Ну, здравствуй, перестройка! - Дмитрий Валерьевич Иванов
— Эх! Хотел на последний день оставить! — наш деревенский умник Шурик вытаскивает бутылку домашнего, вишневого, как оказалось позже, вина! — Как обещал — с меня пузырь.
Не знал, что вишня прекрасно растет в этих краях. Вожатых сейчас в бараке нет, то ли дружат, то ли сбор какой у них. Кстати, я выяснил, что наша Марина зондер — это такое промежуточное звено между вожатым и школьником, а наш парень — именно вожатый. Вот он чего морщился, когда я его зондером называл. Переглянулись, я достаю две бутылки вина. Норильчанин, качок-физик, тоже достаёт вино, правда, покупную бутылку.
Нашлась и закуска. На дюжину человек спиртного мало, но люди в отряде к градусу непривычные, короче, на дискотеку мы пришли подшофе. Для многих, подозреваю, эта пьянка была первая в их жизни, дети тут домашние все.
Хрясь! Отвесила Оля леща мелкому! Тот под градусом после поздравительного поцелуя от подруги полез за добавкой. Шурик заржал, да и остальные заулыбались. На танцах опять играла, в основном, моя кассета, но ведущая смогла по-другому скомпоновать песни, переписав их себе на бобину. А меня уговорили показать нижний брейк-данс. По-моему, мне сегодня любая бы девчонка в лагере не отказала. Кроме Оли, та ещё на меня злилась. Кстати, не вижу ни её, ни мелкого, ушли дружить, темно уже на улице, а темнота, как известно, — друг молодёжи. А какие друзья у молодежи в будущем — мне неизвестно, вейпы, клубы, смартфоны?
— Толяныч, за мной иди, — меня дергает неожиданно за рукав Шурик.
— Ты чего такой заполошенный? — интересуюсь я у деревни.
— Димона бьют, или скоро будут. Из-за Оли, — удивляет меня парень.
— Кого? — не понимаю я.
— Мелкого нашего, давай резче, — недоволен Шурик.
— Кто такой смелый? — спрашиваю на ходу к ограде. — Да и пусть сам разберётся, ему полезно, ты бы ещё вожатого позвал.
— Порежут ещё, я этих Атамановских знаю, а вожатых крепких не успел найти, — смутно поясняет Шурик.
Оп-па! А у нас гости в лагере, рядом находится довольно большая деревня, или село, — Атаманово, и оттуда нагрянули гости! Сейчас четверо парней под светом луны и частично фонаря, чувствуют себя хозяевами положения. Димон уже на земле, отчаянно борется с одним из четверых и, похоже, проигрывает. Олю за талию держит другой местный с расцарапанной щекой, та вырывается, но безуспешно.
— Кого я вижу! Шурка Головин! Мало было в прошлый раз, решил за добавкой прийти? Не лень было тридцать километров от Сухобузимо топать? — спросил высокий мощный верзила.
Выхожу на поляну. Оценив ситуацию, скидываю футболку, — вещь дорогая, вдруг порву или испачкаю, — и обнажаю свой торс. Народ на поляне около забора напрягся. Это вам не одного вчетвером гнобить. Шурик рослый и выглядит опасно, а я… сам иногда себя в зеркале пугаюсь.
— Парни — это Штыба, чемпион СССР по боксу, — неожиданно выдаёт расцарапанный.
Я смутно угадываю его черты лица, видел где-то на соревнованиях.
Ухмылки с их рож сползли моментально. Даже четвертый из гоп-компании бросил заламывать мелкого и уставился на меня, чем Димон и воспользовался, вырвавшись из захвата.
— Девочку отпусти, — с угрозой в голосе говорю я.
Хрясь! Оля в своём репертуаре. Освободив себе руки, она первым делом влепила оплеуху державшему её хулигану. Тот было дернулся ударить в ответ, но под моим тяжелым, папиным, взглядом замялся.
— Чё, у нас все честно, один на один они махались, — с вызовом, стараясь сохранить свой авторитет, говорит он.
— Сейчас же извинились перед девочкой все четверо и свалили подальше от лагеря, увижу — челюсть сломаю, я не шучу. Ну! Считаю до двух, уже раз, — спокойно говорю я.
«Извини» от парней прозвучало хором. Шурик поднимает мелкого и отряхивает.
— Я вас предупредил, — кричу удаляющимся хулиганам, которые вместо дружбы с девочками чуть не получили сломанные челюсти.
А я бы только челюстью не ограничился.
— Что вы тут делали? — спрашиваю у дрожащей Оли и запыхавшегося мелкого.
— Цветы около забора красивые растут, — смущённо призналась Оля.
— А тебя откуда знают хулиганы? — спрашиваю я у Шурика.
— Дрались на выпускном с ними, от моего Сухобузимо до их Атаманово километров тридцать, часто в гости заезжаем друг к другу, да ерунда, — отмахнулся довольный Шурик. — Да огребают они, в основном, у нас народу раза в два больше живет.
С утра весь лагерь гудел пересудами по поводу вчерашнего инцидента. На завтраке ко мне подсела Оля и стала пристально смотреть в лицо.
— Не люблю, когда мне в рот смотрят, — вежливо пытаюсь послать её нафиг.
— Странный ты человек, никак не могу тебя раскусить, — задумчиво сказала девушка. — Я уверена была, что ты гад, а сейчас, не знаю что и думать. Подарок тебе! Возьми.
Я смотрю на самодельную небольшую коробочку из картона, разукрашенную акварельными красками.
— Что там? Мертвая птичка? — спрашиваю я, стараясь пошутить.
— Как ты узнал? Димка сказал? — округляет глаза Оля.
— Ты нормальная? Дохлых птиц дарить? И за завтраком ещё, — чуть не поперхнулся какао я.
— Смотри! — Оля открывает коробку.
Там лежала самодельная глиняная игрушка.
— Это свисток такой, например, против собак, — поясняет Оля. — Сама делаю.
— Спасибо! Буду свистеть теперь, — улыбаюсь я под строгим взглядом мелкого, маячившего за дверью столовой.
Глава 30
На подходе к бараку меня поймал щуплый Борис, тот, что ведёт историю религий.
— Анатолий, я вас сильно разве ударил? Мне показалось, я едва задел, — начал разговор он.
— Да я пошутил просто, меня мячом огрело на футболе, — не сразу понял я, про что он говорит.
— Ну, слава богу! — облегченно выдохнул он. — А то мне показалось, что со мной на тему кальвинизма уже никто общаться не хочет, а у нас такие дискуссии с парнями были!
— Когда кажется, креститься надо, — намекнул я на то, что «слава богу» лучше заменить чем-то типа «слава КПСС».
— Ой, да, спасибо. Да я не религиозен, меня больше история увлекает, и кальвинизм — одна из моих самых любимых тем, ты вот, например, знаешь, что основатель кальвинизма … — попытался увлечь меня беседой Боря.
— Извини, у меня дела, — отвязался от приставалы я.
— Правильно! — вдруг сказал проходивший мимо Абанов, — брат говорит, Боря звереет, когда с ним на эту тему общаются.
— Брат? У тебя тут брат? А чего он не с нами в отряде? — удивился я.
— Так он уже студент, в МФТИ учится, а тут курс ведёт! — с гордостью ответил Артём.
Идём на занятия. Свисток при этом я бросил
