Борис Карлов - Очертя голову, в 1982-й
Женщина отложила в сторону младенца.
— Бежать по кругу!
Пожилой мужчина остался лежать.
— Построение!
— Эй-эй! Кажется, один у вас уже сдох! — заметил Президент, прислушивавшийся к шепотку своего референта.
— Этот не в счёт, Владилен Каземирович, — объяснил Карклин. — У него был уже один инфаркт во время ареста.
— Не, вообще, чего-то не впечатляет. Они слушаются, а что им ещё делать? Я сейчас тебе скажу траву есть, и ты будешь есть. Или не будешь?…
Карклин торопливо прокричал в трубу:
— Траву жрать! Всем! Быстро!
Люди опустились на четвереньки и стали есть траву вместе с ромашками и одуванчиками.
— Дальше, — отмахнулся Президент.
Оператор сделал сброс.
Люди стали подниматься с колен и отплёвываться. Девочку с бантиком вырвало. Пожилая женщина бросилась к бездыханному телу своего супруга, её трясло от рыданий. Все начали возбуждённо переговариваться, — похоже, они догадались, что в действительности здесь происходит.
— «Радость».
Люди вдруг поняли, что сегодня их ждёт смерть, и что она прекрасна. Двое мужчин разорвали одежду, скрутили подобие верёвок и повесились на прутьях решётки. Остальные начали снимать с себя одежду, чтобы последовать их примеру.
— Стой! — заорал Змий. — Куда смотришь! Сейчас все передохнут!..
— «Секс».
Люди продолжали снимать с себя одежду, но уже позабыли, для чего начали это делать. На прутьях остались висеть мужчины, девочка и пожилая супруга сердечника.
Оператор подтолкнул ползунок в сторону усиления сигнала.
Перестав тратить время на раздевание, люди бросились друг к другу и слились в единый агонизирующий клубок, жизнь в котором быстро угасала от многократно ускоряющейся частоты опустошительных оргазмов.
— «Агрессия».
Пульсирующий клубок задёргался и стал хаотически разрушаться: женщины кусались и вырывали волосы у своих любовников, мужчины били и душили друг друга из ревности. В желании причинить другому страдания никто не чувствовал собственной боли.
— И последнее на сегодня. Как говорили древние, «если бог хочет кого-то наказать, он лишает его разума».
— Кто хочет наказать?… — переспросил Змий.
— Вы, Владилен Каземирович, — зашептал Рубцов, — вы наш бог и царь.
Карклин впервые взглянул на Рубцова без видимой неприязни.
— Ладно, валяй.
«Буйное помешательство».
И тогда в клетке началось такое, от чего видавшим виды военным стало не по себе. Оставшиеся в живых сделались отродьями ада. Мальчик поднял с земли булыжник и молотил им по голове женщины. Череп раскололся, и камень хлюпал в кровавой массе, ударяя по шейным позвонкам. Кормящая мать взяла за ножки младенца и, закрутившись, ударила по решётке. Только один подопытный тихо сидел в сторонке — он обгладывал запястье своей руки.
— Хватит, — сдавленным голосом проговорил Карклин и прижал ко рту платок. — Ликвидация и уборка…
Ощутив рвотные позывы, он отбежал в сторону и, наклонившись, ухватился рукой за тонкую берёзку…
В эту самую минуту Архаров отнял от губ пустую флягу. И его глазам представилась удивительная картина. Карклин отбежал в сторону, схватился за берёзку и… пропал. Растворился в воздухе.
Архаров протёр глаза и пристально сощурился на то место, где только что находилась согнутая фигура. Там было пусто. Он посмотрел на других членов Политбюро. Их глаза были прикованы к окулярам. Архаров пожал плечами, спрятал в карман пустую флягу и заглянул в трубу.
Движение в клетке прекратилось. То, что осталось от людей, лежало, висело и кое-где шевелилось в кровавом, неприглядном беспорядке. Из подъехавшей машины вышли солдаты-огнемётчики и пустили мощные струи напалма. В огне забились оставшиеся в живых.
Через минуту в клетке остался только пепел. Вертолёт подцепил решётчатый купол и скрылся за полосой леса на горизонте.
Члены Политбюро поднялись из кресел, закуривая и разминая ноги.
— Где Карклин? — посмотрел по сторонам Змий.
Архаров помалкивал: в последнее время ему часто виделась разная чертовщина.
— Лекарства побежал глотать, Владилен Каземирович, — предположил Рубцов. — Его же с самого начала трясло.
— Ладно, поехали обедать На свежем воздухе аппетит, небось, нагуляли?
Архаров и Коренной переглянулись.
Расселись по машинам и тронулись.
Куда девался Карклин?В тот же день вечером Коршунов получил и просмотрел видеозапись, сделанную Рубцовым на полигоне. Выключив экран, некоторое время сидел, покачиваясь в кресле и пуская кольцами дым сигареты. Его вывел из задумчивости характерный зуммер прямой связи с Президентом.
— Получил? — поинтересовался Змий.
— Так точно, Владилен Казимирович.
— Что скажешь?
— Перспективно. Очень. Странностей не наблюдалось?
— Не наблюдалось. Каких ещё странностей?
— Вообще…
— А ты думал, что нас всех в дурдом отправят? И тогда ты, значит, один в здравом уме — и на место Президента… Ловко. Только здесь тоже не дураки сидят. Чем тебя породил, тем и убью. Ты что думаешь, ты у нас фигура неприкасаемая? Да я тебя…
В трубку понеслась нарастающая лавина ругательств. Коршунов понял, что Президент уже сильно подшофе. Он отвёл трубку от уха, затушил в пепельнице окурок и сделал глоток сока из стакана.
— …симулянт хуев! — выговорился наконец Владилен Казимирович.
— А что товарищи, какие мнения? — тактично выждав несколько секунд, поинтересовался Коршунов.
— А товарищи уже нажрались, как цуцики. Натуры у них, видишь ли, нежные и поэтические. Впечатлительные оказались. Юноши бледные со взорами горящими, понимаешь…
— Карклин тоже напился? — не поверил Коршунов.
— А этот жулик сбежал, ещё там, на полигоне. Всё время надушенный платочек к губам прижимал, понимаешь ли. Как это… графиня с изменившимся лицом бежит к пруду.
— Где он сейчас?
— А шут его знает.
Президент бросил трубку.
Вскоре доложили, что Карклина нигде нет. Это означало, что его действительно нигде нет. Коршунов забарабанил пальцами по телефонному аппарату; следовало показать видеозапись Альтшуллеру…
На экране появилось заспанное лицо. Изобретатель прикурил сигарету и, будто случайно, пустил густое облако прямо в объектив камеры. Когда дым рассеялся, Коршунов произнёс без лишних предисловий:
— Я хочу, чтобы вы посмотрели запись.
В последующие сорок минут, дымя сигарету за сигаретой, Альтшуллер безучастно смотрел на экран.
Сначала камера в руках Рубцова дала плавный обзорный разворот по кругу. Затем её укрепили на штатив, и появился крупный план ещё пустой куполообразной клетки. Вот в клетку загнали привезённых людей, за кадром слышится голос Карклина, отдающего первую команду, вторую… Вот всё кончено — вертолёт, подцепив клетку уносится за горизонт. Камера, как и в начале, даёт круговой обзор. Конец.
— Дайте, пожалуйста, ещё раз помедленнее последний фрагмент — когда камеру уже сняли со штатива.
В кадре Змий, Архаров и Коренной; оператор за пультом. По кругу: колючая проволока, дымок полевой кухни, вышки с часовыми, песок, трава, редкие кусты и деревца, поле, выжженный круг, лес на горизонте, снова смотровая площадка. Конец.
— Вы заметили странность? — сказал Альтшуллер.
— Куда же подевался Карклин… — прошептал Коршунов.
— Последний раз его голос на плёнке слышен в двенадцать сорок три. В двенадцать сорок семь даётся круговая панорама, и его уже нигде нет. Покинуть данное поле обзора за четыре минуты могла бы, разве только, скаковая лошадь. Но Карклин — не лошадь. Он также не крот, чтобы зарыться в землю.
Коршунов лихорадочно потёр лоб ладонью.
— Вы думаете, что он всё-таки…
— Не исключаю такой возможности.
— Но, вы говорили, вероятность угодить в такое окно крайне невелика — всё равно, что наступить на единственную растяжку в поле…
— Значит, он наступил.
— Немыслимо. Почему именно он?…
— Вопрос скорее философский.
— Где он теперь?
— Если бы вы дали мне год и неограниченные возможности для решения только одной этой проблемы, я бы дал вам ответ через год. Или через два.
— К чёрту. У нас нет и недели. Хотя, при определённых обстоятельствах, бегство в такое окно могло бы стать единственным шансом на спасение.
— Смотря что спасать, Феликс Петрович.
— Что вы сказали? Михаил Оттович, неужели вы, учёный, материалист, верите в бессмертие души?
— Я не верю.
— Всё-таки не верите!
— Я знаю.
Коршунов стукнул кулаком по столу.
— Перестаньте говорить загадками! Что вы знаете?
— Мне пора спать.
— Извините, Миша, вы же понимаете, насколько волнует меня эта тема. Сядьте, сядьте. Скажите, что вы знаете?