Павел Дмитриев - От! От! От винта!
— Нет, — уже искренне рассмеялся Збигнев. — Такие тайны не спрячешь даже в снегах Сибири. Они реально пытаются «мирно сосуществовать» — последние слова Бжезинский сказал по-русски, впрочем, жена его прекрасно поняла.
— Ладно, езжай уже, — поторопила мужа Эмили. — Если ты будешь в Вашингтоне, то я верю, все будет хорошо!
…Уже через час в иллюминаторе VC-6A[327] показалась оранжевая от лучей заходящего солнца игла мемориала Вашингтона, на какие-то секунды мелькнули воды Потомака, и шасси самолета мягко притерлось к бетону Национального аэропорта. Неприметный старенький бьюик уже ждал вблизи полосы, и спустя двадцать минут[328] офицер, минуя похожий на растревоженный муравейник центр управления Situation Room[329], провел Збигнева через в святая святых — маленькую комнатку, оборудованную под президентский кафетерий.
Вице-президент Губерт Хамфри, покровитель Бжезинского, как-то обмолвился, что именно тут, за чашечкой по-американски отвратительного кофе, Линдон Джонсон предпочитал решать наиболее острые задачи. Оказаться в «узком кругу» побывавших в этом месте — само по себе немалая честь, однако из-за нервного напряжения Бжезинский на это попросту не обратил внимания.
— Добрый вечер, господа, — поздоровался он, и только после этого огляделся по сторонам.
Компания подобралась по-настоящему судьбоносная. Кроме 36-го президента США, мистера Хамфри, и уже знакомого по прошлой встрече министра обороны Роберта Макнамары, с дальнего конца столика профессионально улыбался Роберт Кеннеди, сенатор от штата Нью-Йорк и кандидат в президенты от Демократической партии.
— О, приехал мистер Бжезинский! — на правах хозяина приветствовал гостя Джонсон. — Лучший в мире специалист по Советам!
— Присаживайся, Збигнев! — Хамфри, как старый знакомый, широким жестом показал на свободное кресло немного стушевавшемуся политологу. — Думаю, никого из нас представлять не надо, а тебя я уже и без того расхвалил до небес.
— Кофе тут все наливают сами, — добавил с легкой усмешкой Кеннеди-младший. — Пожалуйста, без формальностей.
— У нас тут проблема, Мао Цзедун решил вычистить из Шанхая мятежников атомным оружием, — не стал затягивать с делом министр обороны. — Несколько часов назад они тремя тактическими боеголовками расчистили укрепления на одном из участков границы, а четвертой ракетой вообще угодили прямо в буддийский храм Цзинъаньсы, что посередке города. Сообщают, что по ошибке, техника подвела, но это только слова. Факт в том, что бои идут на окраинах, войска Чжень Писяня сопротивляются отчаянно, но после таких ударов…
— Это не все, — добавил Джонсон. — Чан Кайши никого не спрашивая, срочно признал Шанхай частью Республики Китай, чем поставил нас в изрядно глупое положение.
— И вы хотите узнать, как на это отреагирует Москва, — не дал повиснуть паузе Бжезинский.
— В точку! — подыграл Хамфри. — Сам понимаешь, от этого многое зависит.
Быстро изложенные и совершенно неожиданные новости ударили по политологу как таран. Только память о поколениях благородных предков позволила Бжезинскому сохранить самообладание, не выказать удивление ситуацией, а следом — и полную профнепригодность, ведь аналитик чего-то стоит лишь когда способен опережать события. Окончательно ситуацию «вытащило» кофе, исключительно удобная штука, особенно когда его нужно налить в чашку, добавить сливок и сахара… Все это время можно думать!
— Господа! — закончив манипуляции с напитком, начал Збигнев. — Насчет Мао в Кремле иллюзий явно не питают, не зря укрепили границу. Однако не смотря ни на что — он коммунист, а мы — враги. И для их идеологов это важнее любых доводов разума. Так что наиболее естественным вариантом для советов будет поддержка Председателя КПК до самой последней возможности. Начиная с вето в ООН, и заканчивая прямыми ультиматумами. Если пытаться решить ситуацию «в лоб», то выйдет что-то типа зеркального Карибского кризиса… Только на этот раз у СССР достаточно ракет, чтобы реально уничтожить сотни городов, и нам, скорее всего, придется уступить.
— Неутешительно, — протянул Джонсон. — Без применения серьезного оружия Шанхай будет потерян в течении нескольких дней.
— Мы стараемся помочь Чан Кайши авиацией, но это капля в море. — добавил Макнамара. — Комми прут толпами, даже напалм их не может остановить. Полагаю, что спасти положение может только корабельная артиллерия и пара сотен Б-52 в небе над Пекином. Ребята с Андерсона[330] давно готовы, но для этого нужно политическое решение.
— Сколько у Мао осталось ядерных бомб? — как бы между делом поинтересовался Бжезинский.
— Еще десятка полтора, на сколько можно верить разведке, — не стал скрывать цифр министр обороны. — Есть вероятность, что несколько зарядов заложены в торговые суда, и могут быть активированы в любой момент в порту Сан-Франциско или Лос-Анжелеса.
На этих словах Линдон Джонсон скривился, как будто проглотил кусок лимона. Было от чего — полные безудержной агрессии речи Председателя КПК по праву считались едва ли не самым популярным пугалом для американских обывателей.
— Мы не успели совсем немного, — постарался сгладить ситуацию Бзежинский. — Даже жалко, что два года назад в Шанхае победили мятежники. Единолично утвердившись на материке, Мао Цзедун обязательно бы дошел до конфликта с Советами. Две собаки об одной кости редко договариваются, слишком Китай большой, независимый и сильный. Не по вопросу Вьетнама разодрались бы, так за влияние на Бирму или Бангладеш. Раскол бы окончательно остановил расползание красной заразы по континенту, ограничил ресурсы и транспортную связность Хартленда[331] в границах лесов Сибири и так удачно перемерзающего Амура…
— И что, нам теперь уступать, неужели никаких шансов? — Роберт Кеннеди резко отодвинул чашку с кофе, даже не пытаясь скрыть досаду. — Такого просто не может быть!
— Разве что… — как опытный лектор, оседлавший любимого конька, Збигнев чуть помедлил, выдерживая паузу. — Советский Генеральный секретарь, господин Микоян, армянин и всегда понимал толк в торговле. Надо попробовать найти компромисс, пообещать золотые горы, но вырвать, как минимум, обещание ни в коем случае не вмешиваться в конфликт на стороне Пекина.
— Но это же ни черта не изменит! — скептически парировал Кеннеди. — Кто только что говорил, что у Председатель мог подготовить корабли-бомбы?
— Это не факт, только догадки, — уточнил Макнамара. — И потом, одно дело, когда полдюжины ядерных взрывов могут столкнуть с места маховик третьей мировой, в которой на долю «поднебесной» достанется малая часть ударов. Совсем другое — попасть под нашу военную машину, причем без малейшей возможности достойно ответить.
— А если не выйдет с Микояном? — Линдон Джонс явно не питал особых надежд на успех переговоров.
— Тогда нам лучше всерьез не вмешиваться, — откровенно пожал плечами Збигнев. — Ослабить давление на Мао, может быть даже признать КНР. Все что угодно, но только отодвинуть их подальше от СССР.[332]
… Переговоры не заставили себя долго ждать. Казалось, что лидеры сверхдержав пришли к идее сверить свои позиции едва ли не одновременно. По крайней мере, операторы специальной «прямой линии»[333] согласовали между собой время и формат мероприятия удивительно быстро.
Первым сюрпризом стал состав участников. При известии о том, что со стороны СССР принимают участие Первый секретарь Брежнев и президент Шелепин, Бжезинский не удержался от восторженного восклицания:
— Два лидера сразу! У коммунистов нет единства позиции! У нас есть шанс, господа, и неплохой шанс!
Система шифрования была встроена сразу в «шкаф» телетайпа, поэтому переводчик читал кириллицу прямо с бумаги, рывком выталкиваемой из-под молоточков литер печатающей машинки на каждом переводе строки. В ответ шли слова на английском, и где-то там, на другой стороне океана, неведомый офицер делал для своего руководства похожую работу.
Позади десяток строчек приветствия и протокольных фраз, ничего не значащие, второстепенные детали, соболезнования по жертвам ядерных ударов, но как поставить вопрос ребром? Ведь не скажешь прямо, «товарищи коммунисты, а что вы хотите за Б-52 в небе Пекина»? Наконец, Бжезинский не выдержал:
— Мистер Джонсон, если вас не затруднит, спросите, не вызывает ли у них опасения такой агрессивный сосед?
Президент хмыкнул, но кивнул ловящему каждое слово и жест оператору, санкционируя тем самым вопрос. Ответ Москвы не заставил себя долго ждать:
— Санкционировал ли мистер Джонсон признание Шанхайской области частью Республики Китай?
— Да они издеваются над нами! — зачал закипать Линдон. — Знают, сволочи, на что надавить. И отказать Чан Кайши уже трудно, и принимать на себя такое нельзя, если мы не хотим идти до конца.
