Василий Сахаров - Казачий край
Наступило утро, и показались наши воинские части, которые спешили к нам на подмогу. Впереди "Кавкай", за ним эшелон со 2-м полком, а следом и все остальные части наших вооруженных сил. Прошел бронепоезд, бывший состав анархистов ушел по путям влево и стал под выгрузку, а к перрону подошел паровоз тянущий штабной вагон. Громыхая сцепками, он остановился напротив меня, и из вагона, еле заметно улыбаясь и на ходу оглаживая, большие светлые усы, в летнем кителе и неизменной мерлушковой папахе, появился генерал-майор Мамантов.
Три строевых шага навстречу, ладонь к кубанке и мой четкий доклад:
- Господин генерал-майор, город Царицын взят, настроение боевое, и казаки Особой Кавказской бригады готовы выполнить любой приказ.
- Молодец, полковник. Побольше бы нам таких командиров раньше, глядишь, и не дошло бы дело до революции, - Мамантов чуть приобнял меня, похлопал по плечу и спросил: - Потерь много?
- Моих шестьдесят три человека насмерть и раненых вдвое больше.
- Много, - покачал головой генерал.
- Если бы промедлил, то пришлось бы город в лоб штурмовать, и потерь было больше.
- Знаю, потому и не виню тебя за самовольство. Как говорится, победителей не судят, так что ли?
- Так точно.
Константин Константинович кивнул на стоящие в железнодорожных тупиках эшелоны, захваченные у большевиков:
- Что там и сколько?
- В основном имущество 3-й и 5-й Украинских армий: пушки, пулеметы, стрелковое вооружение, станки, машины, несколько броневиков, продовольствие, обмундирование, спиртное, снаряды и миллионы патронов.
- Богатая добыча.
- Да, теперь будет чем большевиков, встретить, которые к городу идут. Всего, захвачено восемьдесят эшелонов, половина забиты военным имуществом, а половина всем остальным.
- Уж встретим, так встретим, лишь бы на Дон не повернули, - согласился генерал и, повернувшись к городу, поинтересовался: - С заводами что?
- Рабочие воевать не хотят, сдали нам своих агитаторов с комиссарами и с завтрашнего дня готовы продолжать работу, конечно, если мы гарантируем им безопасность и обеспечим ресурсами.
- Очень хорошо. Пленные что про вражеские силы говорят?
- Они мало что знают, все нити управления и связь находились в руках Щаденко, а он убит. Что удалось выяснить точно, это то, что с левого берега ожидается подход больших карательных отрядов, которые Дутова давили, а с низовьев Волги идет некто Киров с тремя тысячами интернационалистов и пятью тысячами солдат. Кроме них, с запада движется Миронов, со всеми казаками изменниками и теми, кто из отрядов Сиверса, Петрова и Саблина уцелел, враги старые, матросы, латыши, немцы и анархо-синдикалисты.
- А что насчет верховьев Волги?
- Про это известно меньше всего. Вроде бы там, у красных очень большие силы, но, сколько точно, полный туман. В основном, все говорят про Иону Якира, ополчения и какие-то войска завесы. Это как минимум семь-восемь дивизий из Казани, Воронежа, Курска, Ярославля, Тамбова, Самары, Саратова, Симбирска и Пензы с китайцами, мадьярами и прочими иноземцами.
- Ну, ладно, - Мамантов направился в здание вокзала, - пленных красных командиров передашь моим разведчикам. Они у меня люди опытные, быстро разберутся, что здесь происходит. Сам же ступай на отдых и людей своих с передовых линий убери. Ваша бригада мне вскоре понадобится, и задание вам будет поручено как всегда боевое. Сегодня в городе закрепимся, а завтра немного вперед продвинемся и приостановим красногадов, которые к Волге спешат.
Глава 20
Царицын. Июнь 1918 года.
На отдыхе моя бригада простояла до вечера, и уже в сумерках я был вызван в штаб наших войск. Здесь находились Мамантов и полковник Дроздовский. Ходить вокруг да около, Константин Константинович не стал, а сразу же поставил передо мной боевую задачу. Взять под свое командование три тысячных дружины "исправленцев" и совместно со 2-м офицерским полком Дроздовского, завтра утром отбить у красных станцию Воропоново и разрушить как можно больше железнодорожных путей. Что касаемо Михаила Гордеевича, то ему с остальными нашими силами, двумя моими бронепоездами и еще тремя исправительными дружинами предстояло совершить такую же атаку в направлении на Качалино.
Приказ ясен, и резоны по атаке станций Воропоново и Качалино понятны. Главная суть всего нашего выхода к Волге, это отвлечение вооруженных сил большевиков от Дона и отсечение местами покрасневшего Северного Кавказа и Каспия от сообщения с центром. Как бы не хотелось товарищам Бронштейну, Ленину и иже с ними задавить Донскую республику уже этим летом, они будут вынуждены сосредоточиться на том, чтобы отбить Царицын. В общем, наша задача потянуть время и осложнить положение врага, а захват Воропоново, хотя бы на какое-то время, это возможность лучше подготовить город у Волги к обороне. Заодно, это шанс для "исправленцев" показать себя в бою и искупить часть своего прегрешения, то есть нежелание воевать или работать на оборону приютившей их земли, до начала основных и самых жарких боев.
На исходные позиции перед станцией Воропоново наши войска вышли, как и задумано, в шесть часов утра. Как раз к этому времени вернулась разведка, и доложила, что красных на станции битком набито, и у них всего несколько полевых орудий. Помимо пехоты в Воропоново, с его с противоположной стороны, стоят около тысячи красных конников, частью казаки, а частью не пойми кто, но напоминают драгун. Судя по докладу разведки, к бежавшим из города большевикам подходят части северо-восточной группировки Красной Гвардии, которая готовилась к наступлению на Усть-Медведицкий и Хоперский округа Донской республики.
Выслушав ходивших в разведку пластунов, я посовещался с командиром 2-го офицерского полка полковником Жебраком-Русакевичем, и решил выдвинуть вперед "Кавкай" и полевую артиллерию. Пехота позади, готовится к бою, а конные полки Зеленина и Шахова должны обойти станцию по левому флангу и разгромить вражескую кавалерию. Если все выйдет, как мы задумали, то получится полноценное окружение вражеских войск, и ни одна сволочь из него выйти не должна.
Звучат команды офицеров... Суета... Слева на рысях уходит в степь казачья конница, а вперед выдвигается бронепоезд и артиллерийские упряжки.
Практически сразу, без всяких пристрелок и прочих прелюдий, в выжженной солнцем степи перед нами завязалась артиллерийская дуэль, в которой наши артиллеристы действуют более умело, и стрельба их более точна. Нам с полковником Жебраком, с нашего наблюдательного пункта, поросшего густым бурьяном небольшого бугра, все видно просто отлично. Снаряды наших орудий накрывают станцию раз за разом, а у красных что-то не ладится, все мимо да мимо, да и сложно им своими несколькими пушками, дать полноценный ответ моим двадцати. Если так и дальше пойдет, то победа нам достанется исключительно благодаря снарядам и калибрам.
Впрочем, это только мечты, пусть у красных плохие артиллеристы и орудий немного, но зато командиры воевать уже научились, да и военруки из бывших царских генералов и полковников имеются. На станции происходит движение, и в бинокли мы видим, как начинается атака вражеских бойцов. Густые цепи серой, солдатской, черной, матросской, и зеленой, латышской пехоты, неровными шеренгами, как волны, идут прямо на нас, и на беглый взгляд, их не менее трех с половиной тысяч. Силища! Ветераны и элита Красной Гвардии.
Наши пушки начинают отход, и артиллерийскую пальбу по станции продолжает только бронепоезд. Я оглядываюсь на полковника Жебрака, который в пеших боях, в любом случае, понимает поболее моего, и спрашиваю:
- Не пора?
- Нет, - полковник помотал головой, - пусть ближе подойдут, а то увидят, сколько нас, и отступят.
- Эти так просто не отступят, - возразил я ему. - Эти будут драться до последнего патрона и в плен не сдадутся.
- Раз так, тогда начинаем.
Взмах рукой, и моя команда:
- Дружины в атаку!
Моему голосу, эхом вторят командиры "исправленцев", которые сидят на земле позади холма, и которым предстоит первыми схватиться с красной пехотой в жаркой и смертельной рукопашной схватке:
- Примкнуть штыки!
- Встать!
- Кто отступит, тому пуля! Не хотели за Святую Русь добровольно воевать, теперь под принуждением будете!
- Растянуть шеренги! Не толпиться!
- В атаку!
- Вперед!
Кроме клацанья металла об металл, сопенья и кряхтенья, ворчанья и чьего-то скулежа, доносятся характерные звуки ударов кулаков по телу и хлесткие звуки пощечин. Видимо, дюжие урядники, таким образом, взбадривают свой особо трусливый личный состав и направляют его в бой.
И вот, дружинная пехота выползает из-за холма навстречу вражеским пехотинцам. Наши "исправленцы" идут медленно. Враги тоже не торопятся. Все понимают, что сейчас будет, и я знаю, какие чувства испытывают люди, которым предстоит рукопашный бой.
