Алексей Колентьев - Партизаны третьей мировой

… К заветной сосне я подошёл вчерашним утром, которое выдалось холодным, уже по-осеннему стылым. Густой молочный туман пал на землю, скрывая всё на расстоянии вытянутой руки. Идти пришлось почти на ощупь, аккуратно ставя ноги и проверяя нет ли впереди корня или ямы. Вперёд и по сторонам в такой ситуации лучше особо не смотреть, если нужно осмотреться, приходится останавливаться. Это существенно снижает скорость передвижения и без того невеликую. Поэтому отключив зрение, я шёл полагаясь только на слух, обоняние и осязание, как это делает медведь. Этот массивный зверь, единственный в лесу по габаритам схож с человеком, его манеру передвигаться, я перенял уже давно и ни разу об этом не пожалел. Сейчас скорость была лишь не на много ниже обычной, шуметь по минимуму удавалось реже, но сейчас в тумане, звуки гасятся и источник по звуку вычислить гораздо сложнее. Было уже шесть пятнадцать, когда я добрался до места, но ещё на подходе понял, что кто-то сидит в кустах, метрах в десяти от сосны где я сказал Вене оставить гильзу. Человек притаившийся в кустах колючего боярышника всё сделал верно, но от него ощутимо разило кофе и ещё какой-то пахучей гадостью медицинского происхождения. После жизни вдали от цивилизации, нюх мой обострился, да и закрытые глаза помогали сосредоточится только на доступных чувствах. Это помогло верно определить источник запаха, а потом и услышать сдавленное дыхание курильщика. Человек подготовился и куревом не баловался по крайней мере часа четыре, но хрипловатое, с лёгким присвистом дыхание обычно чуть громче, даже если человек не запыхался и дышит ровно. Осторожно вынув из кармашка разгрузки удавку и намотав её на кулаки, я стал подбираться к затаившемуся человеку сзади, без труда определив место где тот затаился. Лёгкое колебание сырого воздуха исправно несло волны живого чуждого лесу запаха и я почти видел скорчившуюся на земле фигуру. Вот я уже на расстоянии десяти, потом пяти метров. Руки привычно прижаты локтями к корпусу и расставлены на уровне груди, шнур чуть провисает, готовый вытянуться в струну только на последней стадии броска. Вот цель уже в двух шагах: человек в амеровском лесном камуфляже, повёрнутой козырьком назад неуставной тёмно-серой кепке "бейсболке", короткий ствол импортного автомата замотан тряпочными ленточками…. В последний момент мне удалось удержать руки от броска, человек слегка сместился влево и из кармашка его куртки выглянула дужка очков. Сложив вместе особенности поведения и характерный абрис фигуры незнакомца, я в последний миг узнал в нём Вениамина. Спрятав удавку и успокоив чуть сбившееся от напора адреналина дыхание, я крепко перехватил пальцами левой руки кадык парня, правой удерживая его же палец правой руки от непроизвольного нажатия на спусковой крючок:

— Тихо Веня, это свои. Не дёргайся, сейчас я тебя отпущу и мы спокойно поговорим, лады?

Парень ещё пару раз слегка дёрнулся, пока смысл сказанного до него доходил. Потом как-то разом обмякнув он согласно мотнул головой, издав некое подобие хриплого "пусти". Резко ослабив хватку, мягко отталкиваю парня вперёд и влево от себя, тоже сместившись относительно Очкарика, чтобы тот не сразу увидел где я. Треща кустами, Вениамин приземлившись на руки перекатился на спину и лапнув нагрудный карман торопливо нацепил очки. Присев напротив суетящегося "туриста" жду, пока тот прекратит возиться. Не понятно зачем он решил прятаться в кустах. Может решил подловить странного лесовика, проверку устроил, а может быть стерёгся своих, это тоже сбрасывать со счетов не следует…

— Извини, что сам пришёл — Очкарик в последний раз поправил снаряжение и тоже устроился напротив, поджав ноги по-турецки — Но гильзу твою я потерял, решил дождаться и рассказать всё лично.

— Чудак человек — Такого я от пунктуального парнишки не ожидал, но голосом этого не дал понять — Ты никак целый день решил меня караулить… а коли не дождался бы, как тогда?

— Я, типа, в поиске — Последнее слово парень произнёс весьма значительно, видимо употребление жаргонизмов у них приветствуется — Сейчас вокруг лагеря и вдоль трассы двенадцать скаутов ходит. Я сам вызвался, поэтому подозревать никто не станет.

— Шерман сам вам такое задание дал?

— Да, это его идея. Слушали эфир, потом Шерман сказал, что за сутки до операции нужно прощупать местность. А что не так?

Только покачав головой, я шевельнул пальцами правой руки в воздухе изобразив схлопывающийся веер. Этот в общем-то неприличный жест всегда означал для меня семиэтажный мат, когда выругаться от души не позволяют приличия, либо обстоятельства. После слов Очкарика, перед глазами встало стадо этих неумех, торящих дороги для групп прочёсывания и дающих явный намёк на своё присутствие охране конвоя. Краснов отлично подстраховался: теперь незадачливых мстителей будет очень просто обнаружить. Сейчас натопчут, пройдут будто стадо баранов вдоль трассы так что и слепой поймёт, что в лесу кто-то в ботинках интересуется дорогой. Учитывая, что у амеров уже есть первоклассные лесовики, то после акции "туристам" отходить будет просто некуда. Взглянув на удивлённого непонятным жестом Веню, я совершенно ровным тоном продолжил:

— Да всё так, Вениамин, всё так. Скажи, сколько у вас раненых… ну или тех, кто останется в лагере?

— Сейчас семеро неходячих и ещё четверо могут идти, но если недалеко — Его взгляд затуманился, Очкарик загибал пальцы — Кроме того там будет Лера… ну, ты помнишь её, руку тебе бинтовала… потом ещё шестеро в охране на постах.

— Отлично — Я вынул аккуратно сложены вчетверо обрывок газеты и протянул его Очкарику — Тут я нарисовал как пройти к месту, где после поднявшегося шухера, их не будут искать. Тяни до последнего так, чтобы она не смогла переговорить с Шерманом. Потом любым способом передай ей в руки этот листок с маршрутом и скажи, что через час после того, как все уйдут, она и все кто остаётся, должны собраться и уходить по указанному маршруту. Старайся говорить убедительно… радиосвязь у неё с Шерманом есть?

— Нету, аккумуляторы почти у всех сели, приказано беречь для разведвыходов и для операции.

— Это хорошо. Она непременно должна тебя послушаться, соври, что сам Шерман и приказал уходить, но это на крайний случай, лучше, если всё выйдет само собой. Сделаешь?

Вениамин какое-то время изучал газету, водя пальцем вдоль линий просвечивавших в тусклом свете утреннего солнца, потом посветлев лицом решительно кивнул и спрятал листок в боковой карман куртки:

— Попробую… она в наших военных делах тоже неплохо разбирается. С Шерманом они сначала спорили, потом Лера на раненых переключилась. Не ладят они короче, но только между собой разбираются, чтоб в отряде не слышали. План толково нарисован, она тоже предлагала уходить после боя, но Шерман увильнул, мол дождитесь нас, потом все вместе и уйдём. А что это за место такое?

О том, куда лучше уходить после большого шума у дороги, да с преследователями на хвосте, я размышлял давно. В придачу у нас будет обоз с тяжелоранеными и около двух десятков нетренированных городских вояк. Спрятать такую уйму людей даже в тайге, это дело непростое. К счастью, мне в своё время повезло свести дружбу с парнем, подвизавшемся на ниве обслуживания телевышек и всяких верхолазных работах, требующих серьёзной горной подготовки. В его все звали просто Дядя Фёдор, жилистый невысокий парень с коротко стриженными соломенного цвета волосами. Даже в лютый холод он ходил в лёгкой ветровке и застиранных футболках, сверкая особым "высотным" загаром, какой в солярии не получишь и удивительно весёлыми серыми глазами на круглом довольном всегда и всем лице. Дядя Фёдор попал к нам в охрану случайно, перебиваясь до очередной поездки с такими же как он сам маньяками — скалолазами, в какие-то горы. Горы это было всё, о чём Дядя Фёдор мог говорить часами, показывая многочисленные фотографии забитые в память дорогого, но уже обшарпанного смартфона. Он с друзьями излазил все Восточные Саяны, отрыл какие-то наскальные рисунки, даже отправил их снимки вместе с координатами в академию наук, но там заявили, что это удачный фотомонтаж. Дядя Фёдор особо виду не показал, но чувствую, что затаил на официальную науку зло, потому что с особой мстительной радостью рассказал мне и половине дежурной смены про свою очередную находку. Оказалось, что они с приятелями снова совершенно случайно, наткнулись на стоянку древних людей. Один из альпинистов провалился в узкую расселину, откуда попал в систему связанных между собой пещер, одна из которых вела на берег подземной реки. Злорадно ухмыляясь, Дядя Фёдор сказал, что пещеры у новосибирских буквоедов под самым носом — всего каких-то четыре сотни километров на юго-восток от города. Тогда мне помогла особенность характера: я человек чрезвычайно жадный до всяких казусов, особенно исторических. Дядя Фёдор в приватной беседе охотно рассказал и показал на встроенной в его хитрый телефон карте, где он и его товарищи наткнулись на вход в пещеры. В последствии я сбросил маршрут и фотографии сделанные альпинистами в внутри комплекса на свой старенький домашний компьютер. Кроме того, маршрут намертво отпечатался в тренированной многочисленными промысловыми вылазками памяти. Путь от дороги либо стоянки "туристов", до пещер был не близкий: чтобы добраться туда с учётом всех оговоренных факторов нам предстоит идти дней десять, а потом ещё подниматься на шестисотметровую высоту. Однако в случае успеха, у нас будет горячая вода и надёжное укрытие с несколькими выходами на поверхность. Про горячую воду я обмолвился не просто так, Дядя Фёдор рассказал, что в одной из пещер бьёт горячий ключ, вода, по словам экстремала, просто чистый кипяток. Это был спорный момент, я знал, что источник окажется скорее всего с какими-то минеральными примесями. Чёрт его знает, можно ли такую воду пить, не опасаясь последствий. Но для того, чтобы решить этот вопрос окончательно, прежде всего нужно будет туда добраться. Короткое время в тайге ещё можно будет скрываться, однако скоро ударят ночные заморозки, а следом придут обморожения и всякая пневмония, в случае с лежачими ранеными это неизбежная данность. Голода я не опасался — прокормиться в лесу можно даже и с большим количеством народа, навык охоты у меня есть, его хватит на всех. Однако всё это пока только лишь план, скольких мне удастся вывести из расставленной предателем и его сообщниками ловушки. Вениамину пока об этом знать не обязательно: маршрут, который я ему передал, содержал лишь короткий шестидесяти километровый отрезок пути, который приведёт обоз с ранеными в Шишковичское урочище. Там, в практически непроходимой и не просматривающейся с воздуха чаще, люди окажутся в безопасности на некоторое время, вполне достаточное для того, чтобы мы с остатками отряда смогли их нагнать. Попади карта в чужие руки, амерам и их следопытам это ничего не даст. Большими силами они в Шишковичи не пройдут, а малые группы ничего обнаружить не смогут, поскольку в таком случае нас опять окажется в лучшем случае только трое.