Коррупционер - Роман Феликсович Путилов
Вдруг, на головой, ясно и четко заговорил гортанный голос. Звуки звучали громко и разборчиво, но, этого языка я не знал. Через несколько секунд раздался женский смех, шаги, затем все стихло.
— Это что? — я ткнул пальцем в потолок.
— Это нерусские, уже два года квартиру у Капитоновны снимают. Ничего про них плохого не скажу. Вежливые люди. Я пока из дома выходила, всегда поздороваются, дверь лифта придержат. Нет, люди хорошие.
— Что у вас случилось, что вы из дома выходить перестали?
— Что случилось? Случилось то, что и у всех случается — старость. Не могу уже из дома уходить, боюсь, обратно не дойду. А еще гипертония, давление и куча разных болячек.
— А продукты? Кто вам продукты приносит?
— Дочь соседки, Валечка. Такая хорошая девочка. Сейчас с мужем в соседнем дворе живут, двое деток у них. Сережа такой хороший парень. Валечка через день к матери ходит, и мне, старой, продукты покупает, а я ей заранее, половину пенсии отдаю. Спасибо ей конечно, а то, как мой Коленька пропал…
— В смысле — пропал?
— Сынок мой, Коленька, четыре года назад уехал в Якутск, в пароходстве работать. И уже два года ни письма, ни звонка. Я уже не знаю, что делать — на глазах у пожилой женщины навернулись слезы, и она стала шарить руками по подлокотникам, пока не нащупала большой платок. Промокнув глаза, Клавдия Васильевна снова взялась за очки и уставилась на меня, своими огромными, из-за линз, выцветшими, глазами.
— Постойте, а вы звонили, писали?
— Да я старая уже, куда то писать. Звонила я его подружке, Тане. Она с Коленькой на одном пароходе работали, и я знаю, что сошлись они. И другу его звонила, Андреем зовут. Сказали, что не знают, где Коля…Я же выйти не могу, куда я пойду, к кому? — женщина опять зарыдала.
— Так, так, Клавдия Васильевна, стоп! Стоп! Успокойтесь — я побежал на кухню, сунул под кран чайную чашку с выщербленным краем, дождался, когда белые следы хлора, мелкими пузырьками, испаряться с поверхности воды и сунул чашку вздрагивающей от плача старушке.
— У вас телефоны Тани и Андрея есть?
— Где-то были — женщина начала шарить руками в своем необъятном кресле, после чего вытащила потрепанный блокнот, и поднеся его близко к глазам, стала нервно перелистывать пожелтевшие листы.
— А, вот их телефоны — Клавдия Васильевна вопросительно и с надеждой посмотрела на меня.
Я взял готовый рассыпаться блокнот, переписал несколько, написанных крупными рваными буквами, строк и встал:
— Клавдия Васильевна, я узнаю, что с вашим сыном, только и вы мне помогите.
Глава 23
Глава двадцать три. Ловля на живца.
Придя домой, я достал из морозильника «магазинные» котлеты по двенадцать копеек и положил их возле плиты размораживаться, а сам протянул из коридора телефон, осторожно разматывая длинный черный провод и пристроился за маленьким кухонным столиком, производства местного завода реактивных сеялок
— Тридцать шестая, слушаю — сексуальный голос оператора, неожиданно, ответил после первого гудка. Сегодня мне повезло, служба «ноль девять», иногда, бывает наглухо занята.
— Добрый вечер, барышня. Простите за странный вопрос, но не подскажете телефонный код Якутска?
В трубке недовольно фыркнули, но, все-таки, мелодично ответили:
— Минуточку….
Последовавшие затем три цифры, были произнесены в спринтерском темпе, так, что мой мозг еле успел их запомнить, затем связь оборвали.
Ну и ладно. Междугородняя телефонная связь всегда вводила меня в ступор, добавочные и уравнивающие коды вызывали тоску. Правда, альтернативой этому был ночной поход в круглосуточный переговорный пункт, с заказом телефонного разговора за полчаса, что порождало у меня полнейшую депрессию.
Кое как совместив наборы цифр, с третьего раза я добился хоть какого-то соединения. Пошли бесконечные гудки, разбавляемые каким-то скрипом. Наконец, заспанный женский голос прошептал в трубку:
— Алло? Алло? Кто это?
— Здравствуйте. Это Город беспокоит.
— Какой Город? Вы знаете, сколько времени сейчас?
— Милиция работает круглосуточно.
— Какая милиция? Я сейчас трубку бросаю, сумасшедший…
— Вы Татьяна?
— Татьяна, Татьяна….
— Ну, значит, мне Николай нужен.
— Здесь нет никакого Николая, до свидания!
Раздались гудки, я ругнулся и снова начал набирать комбинацию цифр.
— Татьяна! Если вы бросите трубку, завтра будете в отделе милиции объяснение давать. Это уголовный розыск, Город. К нам поступило заявление о розыске без вести пропавшего Николая Владимировича Кузнецова, от его мамы старенькой. Как я понимаю, вы — сожительница Николая. Если вы уверяете, что у вас нет никакого Николая, то я материалы направляю в Якутск, а сейчас ориентировку на вас отправлю. Если вы не знаете никакого Николая, то пусть местные товарищи выясняют, куда вы его дели.
— Да я….
— А я не знаю. Человек два года больной матери весточек не шлет, и не приезжает. Значить с ним что-то случилось. Короче, Татьяна, если завтра сам Николай не позвонит своей маменьке, я считаю, что его нет в живых. В таком случае розыск его начнут с вас. Да, и Николая я в розыск выставлю. Вот так. Спокойной вам ночи.
— Ты с кем это так общаешься — из ванны вышла Алла с полотенцем, накрученным на голову.
— С Якутией. Кинь пожалуйста котлеты на сковородку, я сейчас закончу и подойду — я закрутил диск телефона: — Здравствуйте, Якутск? Андрей? Уголовный розыск, Город. Звоню по такому вопросу….
— Представляешь — я вилкой отломил от котлеты небольшой скворчащий кусочек, кинул его в рот, стараясь не обжечься, затем припал к стакану с янтарным «Жигулевским», сделал первый, самый-самый, горько-вкусный, глоток. Со стоном оторвавшись от ополовиненного, запотевшего, бокала, с легкой пенкой на наклонной поверхности стенки, я продолжил: — мужику сорок лет. Поругался с матерью, и уже два года, не звонит, не пишет, как сирота. Бабке шестьдесят всего, а она еле ходит по квартире, слепая, давление… короче, полный букет болячек. Так, этот сученышь, сказал сожительнице, что бы та говорила, если мать позвонит, что не знает, где он. Бабка каждый день плачет, одна в квартире кукует. А единственный сынок своей правотой, наверное, упивается, сволочь.
— Пашь, а ты здесь, с какого бока?
— Да, случайно зашел в
