Александр Афанасьев - Нет дороги назад
– Нико – спокойно сказала она – как ты себя ведешь на людях?
Николай повернулся, глаза его сверкали от ярости.
– Да пошла ты! Я уже взрослый, ты не смеешь мне указывать, mama, поняла! Это моя жизнь, поняла, моя!
Ксения дернулась, как будто ей влепили пощечину
– Нико – я чуть отстранил моего сына от себя, посмотрел ему в глаза – мои, кстати, глаза, на сто процентов мои – твоя мама хочет тебе добра. И если даже она не права, скажи ей это с уважением, а не так как сейчас…
Николай дернул плечами и вырвался
– Да пошли вы все!
Хлопнула дверь. Я встал из кресла. Казаки удалились еще до этого, не желая стать мишенью высочайшего гнева.
– Дай, угадаю… – я встал с кресла… хорошо-то как – он бросил университет и не желает проходить практику в банке. Я прав?
Ксения посмотрела на меня, как будто впервые видела. Потом – достала из сумочки платок.
– На, вытрись… – сказала она чужим, надтреснутым голосом – ты весь в крови…
И то верно. Когда в метре от тебя – человеку вышибают мозги, а потом тоже самое пытаются сделать с тобой – чистеньким не останешься.
Из бара – я достал бутылку Смирновской, N32, плеснул на руку, как смог вымыл лицо… щиплет, конечно, безбожно, но никакой заразы не будет. Вытерся… посмотрел на платок… весь в бурых следах от крови, какие-то разводы. Граф Дракула после охоты, никак не меньше…
Эх, яблочко, и куда ж ты катишься…
Ксения беззвучно плакала, в кресле у туалетного столика, в том самом, в каком только что сидел я, закрыв лицо руками.
Истерику у дамы можно вылечить простой водкой – но только не в том случае, когда перед тобой почти что Императрица. Здесь чистый спирт потребен.
Ну что вы, сударыня, как же я могу предложить даме водку. Чистый спирт…
Спирта, кстати, в баре не было. А абсент, зеленая фея… семидесятиградусное, очень обманчивое питие – совсем не то, что надо в такой ситуации. Оно скорее поможет сойти с ума, чем сохранить остатки рассудка. И потому я выбрал самое крепкое, что только было, Шустовскую, шестидесятиградусную водку, налил ее в большой стакан для виски и заставил Ксению выпить сие адское зелье. Закашлялась… но выпила.
– Ксень… он взрослый парень. Затем ты его так трамбуешь…
Она со стуком поставила стакан на столик
– Все вы одинаковые… – сказала она – неблагодарные твари…
– Он уже взрослый мужчина. Он что, нашел себе женщину?
Ксения горько усмехнулась
– Еще бы. Подцепил в Париже какую-то безродную б… Господи… он мог быть принцем Европы, на него и в доме Лихтенштейна засматривались, и в Норвегию приглашали, и греческий дом…
– Ксень, он не разменная монета в династических играх.
– Да перестань. Всем вам нужно одно – б… в постели, королева на людях, и чтобы ни слова против, да? Рядом с равной женщиной вы себя ничтожными чувствуете. Ты то сам – кого выбрал? Правильно, со мной так никогда не получалось, как с этими…
Ксения сказала еще несколько слов, злых и обидных, совсем не приличествующих принцессе Правящего Дома.
Я ничего не ответил. Просто встал на колени – перед дамой можно – обнял ее – и она вцепилась в меня. Двое потерпевших кораблекрушение – в бурном море судьбы.
– Ксень, не злись, ладно?
– Да разве я злюсь… – устало сказала она – злиться на тебя все равно, что злиться на погоду. Ты просто мужчина, и этим все сказано. Ладно, всё.
Она оттолкнула меня от себя, встала. Пришла в себя.
– Что происходит. Что вы творите? Что произошло у вас с Толстым? Вы что, решили устроить дуэль из-за меня?
– Как ты представляешь себе Толстого в качестве дуэлянта?
– Ну, он в университете был неплохим фехтовальщиком. И если оскорбленный выбирает оружие… Он правда мертв?
– Да, в соседней комнате.
Ксения никак не отреагировала на то, что в соседней комнате лежит труп.
– И я его не убивал.
– А кто его убил?
– Профессиональный убийца. Скорее всего, из Англии. Перед смертью он крикнул "Боже, храни Короля".
– Но за что?
– Не "за что". А почему.
Я достал из кармана телефон – телефон графа Толстого – и показал его, ничего не говоря. Ксения все поняла…
– Ужас…
Я посмотрел на аквариум… в этой комнате был аквариум, большой морской аквариум на полстены, и был он здесь не просто так. Дело в том, что аквариумные рыбки чувствуют излучение, когда комнату прослушивают – и начинают метаться, вот почему во многих солидных офисах стоят огромные аквариумы. Сейчас – рыбки вели себя привычно – сонно, но это ничего не значило.
На листке бумаги – я написал несколько слов, протянул Ксении. Она прочла, кивнула
– Ты поговоришь с ним? – она кивнула на дверь.
– Да, поговорю. Но если почувствую, что он прав, переубеждать не буду.
– Я и не надеялась – саркастически сказала Ксения – где встречаемся?
– В вашем будуаре, мадам. В вашем будуаре. И полагаю, барон фон Кофф не будет против немного… придержать лошадей.
– Как ты?
Николай не ответил. Он просто стоял посреди Бального зала и рассматривал новое панно на стене, посвященное крайней победе над британским флотом
– Нико, посмотри на меня. Ты думаешь, мне на тебя плевать – или как?
– Да нет… – равнодушно сказал он – просто я знаю, что ты собираешься мне говорить.
– Откуда?
– Да уж догадался. Мама приходит, и чтобы понравиться маме ты встаешь перед ней на колени. Так?
– Как ее зовут? – спросил я
– Тебе то что…
– Просто интересно.
– Ну, Летиция.
– А ты бы встал перед ней на колени?
Нико задумался. Он был не похож на Павла… но почему то похож на европейца, как его обычно представляют. Ниже Павла на голову, длинные волосы до плеч, не русые, как у меня, а светло-серые. Но глаза точно мои – в этом я готов поклясться. В отличие от Павла, он носил тройку на европейский манер, отчего уже не казался ребенком. Маленький джентльмен, который вдруг стал взрослым.
– Не знаю. Она… наверное, не поймет. Понимаешь, там все не так… по-другому. Намного проще.
– Понимаю. Я жил там довольно долго.
Нико улыбнулся
– Знаешь, а я ей сказал, что у меня отец – шпион.
– И зачем же ты меня выдал?
Когда отсмеялись – Нико серьезно глянул на меня
– Так ты не собираешься меня уговаривать?
– А ты ведь не собираешься меня слушаться, верно.
Нико не засмеялся, он остался серьезным.
– Па, а почему вы с мамой не вместе?
– А ты считаешь, мы подходим друг другу?
– Еще бы… – серьезно сказал Нико – вы вообще идеальная пара. Мама любит управлять, а ты любишь управляться.
– Чего-о-о… Вот от кого-кого, но от тебя я такой подножки не ожидал.
– Нет, серьезно. Просто ты не замечаешь, как мама управляет тобой. Но управляет, и ты ей это позволяешь. Я тоже позволял… до недавнего времени. Пока мне это не надоело, и я не послал ее подальше.
Да… Похоже, мой сын стал европейцем в своих Европах. То ли радоваться, то ли плакать, в итоге.
– А ты считаешь, что грубо послать mama – это решение проблем?
– Нет. Способ не создавать новых.
Я покачал головой
– Я не могу сказать, что ты прав. Поэтому, скажи лучше другое. Эта Летиция – она тебе нравится?
– Господи, papa, ну что за глупости. Нравится… не нравится… И ее и меня устраивает заниматься друг с другом сексом… чтобы вы там с мамой не напридумывали.
– Ага. А заниматься сексом с норвежской принцессой тебя значит, не устраивает. Я слышал, она так… ничего себе.
– Да нет… Просто мне не нравятся обязательства, связанные с этим. Поход по шхерам – и вот тебя уже тащат на помолвку.
– Смени тему… хотя норвежскую принцессу ты все же рассмотри. Аристократки – они такие… по себе знаю. По рукам?
Нико усмехнулся
– Подумаю.
– Подумай. Вопрос номер два – университет, получается, тебе тоже стал в тягость. Обязательства, или что еще там?
– Ну… что-то вроде того.
– А чем планируешь заняться?
– Да… не знаю. Мы хотели на яхте вокруг Европы сходить.
– Отличная идея, если умеешь управлять яхтой. А дальше?
– Ну…
– Ты слышал, что происходит в Афганистане?
– Слышал…
– Нет, не слышал – послушай. Пару лет назад – по моему приказу шестьдесят человек погрузились в вертолеты и ночью направились на специальную операцию, в чужой и как оказалось враждебный город. Там их ждала засада… оба вертолета оказались сбиты, уцелевшие заняли круговую оборону. Из шестидесяти человек – тридцать восемь погибли и получили серьезные ранения. Как думаешь, почему, выбирая между прогулкой на яхте и службой на флотском авианосце – они выбрали второе?
Нико ничего не ответил
– Ради одной простой вещи, которая состоит из четырех букв русского алфавита. Это долг. Долг, который не равен для всех – но он есть у каждого. И каждый должен исполнить свой долг. Перед Родиной перед своим народом…
– Па…
– Дослушай. Люди бывают разные, и многим плевать на долг. По разным причинам… кого-то плохо воспитали, кто-то просто решил жить в свое удовольствие… есть и такие. Проблема в том, что сейчас идет война, и Россия – в ней участвует. Это война цивилизации с варварством, мракобесия – с просвещением… мы не можем закончить эту войну вот уже тридцать четыре года, хотя пытаемся… поверь, мы пытаемся. И нам нужен каждый, способный держать оружие. Я уже давно не верю в людей, Николай, и не жду от них ничего хорошего. Я просто участвую в этой войне. И честное слово, мне будет очень обидно, если мой сын – не придет меня поддержать.
