Романов #12 - Владимир Кощеев
Михаил II намеренно не стал ограничиваться благородным сословием. И для царских людей это выглядело крайне положительно — государь не чурался собственных подданных, допускал, что стать царицей может буквально любая девушка.
С другой стороны, это серьезно усложнило игру аристократам. Одно дело мериться друг с другом, иногда интригуя, а где-то и давя соперника силой. И совсем другое — пытаться обойти закон, запрещающий вредить царским людям.
Не все в стране знали о существовании «Оракула», зорко следящего за всем, что творится в русской земле. Однако неотвратимость наказания ЦСБ уже не раз демонстрировала. И благородные рода делали соответствующие выводы — опричники серьезно усилились, и заигрывать с ними крайне опасно.
— Я уверен, Игорь Михайлович, — наклонив голову, произнес я негромко, — что кто бы ни выиграл на этом смотре невест, это будет достойная девушка. И она сможет не только подставить вам плечо в нужный момент, но и стать вашей второй половинкой. По своему опыту знаю, насколько это важно.
Говорить о государственных интересах я не стал. И так понятно, что выбирать Игорь Михайлович станет, опираясь не столько на собственные нужды, сколько на выгоды для Русского царства. Цесаревич — не тот статус, которому допустимо выбирать будущую правительницу, опираясь на эмоции.
Не тот Игорь Михайлович человек, чтобы отринуть доводы разума и пойти на поводу у чувств. Так что я не был уверен, что в итоге место на престоле достанется Екатерине Юрьевне Самойловой. Хотя и желал ей удачи в этом нелегком деле.
И это еще один довод в пользу моего положения. При всей ответственности, я свободен в своих действиях куда сильнее, чем наследник престола. И уж тем более государь Русского царства.
— Не будем о грустном, — махнул рукой цесаревич. — Лучше скажите мне точно, что вы согласны с моим планом, Дмитрий Алексеевич.
Склонив голову, как подобает в подобном случае, я произнес:
— Согласен, Игорь Михайлович, — подтвердил я, глядя в глаза собеседника. — Если окажется, что Кристоф Рейсс на самом деле ключник, я разделаюсь с ним прямо в этом парке.
Цесаревич улыбнулся.
— Это именно то, что я хотел услышать, — кивнул он. — А теперь предлагаю занять места за столом. Пусть Герберт видит, что мы не стали его дожидаться.
Слуги действительно выставили длинный стол, у которого уже находились члены русской делегации. Никто, разумеется, не садился на расставленные вокруг стола плетеные кресла, а при виде цесаревича все дружно согнули спины в поклоне.
— Господа, прошу садиться, — повел рукой Игорь Михайлович, прежде чем первым занять место.
Мне вновь предстояло сидеть по правую руку от наследника престола. Слева разместился Андрей Сергеевич, как глава посольства. Он же взглядом проследил, как его подчиненные садятся за стол. Рядом с нашим послом на отдельном столике разместились запечатанные папки.
Слуги носили угощения, начав с легких закусок и напитков. Несмотря на выставленные на столешницу бутылки с алкоголем дорогих марок, никто не посмел к ним прикоснуться. Предстояла напряженная рабочая встреча, и послам нужно было сохранять трезвую голову.
— Попрошу минутку внимания, господа, — провозгласил цесаревич, первым вооружившись вилкой и ножом. — Прошу вас, наслаждайтесь угощением и не стесняйтесь моего присутствия. Здесь и сейчас все мы — соратники, и вышли на поле боя. Пусть нам и не придется драться на оружии или кулаках, но я хочу, чтобы вы были полны сил и решимости раскатать проклятых немцев в тонкий блин. Они должны выйти с этой встречи, выжатыми досуха. Мы не уступим им ни одного пункта и заставим подписать все, что нужно нашему Русскому царству. Германский рейх обязан заплатить нам, и он заплатит.
Сделав паузу и очаровательно улыбнувшись, Игорь Михайлович закончил речь:
— Приятного аппетита, господа.
Теперь настала моя очередь говорить, как единственного благородного за столом. Нужно поддерживать боевой дух не только дипломатов, но и самого Игоря Михайловича. И я приподнял чашку с кофе, глядя исключительно на наследника престола.
— Пускай в наших бокалах и не вино, однако я предлагаю поддержать нашего цесаревича, — произнес я, поднимаясь на ноги. — За Игоря Михайловича! До дна!
Разумеется, мой тост поддержали все за столом. Мой биологический брат при этом наклонил голову, принимая здравницу.
Посольским разливали в основном вишневый сок, который издали вполне можно было принять за вино. А потому, когда через десять минут на краю поляны показался кортеж Герберта фон Бисмарка, выглядели мы так, будто вовсю отмечаем победу.
Стоящий с бокалом в руке Андрей Сергеевич сделал вид, будто не заметил появления оппонентов и громко произнес новый тост:
— Слава Русскому царству и государю нашему Михаилу II Милославскому! Победа будет за нами!..
Нужно было видеть лица немцев. Они, само собой, прекрасно понимали сказанное. Но так как ехали на переговоры о мире, а первое, что услышали — слова о некой победе, это серьезно сбило их настрой.
Потому что с кем Русское царство может в таких обстоятельствах воевать? Правильно, только с Германским рейхом.
Герберт фон Бисмарк был раздражен и хмур. Нетерпеливым жестом дав знак одному из своих сопровождающих, он сам направился прямиком к нашему столу. А спешащий впереди свитский тут же объявил на немецком:
— Его высочество Герберт фон Бисмарк, принц Германского рейха!
А в отдалении от наследника немецкого престола шагал тот самый Кристоф Рейсс. На его лице сияла белозубая улыбка, а на пальце сверкал перстень общества Януса Двуликого.
Мы быстро переглянулись с Игорем Михайловичем, и цесаревич кивнул мне.
Что ж, один член русского посольства погиб в Варшаве. Один немецкий умрет в Дрогичине.
Но сперва я устрою ему допрос. Мне ведь все еще нужно узнать, каким именно образом ключники сбивали наши самолеты.
Глава 21
Чисто технически Кристоф Рейсс входил в число знатнейших семей Германского рейха. Род Рейсс обладал титулом герцогов Тюрингии, огромным состоянием и влиянием при дворе кайзера. А главное — имел права на престол. Так что и выбор Кристофа в члены общества Януса Двуликого соответствовал.
Если сбросить Бисмарков с трона, Рейссы легко наберут большинство голосов среди немецкой знати, чтобы надеть на голову корону. Древний род с почти восемью столетиями истории за плечами, сохранивший и преумноживший свое величие.
Фактически передо мной — такой же великий княжич, каким были, например, Толстые.
