Дмитрий Бондарь - Ничего личного

И я попросил Линду, мелькнувшую в проеме все еще открытой двери, принести пепельницу.

— Спасибо, мистер Саура, — поблагодарил вислоносый Гернсбек и достал из внутреннего кармана пиджака пачку Lucky Strike.

Пыхнув дымом, он уселся за мой стол:

— Мистер Саура, мой коллега вчера прибыл из Италии, чтобы поговорить с вами и вашим компаньоном… Мистером… э-э… Память ни к черту.

Я молчал. Как говорил наш сосед, вечный враг бабки Вали — непутевый Степка: «Чем меньше языком треплешь, тем короче срок. Быстрое признание удлиняет наказание». Не думаю, что из-за разницы в континентальной принадлежности местные блюстители правопорядка в этом чем-то отличаются от наших доморощенных Пинкертонов.

Гернсбек, не дождавшись от меня уточнения, достал из внутреннего кармана сначала очки, потом записную книжку, примостил оптику на свой выдающийся нос и прочел где-то в середине книжки, на постоянно выпадающем из переплета листке:

— Мистер… Закария Майнце. Так ведь зовут вашего партнера?

Дверь открылась, и вошли Вязовски и едва знакомый мне адвокат Милтон. То ли Джон, то ли Джим — я все время путался.

— Этим господам обязательно присутствовать при нашей беседе? — Гернсбек сложил очки и отправил их в недра своего костюма.

— Мистер Гернсбек, я совершенно не надеюсь на свою память, — я старался улыбаться дружелюбно, — все забываю. Такая беда. Поэтому эти господа помогут мне запомнить нашу беседу. Только и всего.

— Как пожелаете. Вы на своей территории и в своем праве.

Милтон с Алексом разместились на креслах у журнального столика — там, где мы с Захаром обычно дегустировали спиртное.

— Это все? — посмотрев на них, осведомился агент Гернсбек. — А где мистер Майнце?

— Зака сейчас нет, он где-то в Европе. Итак, мистер Гернсбек, сеньор Паццони, что вы хотели узнать?

— Как я уже говорил, мой коллега прибыл из Италии. Комиссар полиции, если вам это о чем-нибудь говорит. Он не очень хорошо владеет английским, даже, если это останется между нами, скажем точнее — едва-едва можно понять, о чем он говорит, если вдруг ему захочется заговорить самому. Но зато он может разобрать довольно беглый разговор на английском. Такое бывает с людьми — язык знают, а говорить не могут. Наверное, дело в языковой практике.

— Должно быть, важная птица этот комиссар полиции? Как Коррадо Катани? Мафия — наркотики — контрабанда бриллиантов? Должен вас разочаровать, мистер Гернсбек. Ничего этого у нас нет. Наверное, вам стоит объяснить вашему коллеге, что Аль Капоне уже сорок лет как умер. Да и жил он в последние годы где-то во Флориде, кажется?

— У вас слишком острый язык, мистер Саура. Не знаю, кто такой мистер Катани, но нет, перечисленные вами товары не интересуют комиссара. А вот взрыв в Hotel Porta Palio, что в Вероне, очень моего коллегу интересует.

— Итальянская полиция во всех взрывах на территории своей страны подозревает американских бизнесменов? — я впервые услышал голос Милтона.

— Это… — фэбээровец уставился на меня.

— Это мой адвокат — мистер Милтон.

— Нет, мистер Милтон, — развернулся к нему Гернсбек, — ни о каких подозрениях пока речи не идет. Все дело в том, что погибли два постояльца итальянского отеля. Как раз в их номерах и рвануло. Разумеется, сеньор Паццони первым делом установил личности погибших. И они оказались американцами, приехавшими в Верону на машине, взятой напрокат в миланском филиале Sixt. Мистеры Деннис Блэк и Уильям Донован. Вам о чем-то говорят их имена?

— Разве не «Красные бригады» взяли на себя ответственность за тот взрыв? — вяло поинтересовался Вязовски.

— Такой звонок был, — согласился Гернсбек. — Только сеньор Паццони не очень в этот звонок верит. Гораздо больше этот случай напоминает разборки между наркобаронами. Таких полно и в Италии, но там это решается чаще всего простым выстрелом в голову с проезжающего мимо мотоцикла — тихо, чисто, без ужасающих подробностей. И всем все сразу понятно. А вот так — с выгоревшими номерами в отеле, с кишками на стенах, с толпой зевак и срочными выпусками новостей на региональном ти-ви — так поступают только американские бандиты.

— И какие же подробности привели вас сюда?

— Итальянской полиции далеко до оснащенности нашего ведомства, — начал издалека Гернсбек, — но вот в том, что у них весьма светлые головы, сомневаться не приходится. Коллеги сеньора Паццони провели большую работу. Они составили фотороботы безвременно усопших постояльцев, добыли ксерокопии документов, оставленных в прокатном агентстве. Там же, в Sixt, один из сотрудников компании припомнил, что в разговоре эти господа упоминали Сан-Ремо. Его еще удивило, что собрались они туда уже после фестиваля. И он им на это указал, а они сказали, что достаточно пофестивалили на своем веку и теперь желают недолго побыть в покое. Дальше, как вы понимаете, наши итальянские коллеги прокатились до Сан-Ремо. Люблю Европу — там все рядом. Это у вас, чтобы из Луисвилла попасть в Даллас, к примеру, нужно долго готовиться, согласовывать визит с начальством обоих городов, рисовать себе командировочные предписания… Много мороки. А там — утром на одном конце страны, к вечеру — в противоположном, а к утру уже можно вернуться на работу. Вы позволите? — он достал еще одну сигарету.

— Конечно, и что же было дальше в вашей увлекательной истории?

— А дальше след почти оборвался. Потому что в отеле, где остановились Блэк и Донован, о них ничего сказать не могли. Но зато сказали в соседнем. Сеньор Паццони дотошный человек и своих подчиненных приучил к тому же. И один из них подумал — если бы я приехал в Сан-Ремо, я бы заехал в несколько отелей, прежде чем в каком-то остановиться. Он ошибся — покойные поехали сразу в Hotel Paradiso, — федеральный агент так бойко сыпал названиями, что я уже совсем не сомневался, что представление с очками и записной книжкой было не больше чем рассчитанным на что-то шоу. — Но зато их пару раз видели в Royal Hotel Sanremo. И оба раза приходили они к вам, мистер Саура! И были у вас подолгу. Их видели служащие отеля, официанты в ресторане отметили их скуповатые чаевые…

Он выпустил клуб дыма в потолок, зачем-то переложил с места на место перьевую ручку, лежавшую на столе, и добавил:

— А потом в одном из чемоданов, найденных на месте взрыва в Вероне, еще один дотошный сотрудник обнаружил вот это, — Гернсбек достал из внутреннего кармана бумагу, на которой я, к своему ужасу, увидел копию факса с Захаром с той самой дебильной картонкой на груди, в которой он требовал за себя выкуп. — Этот господин как раз и был нами идентифицирован как ваш компаньон и партнер Закария Майнце. Сразу напрашивался вывод, что Донован с Блэком и были неведомыми похитителями мистера Майнце. Но потом все же наши итальянские коллеги решили, что действия этих господ больше напоминают поиски похитителей, и предположили, что Донован и Блэк — сотрудники какого-то детективного агентства, занимающиеся розыском похищенного. Но тогда зачем их взрывать?

Он повернулся к Паццони и что-то быстро протараторил на итальянском.

— Си, Стэнли, все верно, — прозвенел комиссар. — Продолжай.

— Ну и последняя версия веронских полицейских, до которой они дошли своим умом, состояла в том, что это вы похитили своего компаньона и убили его, чтобы завладеть его долей в бизнесе.

Я рассмеялся, и вслед за мной расхохотались и оба полицейских.

— Точно! — тыча пальцем в своего смеющегося коллегу, сказал Гернсбек. — Точно так они и думали, пока не подняли документы авиакомпании, перевезших вас обоих в чикагский О'Хара! И теперь все стало совсем непонятно. Зачем вам нужно было убивать этих людей?

— Это официальное обвинение, агент Гернсбек? — поднялся со своего места Милтон.

— Что вы! Нет, конечно! Это рассуждение в порядке бреда на заданную тему. В общем, чем больше мои коллеги из Вероны узнавали о вас, мистер Саура, тем любопытнее им становилось. Согласитесь, в наши дни редко кто устраивает взрывы из любви к искусству. Любой взрыв должен быть чем-то оправдан, не так ли? Ну и уж коли все это крутится вокруг вас и вашего компаньона, то мы и хотели бы получить кое-какие ответы. Мне кажется, это разумно. Мы в любом случае откроем свое дело по этому взрыву — погибли американские граждане, и мы должны узнать причины их гибели и наказать виновных. Вы это понимаете?

Что-то еще там, в Италии, подсказывало мне, что нельзя вот так взять и взорвать гостиницу, рассчитывая, что все сойдет с рук.

— Так что скажете, мистер Саура? — давил агент. — Еще нам очень хотелось бы знать, где сейчас скрывается мистер Майнце. Жив ли он вообще?

Гернсбек снова рассмеялся — сухим дробным смешком.

— Если это официальный допрос, то… — Милтон подошел к столу, но закончить фразу не успел.

— Остыньте, Джим, — сказал я. — Все просто, агент. Погибшие действительно были нашими знакомыми, и если вы опросите персонал в офисе, людей с автостоянки, то установите это наверняка. Отказываться от этого знакомства я не стану. Все было почти так, как вы описали, за исключением нескольких деталей. Все дело в том, что мой друг Зак очень любит всякие веселые розыгрыши. Я даже пару раз выгонял его из офиса за особенно злые шутки. Вот и в этот раз он зачем-то решил меня разыграть. Зак сделал эту фотографию сам. И придумал целую пьесу, чтобы ввести в заблуждение меня и Донована с Блэком. Но мы же знаем, что нынешние террористы-коммунисты уже совсем не те, что еще пять лет назад, хотя должен признать, что сначала мы ему поверили. А когда примчались в Сан-Ремо, все это оказалось дурной шуткой. Все выяснилось достаточно быстро. Вот и все. А потом Уильям и Дени уехали в Верону. У них там были какие-то дела. Снимок Дени оставил себе на память, чтобы показать жене или подруге — он не уточнял — очередной розыгрыш Майнце.