Дмитрий Данилов - Гвардеец – Дороги Европы
– Да ты не волнуйся, – заверил я. – Обещание я помню, и раз дал слово, обязательно сдержу. Я напишу завещание. Ежели случится со мной какая-нибудь напасть, будет тебе вольная, но опять же по выполнению кое-каких условий. Так что помни, Фома Иваныч, у меня будет без обмана, но и ты уговор соблюдай. Куроедов просиял.
– Вот вам хрест. Всё исполню.
– Вот и здорово. За кухни тебе отдельно и большое спасибо. Постарался на славу. Надеюсь, не без выгоды.
– Само собой, – гордо кивнул Куроедов. – Но я по-божески. И мне хорошо, и казне того лучше.
С одеждой для гвардейских частей проблем не возникло, однако всем было прекрасно известно, что в действующей армии с обмундированием неважно, даже с формой старого образца. Часть солдат вместо тёмно-зелёных мундиров вынуждена носить белые парусиновые сюртуки с красным воротником и обшлагами. И вряд ли удастся переодеть всю армию раньше чем через несколько лет. Назвать точные сроки затруднялся даже президент Военной коллегии Миних.
Гвардейский мундир стоил дороже армейского за счёт более качественного сукна и покроя. Офицеры в обычное время носили аксельбанты, во время парадов и смотров надевали трёхцветные шарфы и белые перчатки с крагами. Пришлось внести ещё ряд декоративных элементов, призванных подчеркнуть разницу между элитными и рядовыми частями. Гвардейцы на воротники курток и шинелей пришили петлицы: измайловцы – зелёные, семёновцы – синие, а преображенцы – красные. У полка Конной гвардии на петлицах крепилась стилизованная металлическая подкова.
Какой-то местечковый идиот высокого ранга заставил солдат выбеливать ремни, портупеи и перевязи, но Миних, прикинувший сколько придётся потратить времени на пустое украшательство, быстро навёл порядок, пока модное веяние не вскружило головы другим офицерам. Как обычно, что-то полезное с трудом пробивает себе дорогу, а любая вредная дрянь распространяется быстрее гриппа.
Маршрут нам предстоял неблизкий. Первоначально общий сбор намечался в местечке Переволочны возле недавно построенной крепости Мишурный рог, потом Миних принял решение стянуть основные войска к Азову. Армии Ласси было предписано сосредоточиться вдоль Украинской защитной линии и препятствовать татарским набегам.
Уже в пути мы узнали о новой вылазке Фети-Гирея. В феврале 1737-го татары поднялись через Днепр выше Переволочны, нарвались на отряд генерала Лесли и перебили, причём сам генерал погиб, а его сын попал в плен. Правда на обратном пути неприятель был атакован и рассеян нашей кавалерией. Не выдержав натиска, татары бежали, бросив богатый обоз и пленных.
Боюсь, этот набег крымский хан записал всё же в свой актив. Турецкому султану пошли победные реляции: 'неверные' понесли большие потери и убедились в силе карающей десницы воинов Аллаха. Никто возле границ Крыма теперь не будет чувствовать себя в безопасности.
Подумав, мы решили, что нет худа без добра. Окрыленный успехами Фети-Гирей может обнаглеть и совсем потерять страх. В этом случае его будет намного легче поймать на удочку.
Чтобы добраться до Азова в максимально сжатые сроки и не измотать солдат длительным переходом, пришлось вспомнить опыт прежних лет, когда пешая гвардия на какое-то время превратилась в драгун. Ещё в прошлом году для кавалерии собирали коней по всей стране, за исключением Сибири, поэтому подыскать для нужд сводного батальона необходимое количество лошадей не составило большого труда.
Одно время высказывалась идея везти солдат на телегах, но потом от неё отказались по целому ряду соображений. На плохих дорогах многочисленные подводы были бы лишней обузой и сковали наше движение. Кроме того, всплыл ещё один досадный факт:
– Посмотрите, что получается, – горячился я, – Полковнику официально разрешается иметь в походе пять повозок, подполковнику три, на господ обер-офицеров две телеги на роту. Цифры реальные и понятные, хотя поужаться не помешает. Но Бог с ним, оспаривать поздно, обратимся к текущей ситуации. А она складывается абсолютно ненормальной. По факту мне из обоза сообщают, – я потряс перед членами Военной комиссии докладной, – что кое-кто из сержантов берёт в дорогу по шестнадцать телег, а некоторые из майоров все тридцать.
– Возможно, они позаботились о самом необходимом, – предположил Ласси. Я фыркнул:
– Если бы речь шла только о необходимом, господин фельдмаршал. Я пробежался по предварительному списку и ужаснулся: один субалтерн-офицер из польской шляхты везёт кормилицу-служанку и шестерых лакеев. Заметьте, не денщиков, которых ежели что можно поставить в строй, а партикулярных лиц. Зачем они ему сдались, причём все шестеро? И таких субалтернов несколько десятков. Наглость несусветная. Если формирование обоза и дальше пройдёт в том же духе, мы увезём в степь пол Петербурга. Интересно, сколько вёрст нам удастся проделывать в сутки, если за батальоном потащится длиннющий цыганский табор? Возьму на себя смелость предположить, что мы до Азова и за год не доберёмся.
– Дайте посмотрю, – Миних забрал у меня бумаги. Бирон, с которым мы обсуждали этот вопрос ещё до совещания, усмехнулся.
– Всё верно, – фельдмаршал отложил докладную. – Барон прав, обоз выходит зело великий, такую прорву тащить с собой не за чем. Надо рационально убавить, чтобы не сковывал нас в пути. Лично займусь этим.
Озабоченный Миних запретил офицерам брать в дорогу лишний багаж. Фельдмаршал составил список разрешённых вещей, сверившись с которым, я понял, что всё необходимое легко поместится в общеармейском кожаном ранце чёрного цвета. Чуточку переделанная конструкция позволила таскать в нём и провиант, и бельё, и обувь.
Всего в поход выступило три тысячи гвардейцев, все четыре полка выделили солдат и офицеров, соблюдая назначенные императрицей пропорции. Измайловцами командовал премьер-майор Гампф, под его руководством находилось почти девятьсот пятьдесят человек. Примерно по столько же людей поступило от семёновцев и преображенцев, от Конной гвардии было три роты.
Следуя через Новгород и Москву, мы соединились с остальными частями батальона в Воронеже.
Всё это время я безотлучно находился при подполковнике Бироне. Поскольку двигались мы пока по родной земле, особых мер предосторожности никто не предпринимал, секретов и дозоров не выставляли. Вели солдат специально назначенные 'очередные', поэтому основная офицерская братия, свободная от дежурств, стремилась держаться вместе.
Верхом отцы-командиры всех рангов передвигались редко, предпочитая в свободное время катить в собственных санках. Чтобы было веселей, в уютные повозки набивалось сразу по несколько офицеров, начинались шутки, дружеские подколки и разговоры по душам.
Мне непритязательный юмор этого века не нравился, он мало отличался от раблезианского и вертелся вокруг туалетных и интимных тем. Впрочем, господа из 'Комеди клаб' чувствовали бы себя здесь уютно. Мои любимые анекдоты о программистах и новых русских сослуживцам были бы непонятны. Так что я всё больше отмалчивался, изредка принимая участия в незлобивых розыгрышах. Скоро к батальону присоединилось и ещё одно важное лицо.
Бевернский кирасирский полк, которым командовал принц Антон Ульрих, в поход не взяли. Фельдмаршалы, посовещавшись, решили, что 'самоварам' в Азове делать нечего, против лёгкой татарской конницы кирасиры бесполезны.
– Зато, глядишь, в Польше пригодятся, – ободряюще сказал Миних жениху Анны Леопольдовны.
– Тогда прошу взять меня в поход волонтёром, – попросил принц, которому не терпелось проявить себя на поле боя.
– Достойное решение, ваше высочество, – похвалил фельдмаршал. – Токмо от одного меня положительной реляции недостаточно. Чай не из простых полковников будете.
Разрешение императрицы удалось получить на удивление быстро. Мало кто знал, что герцог Бирон начал вынашивать планы по женитьбе старшего сына на цесаревне Анне Леопольдовне, поэтому с лёгкой душой поспособствовал отправке Антона Ульриха на войну, рассчитывая таким образом устранить возможную помеху честолюбивым замыслам.
Принц двинулся на карете в сопровождении сорока слуг: адъютанта, секретаря, пажей, лакеев, поваров, даже личного доктора. Я по началу думал, что такой 'подарочек' станет всем обузой, но потом, когда увидел насколько прост в обращении и неприхотлив в быту кирасирский полковник, пришёл к выводу, что Антон Ульрих в сущности неплохой малый, а его длинный 'хвост' не более чем вынужденная плата за статус. Как ни крути, а всё же целый принц.
Прикинув все за и против, решил познакомиться поближе. Скоро представился и подходящий случай.
По мере продвижением к тёплым краям снега становилось всё меньше, затем он уступил место весенней распутице. Полозки пришлось сменить на колёса, но и они не спасали, когда приходилось двигаться по разбитым дорогам.
