Сделай и живи спокойно 4 - Вадим Николаевич Демидов
— Это да! — был вынужден согласиться я, — у меня те же проблемы.
Так мы и сидели вдвоём пока ресторан не стал закрываться. Разговор вели не о чём. Так всякие истории рассказывали друг-другу из жизни — смешные и не очень. Бернес заинтересовался моими наградами. Пришлось, не вдаваясь в подробности, рассказать свою версию каждой. Из уважения к знаменитому артисту, нас не трогали довольно долго. Только минут за двадцать до прибытия, подошёл официант и извинившись попросил освободить вагон-ресторан. Расплатились и пошли по своим вагонам. Марк Наумович дал свой номер телефона и попросил звонить, если я окажусь в Москве. Фиг там — не буду звонить. Мне ещё домашних встреч со знаменитостями не хватало. Своих проблем море и это точно мне не нужно.
Вот и Москва. Наконец-то, а то я думал, что никогда не доедем. Последние пару километров тащились еле-еле. Что там произошло никто не знает. Проводник особо не разговаривал — занят был. Но — всё-таки выдал минимум информации. Предположительно вагон сошёл с рельс, а что на самом деле, узнаем когда приедем. Вот так и не слова больше.
Не люблю толкучку в вагоне, когда поезд останавливается. Все почему-то стремятся побыстрее выйти из вагона. Зачем? Лично я предпочитаю немного подождать и потом спокойно идти не толкаясь с другими пассажирами. Вот и сижу сейчас, на нижней полке, смотрю в окно. Жду когда основная масса торопыг пройдёт, а там и я потихоньку, в который раз, выдвинусь к московскому горкому комсомола. Я не Крапивин — мне можно опаздывать. Никто слова не скажет. И вообще — я в командировке и этим все сказано! Пусть Ерасыл переживает по поводу опоздания или Маша. Им это положено. А я, так, рядом проходил.
Какое же было моё удивление, когда на перроне нарисовался Ерасыл. Этот неугомонный казах, с огромной внутренней энергией, метался среди толпы пассажиров и кого-то выискивал. Не, ну так-то понятно кого, но — очень хочется чтобы я ошибся. Хочу прогуляться по тихим, утренним улочкам Москвы и зарядиться столичной энергией. Так что лишние сопровождающие мне не нужны. Может не заметит?
Нет, всё-таки у этого парня не только хороший музыкальный слух, а и отличное зрение. Увидел меня, хотя я сидел в купе и старался стать незаметным. Тут уж деваться некуда. Пришлось выходить из вагона. Зачем заставлять человека нервничать? Мне он нужен в нормальном состоянии. Нам с ним ещё московских прорабов на место ставить. Вот там будет нервная работа. А сейчас лучше не нужно.
В тамбуре обзор на улицу ограниченный. Поэтому когда я вышел, помимо Ерасыла, моим спутником неожиданно оказался Марк Бернес. Я этого не хотел. Само собой получилось. Это мне наказание за мою неспешность. Надо было раньше выходить и ничего бы не произошло. А так пришлось идти вместе. При этом мой казахский товарищ, всю дорогу до нашей машины, не сводил восхищённого взгляда с артиста. Мне показалось или у Ерасыла глаза стали более открытые? Надо будет в горкоме получше присмотреться. Что-то он, всё больше и больше, становится похожим на коренного москвича. Вот и сейчас, взглянет иногда на меня, а глаза такие московские, что аж страшно за него становится. Надо это дело прекращать. Он казах, а не москвич! Это он ещё рыбный суп не ел. Ну — я про уху, если кто не понял. А то был бы весь такой — охуевший. Да и ладно, встретил и встретил, чего там…
Возле автомобиля все как-то растерялись. Ситуация получилась интересная, такая: знаменитый артист и комсомольцы активисты не знают, как лучше попрощаться, чтобы никого не обидеть. Казалось бы, чего такого — просто попрощаться и разъехаться по своим делам? А вот не получается никак. Какой-то театр драмы и комедии вместе с курсами по этикету. Прям плакать хочется от смеха, только непонятно чем слёзы при этом вытирать — носовым платочком или рукавом пиджака. Никто не хочет проявлять инициативу и делать первый шаг. Потом сразу и каким-то непонятным образом все оказались внутри нашей машины. Все — это значит: Марк Бернес, Ерасыл, Маша, водитель и я. Причём ехали мы совсем в другую сторону. Откуда я это знаю? Так ведь, через Бородинский мост мы не проезжали. Прямо перед ним повернули направо и вдоль по Дорогомиловской набережной погнали. Марк Наумович там командовал, а никто не лез — ему же лучше знать. Как оказалось, тут и ехать-то всего-ничего. Никто даже устать не успел. Только вроде устроились поудобнее и приготовились к в окошки смотреть на Москву, ан нет! Вот он — Мосфильм! Да-с! И всё бы ничего — доехали и доехали. Чего тут такого? Но — Ерасыл, он же не может, чтобы всё было хорошо. Надо ему обязательно, чего-нибудь выкинуть такое от чего, у меня, потом, всякие нехорошие мысли, в отношении его, появляются. Кто его просил, в присутствии известного артиста и исполнителя песен, спрашивать у меня:
— Вилор, а ты новую песню придумал?
Кто его за язык дергал?! Неужели трудно было подождать? Ну — хотя бы пару минут? А? Вот попрощались бы с Марком Наумовичем и хоть про товарища Сталина и всё его Политбюро спрашивай. Момент выбрал такой — когда остановились, но ещё никто не вышел. Естественно, что народ сразу забыл про киностудию. Нафиг им эта непонятная территория, куда простого человека не пускают, когда есть Вилор — который пишет песни. И конечно же эти слова не прошли мимо ушей популярного певца. Он зырил на меня и хищно улыбался(по крайней мере, мне так увиделось). Все остальные, тоже, уставились на меня в ожидании ответа. Неприятненькая ситуёвина.
— Ничего я не написал, — выдохнул я, — некогда было. Дома дел невпроворот. Жена беременная, а тёща все никак с ОБХС разобраться не может. Всё хозяйство на мне, а я тут, в Москве! Когда мне песни сочинять? Для этого спокойствие в душе нужно. А тут какое спокойствие? То в комитет по изобретениям, то в ЦК ВЛКСМ и почти каждый день у ректора МИСИ заседаем. Нету времени из-за этого нету песен.
— Ты же обещал! — разочарованно протянул Ерасыл, — мы тут так ждали.
— Ничего, — бодренько произнёс я, — сейчас дела с воскресниками порешаем, подведём итоги и всё придумаем. Тут самое главное не отчаиваться. Всё решаемо,
