это заслуга за многолетнюю и верную службу Родине. Мой наниматель очень дорожит этим предметом и крайне расстроился, когда его бессовестно выкрали, — невозмутимо сказал адвокат. — Я буду рад, если вы поспособствуете его возвращению. Естественно, за щедрое вознаграждение.
— А показания? — Не удержался Степаныч.
Я видел, как закипает старик. Степаныч терпеть не мог лицемерия. Особенно такого явного, что проявлял сейчас Чешский-Кононенко. Впрочем, стоило мне глянуть на Степаныча, как тот тут же смекнул, что может неосторожно брякнуть лишнего и взял себя в руки.
— Что ж, этот вопрос мы тоже можем с вами обсудить, — уклончиво ответил адвокат.
* * *Непривыкшие к свету глаза Фурсова защипало, когда люк его подвала распахнулся. Сначала он решил, что это пришел кто-то из людей Летова. Во времени ФСКшник совершенно потерялся и слабо представлял который час. Знал он только, что раз в сутки ему приносят еды и воды. Поэтому Фурсову показалось, что сейчас как раз подходящее время для этого.
— Кто тут? — прошептал привычным делом Фурсов.
Каждый раз еду приносили разные люди. Если это был старик Степаныч, то Фурсов знал, что ничего интересного ему не перепадет. Степаныч вел себя с ФСКшником сдержанно и сухо. Можно было даже сказать «обязательно». Говорить он с ним не любил и просто оставлял еду, а потом быстро удалялся.
Один раз к нему приходил сам Летов. Обычно Летов говорил с ним о том, что Фурсова собирались убить свои же. Он раз за разом повторял эту мысль ФСКшнику. Фурсов постоянно отшучивался, однако, слова Летова уже давно заронили в душе оперативника зерно сомнение. С каждым днем, что он проводил тут, оно прорастало все сильнее.
Еще Фурсов был знаком с Женей Корзуном. Именно его ФСКшник и ожидал. Именно поэтому спросил, кто идет. В прошлый раз Казун дал ему сигарету, разрешил покурить. На это и надеялся Фурсов. Курива хотелось до такой степени, что казалось, уши скручиваются в трубочку.
— Фурсов? — Прозвучал знакомый голос Нерона.
— Нерон?
— Тихо. Не разбуди охранника.
— Откуда ты тут взялся? — Удивился Фурсов.
— Долгая история. Сейчас я спущусь и помогу тебе.
Нерон аккуратно и неуклюже стал слезать по железной лестнице. Фурсову сложно было скрыть своего удивления. Ведь он считал, что его напарник погиб. Что его застрелил старик Волков. Но вот он спускается к нему в темницу.
— Там, справа, есть выключатель, — прохрипел Фурсов.
Нерон покрутил головой, щелкнул светом, найдя черный тумблер. Потом он торопливо закрыл за собой люк, стараясь не издавать лишнего шума.
— Я думал, ты помер, — вздохнул Фурсов.
Нерон спустился к земляному полу. Прихрамывая, отправился к Фурсову, сидевшему в углу, на старом ватном матрасе.
— М-да… — Простянул Нерон, осматривая наручники, которыми Фурсова приковали за левую руку к железной, растущей прямо из стены полке для закруток.
В узком подвале было сыро, прохладно, и воняло затхлостью. Сам-то Фурсов уже давно
