Герман Романов - Товарищ Гитлер. Книга 2. Повесить Черчилля!
А теперь он живет в небольшой квартирке, на пособие, что платят ему расчетливые шведы, и каждый день ходит на набережную к памятнику. И смотрит в море, уже не надеясь хоть когда-то увидеть свою родину. Губы генерала скривились, еще раз с горечью вспомнившего те дни своего прошлого, что могли бы изменить нынешнее будущее. Лайдонер еле слышно прошептал, сжав кулаки до хруста:
— Такова цена предательства…
Глава шестая
«ТО, ЧТО НУЖНО»
Потсдам
Демонстрация новейших образцов бронетанковой техники впечатляла — на большом лугу, окаймленном чудной рощицей, стояло свыше двух, десятков боевых машин, рядом с которыми застыли маленькие фигурки членов экипажей в черной униформе.
Фюрера Третьего рейха сопровождала внушительная компания — радостный Гудериан с фельдмаршальским жезлом в руке, задумчивый Альберт Шпеер, на молодом лице которого прямо застыла хроническая усталость, генерал-майор Шмундт с искрой любопытства в глазах.
За ними торжественно следовала большая группа офицеров панцерваффе, среди которых были и люди в штатских костюмах — конструкторы и специалисты.
Первыми стояли легкие танки и созданные на их базе САУ. Родионов мельком посмотрел на знакомые Pz-II и Pz-38, модернизация которых заключалась в приваривании на лоб корпуса и башни дополнительных листов брони, достаточных для того, чтобы выдержать попадание снаряда из английской двухфунтовой пушки.
За танками выстроились самоходки на шасси — «двойки». Рациональный тевтонский ум рассудил просто — пускать на переделку чешский танк с 50-мм броней и 37-мм орудием экономически нецелесообразно, а потому на такие дела годен лишь Pz-II с его почти бесполезной 20-мм пушечкой, фактически противотанковым ружьем.
Башни с танков были сняты, на их месте соорудили броневые рубки, в которые водрузили сразу три типа орудий, примерно одинаковых по массе, но разных по калибру — 75-мм орудие, трофей Французской и Польской кампаний, 105-мм гаубицу и 150-мм мортиру — обычное пехотное орудие, состоящее на вооружении во всех полках вермахта.
Рядом притулились совсем маленькие каракатицы: танкетки Pz-I, тоже без башен, с совсем куцей рубкой на ее месте. Вооружение было установлено легкое, но эффективное — 47-мм чешская противотанковая пушка на одной машине, а на другой высился тонкий ствол 20-мм зенитного автомата, весьма действенного против низколетящих самолетов, что над полем боя появляются часто.
— Да, весьма, весьма!
Андрей одобрительно покачал головою — такая техника была нужна для действий в Африке, ибо даже моторизованная артиллерия при длительных маршах отставала от танков, а потому требовались орудия, имевшие равную скорость и проходимость. Их и построили в очень короткое время и теперь проведут войсковые испытания.
— Мой фюрер, я думаю, что эта бронетехника будет принята на вооружение. Я сам ее испытывал и могу заверить будущую полезность их на поле боя. Да и эффективность будет намного больше, чем у слабых танков на этом же шасси.
— Вы, как всегда, стараетесь все опробовать первым, мой дорогой Хайнц?
Андрей пошутил в тему, что ж не сделать приятное человеку, что буквально запрессовал попавших под военный суд нацистов.
— А это наш новый разведывательный бронеавтомобиль. Имеет отличную проходимость, все колеса ведущие!
Гудериан показал на восьмиколесную угловатую бронемашину с тонким пушечным стволом в башне, чем-то смахивающую на привычный БТР-70.
— Калибр маловат, Хайнц, — после некоторого раздумья выдал свое резюме Андрей, — нужно поставить пушку посерьезнее, если не 50, то хотя бы в 37 миллиметров. В разведке ведь и на вражескую бронетехнику напороться можно.
— Вы правы, мой фюрер!
«Отец панцерваффе», который, видно, и сам над этим думал, сразу с ним согласился. И они пошли дальше, вдоль длинного ряда полугусеничных бронетранспортеров и бронированных тягачей.
Вот тут конструкторы развернулись вовсю — выбор вооружения был весьма разнообразный, как говорится, на все случаи жизни, которая в бою бывает весьма короткой не только для человека, но и для техники.
— То, что нужно, — крякнул Андрей, рассматривая полугусеничные бронированные машины.
На тягачах монтировали в основном зенитное вооружение. На меньших стояли четырехствольные «фирлинги», 37-мм зенитные автоматы, а на больших «18-тонных» установили огромные «убийцы танков» — знаменитые зенитные пушки «8–8», способные уничтожать не только воздушного, но и наземного противника.
На бронетранспортерах стояло пехотное вооружение — на небольших пятитонных машинах 81-мм минометы, огнеметы и 37-мм пушки. На восьмитонных «Ганомагах» номенклатура вооружения была побольше. На них, кроме того, монтировали зенитные автоматы, 75-мм «окурки» и шестиствольные реактивные минометы.
Да и специализированные машины имелись в достаточном разнообразии — штабные, связи, ремонтные, инженерные и прочие.
— То, что нужно, — еще раз повторил Андрей, разглядывая бронированную рать.
В чем не откажешь немцам, так это в умении приспосабливать к нуждам различную бронетехнику: на советских заводах, как ни старались, в конечном итоге получали только танки и башенные бронеавтомобили, и лишь к сорок третьему году стали поступать САУ.
А бронетранспортеры так и не удалось создать, только после войны появилось что-то стоящее. Так и обходились лишь поставками по ленд-лизу, получив гусеничные английские «универсалы» (наши на базе той же танкетки «Карден Ллойд» смогли производить только плавающие танки, но зато в количестве три с лишним тысячи штук), да американские колесные бронетранспортеры, что использовались в весьма ограниченном числе.
Чудовищную нехватку бронированных машин для пехоты решили чисто советским способом, который другие страны не использовали, не желая подставлять своих солдат под пулеметный огонь. Зато в советских танковых бригадах один-единственный стрелковый батальон предназначался для действий исключительно в виде «танкового десанта».
Москва
Председатель Совета народных комиссаров Молотов напряженно уставился на массивную пепельницу на столе, будто на какой-то невиданный артефакт. Впервые в жизни он чувствовал себя настолько растерянным — такое раньше и в голову не могло прийти.
— Что молчишь, Вяче?
Ровный голос Сталина вывел его из состояния некоторого ступора, в котором Молотов находился уже целую неделю, и он посмотрел на него, сверкнув стеклами очков.
— Я думаю, Коба!
Он обратился к вождю по старой партийной кличке — кроме него, вот так просто к Сталину никто не обращался, даже старейшие члены ЦК партии. И на обращение по имени-отчеству тоже был наложен запрет, допускалось только официальное — «товарищ Сталин».
— И что надумал, Вяче?
Вождь усмехнулся в густые усы и разломал папиросу, взятую крепкими пальцами из зеленой картонной коробки, — он предпочитал курить «Герцеговину Флор».
— Непонятно все, Коба. Обломок косы, об который мальчик распорол ногу, — обыденное явление. Вот только как сам Гитлер узнал об этом за день до случившегося и что забыл рейхсканцлер в затерянном казачьем хуторе на Кубани. И главное — я думаю, что товарищ Берия тщательно провел следствие по этому письму, и его выводу о том, что о какой-либо инсценировке вражеской разведки не может быть речи, я полностью верю. Да и как семилетний мальчик сам себе нанес рану в точности описанном месте лодыжки, да еще такую глубокую? Ни при какой ситуации он бы не смог это сделать! А потому не могу сказать что-либо, ибо ничего не понимаю…
Долгое молчание снова воцарилось в кабинете — Молотов так и сидел, насупившись, а Сталин неторопливо набил трубку, раскурил и теперь пускал клубы дыма.
Иногда Иосиф Виссарионович курил и папиросы, но очень редко, чаще набивал себе именно трубку, ставшую таким же атрибутом, как сигара Черчилля или инвалидная коляска Рузвельта, ибо есть вещи, без которых любой политик даже с мировым именем не может обходиться, поскольку в первую очередь он простой человек, со всеми привычками и привязанностями.
— Я в свое время учился в семинарии…
Сталин медленно заговорил и неторопливо прошелся по кабинету — так он всегда делал, когда предавался размышлениям.
— А потому не могу отвергать то, что в данный момент не имеет объяснения. Ведь так, товарищ Молотов?
— Так, товарищ Сталин!
Вячеслав Михайлович внимательно смотрел за своим старшим соратником по партии. Все давно знали манеру Сталина задавать вопросы и самому же на них отвечать. Но иногда требовалось и подыгрывать, когда возникала такая ситуация.
— А из этого следует, что ответ на данное письмо мы должны искать не в том, что написал нам господин Гитлер собственной рукою, а в том, что он нам не сообщил.
