Золото. Назад в СССР 1 - Адам Хлебов
— Ну где я тебе возьму здесь на горе судмедэксперта? — пробормотал Гунько копаясь в рюкзаке одного из беглых.
— Николай Прокофьевич, посмотрите, — он указал на синяки на шее у обоих, — сдается мне, что не своей смертью померли беглые зеки.
— Где? — Гунько подошел посмотрел и задумчиво произнес, — мда. Красиво, может они друг друга?
— Мне, кажется так не бывает чтобы оба одновременно друг друга придушили, — встрял в разговор Андрюха.
— Может их Костя Гибарян? Нет? — он увидел мой осуждающий взгляд, — Бурцев, я просто предположил. Я не знаю, кто их придушил. И придушил ли. К тому же, это не наше дело, в конце концов.
— А что с телами делать будем? — спросил Степан
— У кого фотоаппарат. Сфотографируем тут всё, насколько можно подробнее, а потом похороним их.
— Похороним?
— Ну не потащим же мы всемером два трупа по горам? Передадим правоохранителям, а им если надо то пусть они присылают вертолет и эксгумируют.
Он закончил с первым рюкзаком и взялся за второй.
— Да и потом, хоть они и зеки, но все же люди прежде всего. Не по-людски их тут оставлять, дикие звери тут водятся.
— Понятно, вот фотоаппарат, Николай Прокофьевич — Андрей протянул его Гунько.
— Я не умею, для судмедэкспертизы. Вы же, спасатели, чаще такие картины наблюдаете, сфотографируй как-нибудь поподробнее.
— А вам не кажется странным, что мы их оружия не нашли? — спросил я у Гунько и заметил, как у Ямазова вытянулась шея, видимо ему хотелось получше расслышать, то о чем мы говорим.
— Что же тут странного, Степан правильно заметил: придушили их пару дней назад, все ценное забрали и ушли.
— Кто придушил?
Гунько перестал рыться в рюкзаке повернулся ко мне и закурил.
— Откуда же мне знать, Бурцев? Если у них и было золото Гибаряна, то сейчас его нет. И сдается, мне что мы толком и не узнаем. Давайте с фотографией поскорее.
— Если прислушиваться к моему мнению, — сказал Володя, — их убили не пару дней назад а ночью.
— С чего это ты взял? — Гунько выпустил облако дыма.
— В мед.училище учился, до армии. Есть такое понятие: трупное окоченение называется. Эти, конечно, уже остыли, но если бы пару дней назад всё было, то они были бы жесткими, как деревяшки.
— Ну может быть. Я не специалист в этих вопросах.
— Странно, все это.
— Что тебе странно Бурцев?
— Странно появление беглых в районе, где мы проводили поиски. Странно, что листок Гибаряна мы нашли, а другие его вещи нет. Странно, что мы пошли через гору, изменив маршрут.
— А мне странно, что ты строишь из себя чёрти кого. Ты что какие-то большие прииски открыл, месторождения, заводы построил? Что ты строишь из себя члена-корреспондента Академии Наук? Может быть у тебя какие-то Научные исследования и прорывы имеются? Что-то из себя строишь следователя? Пока ты, Бурцев, Полный ноль. А золото которое у тебя нашли в рюкзаке…Те три килограмма…
Он сощурился и смотрел мне в глаза
— Надо ещё посмотреть, Бурцев, откуда оно взялось, это золотишко. Ты же сам говоришь что ничего не помнишь? Так может быть вы чью-то, давно припрятанную, заначку стырили? Или грабанули кого-то? Откуда нам знать, Бурцев, что ты вот с этими,- он указал в сторону лежащих тел,- не был заодно?
Какая же ты мразь, Гунько. Ведь ты прекрасно знаешь, что в твоих словах нет ни капли правды. Но отвечать тебе сейчас на твои обвинения — себе уста пачкать.
Поэтому я просто широко улыбнулся.
— Эк, вас корёжит, товарищ Гунько. От чужих успехов, прямо как чёрта от ладана, как говорится. Я вам одно скажу, вот я младше вас, но точно знаю, что время расставит всё по своим местам.
Улыбка далась тяжело. Внутри все клокотало. Пошел ты, Гунько, я тебе не всадил в челюсть, только потому что мне нужно держать марку советского геолога. Вон, Ямазов смотрит.
Я встал и пошел разгребать камни, устраивая место под последнее пристанище двух беглых.
Вряд ли их отсюда, когда-нибудь заберут. Останутся тут навечно. Так-то место ничего. С красивым видом. Хорошо, что мы их обнаружили.
Ко мне присоединился Степан. А потом и Володя с Андреем.
Султыг отвернулся и стоял, заложив руки за спину. Он смотрел куда-то вдаль.
— Что это он? Почему его понесло? — тихо спросил меня Степа, кивая в сторону Гунько.
— Долго объяснять. Старые счеты. Неудачный день у товарища Гунько.
— У меня тоже раньше был начальник идиот. Сам не работал и другим не давал. Его к нам из военизированной спасательной части перевели. Солдафон. Тупой как сибирский валенок!
— Гунько мне такой же начальник, как и вам. Он просто руководитель спасательной группы. Хотя, такое впечатление, что рулит Ямазов, а это подчиненный.
— Это точно. Тогда вообще не переживай и не бери в голову. Ты аж позеленел, а потом смотрю — молодец, улыбнулся, выкарабкался. Я так не умею.
— Не переживаю, что за солдафон у вас был?
— Ой, блин, мама дорогая. Не дай Бог, такого. Как у начальника отпуск, так праздник у коллег. Я тебе честно говорю, — он приложил для убедительности руку к сердцу, — мы правда всем отрядом садились за стол и отмечали его отъезд.
— Раз солдафон — значит траву покрасить, асфальт с мылом помыть, сугробы квадратные.
— Да, типа этого. Мог нас в семь вечера в пятницу созвать на совещание, или учени проводить первого января, аккурат после празднования Нового года.
— Степ, а как ты решил в спасатели пойти?
— В армейке в пожарке отслужил. Всякого там насмотрелся. Не собирался в принципе. Но самое интересное девушку
