Второй шанс 6 (СИ) - Марченко Геннадий Борисович

Я встал рядом с Марвисом и покосился на его майку. На ней так же в китчевом стиле был изображён звёздно-полосатый американский флаг. Значит, не я один сегодня в роли клоуна.

Фрезер-младший повернул голову в мою сторону, задержался взглядом на моей шляпе, удостоив меня снисходительной ухмылки. Но презрения в ней я, как ни старался, не обнаружил. А так бы, может, у меня добавилось спортивной злости. Марвис вообще отнюдь не казался каким-то монстром. Физиономия у него по негритянским меркам была не такой уж и страшной, даже, я бы сказал, фотогеничной, чем-то напоминая молодого Эдди Мёрфи. Да и папаша отнюдь не страшилище.

– Привет, как дела? – как ни в чём ни бывало спросил я Марвиса.

Он посмотрел на меня удивлённо-любопытно, как будто с ним заговорил не человек, а вот эта раздвижная автоматическая дверь.

– Я в порядке. А ты, я смотрю, не из робких.

Я пожал плечами:

– А чего бояться? Ведь не убьёшь же ты меня, это всего лишь товарищеский бой.

Тот хмыкнул и только покачал головой, нервное, слегка охреневая про себя от наглости этого русского. А вот Фрезер-старший удостоил меня сочувствующего взгляда, словно давая понять – сегодня из меня будут делать отбивную.

– Держи! Маленький презент!

Я протянул ему выданный стоявшим позади нас Рыбаковым значок. Вячеслав Игоревич одобрительно крякнул.

– О, спасибо!

В этот момент Марвис стал похож на обычного мальчишку, пусть и темнокожего.

– Папа, а что мы можем подарить взамен? – обратился он к отцу.

– Чёрт его знает, – растерялся тот. – Может, вот это сгодится?

И он достал из кармана перочинный нож, протягивая его мне.

– Держи, хорошая вещь.

– Ого! Не ожидал. Спасибо!

Нож я передал Рыбакову, сказав по-русски, чтобы тот его случайно не прикарманил. Вячеслав Игоревич было обиделся, но я добавил, что это всего лишь шутка.

Между тем выступавший в роли ринг-анонсера ведущий выкрикнул мою фамилию, не забыв добавить, что я являюсь чемпионом мира среди юниоров. Створки дверей раздвинулись, Майки легонько подтолкнул меня в спину, и я лёгкой трусцой по красной ковровой дорожке направился в сторону ринга, а мой секундант неторопясь следовал за мной.

Похоже, и у меня здесь имеются поклонники. Причём, судя по крикам: «Smells Like Teen Spirit», это фанаты музыканта Варченко, который наделал шороху на недавнем концерте в университете, а не боксёра Варченко. И уж точно не писателя: мои книги пока на английский не переводили и вряд ли они кого-то по эту сторону Атлантики заинтересуют. Ну кроме разве что Рыбакова, к которому мой роман попал неизвестно каким образом. Как бы там ни было, приятно, что и у меня имеется какая-никакая поддержка.

Я отдал Майки шляпу и протиснулся между канатами. В угол положил олимпийского мишку, с которым никогда и нигде не расставался. Народу, такое ощущение, прибавилось, появилась видеокамера, на вид профессиональная. А вот судей, кроме рефери и хронометриста за столиком с гонгом, я не обнаружил. Значит, очки считать сегодня некому, действительно поединок будет носить товарищеский характер. Так сказать, на потеху публике. Ну что ж, попробуем устроить шоу.

– Леди и джентльмены! Приветствуйте! Ваш любимец, ещё один чемпион мира среди юниоров, сын легендарного Джо Фрезера, который его секундирует в этом поединке… Марв-и-ис Фрезер!

А вот и мой соперник. Разминаюсь на прохладном ветерке, бью по воздуху затянутыми в перчатки кулаками, а сам кошусь на Марвиса, который неторопливо вышагивает к рингу. Уверен в себе, этого не отнять. Но и я не собираюсь быть мальчиком для битья. Motus vita est[13], как говорили древние римляне. Хотя первым, если не ошибаюсь, данную фразу произнёс Аристотель, но как она звучит на греческом – без понятия.

Марвис тоже малость размялся, прежде чем ведущий шоу спросил у нас в микрофон:

– Джентльмены, вы готовы? Что ж, тогда не будем затягивать этот приятный момент.

Рефери пощупал наши перчатки, шлёпнул легонько каждого ниже пояса, проверяя, на месте ли «ракушки». Удовлетворённо что-то пробормотал себе под нос, развёл нас по углам и кивнул хронометристу. Тот кивнул в ответ, после чего ударил молоточком по гонгу.

– Бокс!

Толпа всколыхнулась, а мой соперник сразу же уверенно занял центр ринга. Я не стал с первых секунд включать режим «зайца», бегая по углам, решив для начала устроить разведку боем. Руки-то у него, понятно, подлиннее моих, но в то же время скорость выброса перчатки уступала моей. Пару раз я его достал левой, тут же отклоняясь назад, а его перчатка то и дело не долетала до моей головы. Либо врезалась в блок, из-за которого я выбрасывал свои удары, тут же снова пряча голову за перчатки.

Но даже такие, заблокированные удары оказывались чувствительными, всё-таки масса была на его стороне. За первую половину раунда он разочек меня потряс, когда я принял на перчатки особенно сильный удар, и мне самортизировало своими же перчатками себе по носу. Хорошо, обошлось без кровотечения.

А народ заметил, как мотнулась моя голова, завопил, завизжал… Что здесь на трибунах вообще делают дети? Хотя ладно, бой-то выставочный, своего рода шоу. Да и бокс в Штатах настолько популярен, что его, думаю, смотрят с пелёнок, благо и по телевизору показывают.

Я отскочил в сторонку, опустил руки, попрыгал, всем видом демонстрируя, что мне всё нипочём. Даже похулиганил малость, высунув язык. Если об этом узнают в Союзе мои вышестоящие начальники по комсомольской линии… Да и от Козырева может влететь. А вдруг он, кстати, где-то здесь, в толпу затесался, маскируется? Ну а что, с него станется. Хотя по идее должен находиться рядом с Бобковым, при том что я так и не знал, прилетел ли он в США или остался дома. Приходилось довольствоваться догадками.

Я всё же решил больше не рисковать, принимая удары на перчатки, и концовку раунда побегал, отстреливаясь от двигавшегося на меня атомным ракетоносцем Фрезера одиночными и двойками. Особого урона я ему на не нанёс, но и он меня толком ни разу больше не смог достать.

После первого раунда мы оба выглядели достаточно свежими. Майки посоветовал мне включить ускорение и попытаться измотать Марвиса петушиными наскоками. Так и сказал – «петушиными».

– Мне больше нравится другое выражение, которое когда-то выдал Кассиус Клей: «Порхать, как бабочка, и жалить, как пчела», – усмехнулся я.

– Можешь порхать, главное – попытайся его вымотать, чтобы в третьем раунде он едва стоял на ногах. Тогда он станет для тебя лёгкой мишенью.

Гонг. Марвис вновь по-хозяйски занимает центр ринга и начинает теснить меня к канатам. Я не позволяю себя зажать и кружу вокруг него, выполняя наказ Кассиуса Клея, он же Мохаммед Али. То есть не только кружу, но и постреливаю одиночными джебами передней, как иногда говорят боксёры, рукой. Попадаю не так чтобы сильно, но соперника это начинает понемногу подбешивать – сам-то он пока за примерно минуту второго раунда меня ни разу не достал.

Пытается побегать за мной, да куда там… Плевать, что со стороны отдельных зрителей несутся крики типа: «Русский слизняк» и «Трусливая девчонка». Я не ставлю перед собой задачу героически умереть. Страховки-то нет, а денежки, глядишь, после моей кончины «забудут» перечислить, хоть и подписан документ у нотариуса.

Ко второму перерыву Марвис уже не выглядел таким бодрым, как три минуты назад. Его мощная грудь тяжело вздымалась, с лица градом катил пот… Почему, кстати, говорят – градом? Ручьём, я ещё соглашусь, но градом…

– Эй, русский, давай дерись!

Блин, а этот жиртрест что ещё здесь делает?

– Мне нужно шоу, драка, а не танцы, – брызжа слюной, верещал снизу Браун., ухватившись одной рукой за ножку моего стула, словно собираясь его выдернуть из-под меня. – Если ты не будешь драться, то никакие 50 тысяч не получишь. Ты понял?

Ах ты ж сукин сын! Шантаж! Откровенный шантаж! И где в договоре был пункт, что если я буду бегать по рингу, то не получу своих денег? Но почему-то я был уверен, что эта мразь сумеет сделать так, что я останусь с носом. И иди потом доказывай, что ты не рыжий.