Герман Романов - Крестоносец из будущего. Командор
«Ты меня вербуешь, деньги даешь да намекаешь, что заложницу имеешь! Милица… А ведь Милица мне жизнь спасла. Если бы не она, то фон Нотбек меня бы убил… Придется брать деньги, нашему ордену они ох как пригодятся…»
Андрей помешкал немного и взял мешочек. Селим-эфенди улыбнулся и вздохнул, как показалось Никитину, с облегчением.
— Завтра мы уйдем от замка, делать нам здесь больше нечего. Возьми свои цепь и меч — ты достоин их носить дальше. Вот только мечу нужны совсем иные ножны…
«Ты на что намекаешь?»
— Кто ты такой на самом деле, знают рыцарь, руководящий охраной замка, и старый священник. Ведь так?
Селим внимательно посмотрел, словно ожег взглядом.
— Да… — осторожно ответил Андрей, не понимая, куда клонит араб. Вообще он уже многое из произнесенного пропустил мимо ушей, совершенно запутавшись в предположениях.
— Сожалею, но угры вчера стреляли по ним из луков, и сегодня на стенах их не видели. — Вот только в голосе Селима сожаления не слышалось. — И если они убиты, то до самого Белогорья никто не усомнится в том, что ты командор крестоносцев…
— Да, никто!
Глухо произнес Андрей, стиснув до боли зубы, но сохраняя улыбку на лице, будто он доволен произошедшим, и кое-как сдерживая бушевавшую внутри ярость. Еще теплилась надежда, что отец Павел и брат Вацлав лишь ранены или находятся долго в подземелье, как уже было.
— Раньше я бы сказал: альвакту мин захабин, время из золота, почтеннейший, но теперь нам торопиться некуда! Завтра утром мы уйдем отсюда до весны, а ты сядешь на лошадь и вернешься в замок. Ты командор, тебя никто не станет спрашивать, где ты был и почему вернулся. Ведь так?
— Да…
Андрей с трудом приподнялся, скривившись от боли. Эту гримасу заметил и Селим, вскочивший с подушек.
— Отдыхай, почтеннейший, тебе требуется много сил!
Поклонившись, он вышел из шатра. Закрыв аккуратно шелковый полог, он кивнул охранявшим выход гулямам и, скривившись, прошептал:
— Мы с тобой весной встретимся. Так что… Хотя… Нет, живой лев лучше десятка шакалов!
Тут Селим-эфенди хмыкнул, и по его губам скользнула лукавая улыбка. Араб тихо засмеялся:
— Особенно когда им управляет верблюд!
