Авиатор: назад в СССР 11 (СИ) - Дорин Михаил
— Вы…под… пчих⁉ — чихнул несколько раз Вениамин Григорьевич.
Час назад ещё был бодрым, а тут сморил его насморк.
— Будьте здоровы, — сказал я.
— Давайте уже закончим, Родин. Пойдёте работать в конструкторское бюро Сухого! — произнёс Игорь Витальевич, пока его коллега утирал нос.
Я промолчал. Решили всё-тики поставить меня пред фактом.
— Это не шутка, молодой человек. За этим конструкторским бюро большие перспективы. А что в «микояновской» фирме? — добавил Игорь Витальевич, сняв с себя галстук.
— А вся страна летает на самолётах МиГ, — ответил я.
Вениамин Григорьевич вытер нос и отклонился назад.
— Решение принято, товарищ Родин. Вы направляетесь на работу в КБ Сухого. Свободны.
И в этот момент дверь в кабинет громко открылась. На пороге стоял Федотов в генеральской форме и фуражкой в руке. Из-за его спины показался Гурцевич и, слегка улыбнувшись, подмигнул мне.
— Доброго дня, Александр Васильевич, — поздоровался Игорь Витальевич.
По выражению лица Федотова было видно, что он недоволен. Не здороваясь, он молча достал из портфеля документ и положил перед Вениамином Григорьевичем.
— Ну, вот! — радостно сказал Игорь Витальевич. — Нам меньше работы. Заявка на вас появилась, товарищ Родин. Мы уже вас чуть было принудительно не отправили в другое конструкторское бюро.
— Что значит, принудительно? — спросил Федотов, посмотрев на меня, а потом повернулся к Гурцевичу.
— Сергей Сергеевич не хотел ничего слышать о других местах работы, — сказал Вячеслав Сергеевич, не давая открыть рот двум представителям Министерства.
После небольших трений, я написал заявление и вышел из кабинета. Зашедший следом Иван вышел гораздо быстрее. Федотов всё это время был в кабинете и не выходил.
Похоже, что проблема разрешилась.
— Цирк устроили с этим распределением. Раньше всё решалось в кабинете начальника школы. И то, всё уже было известно заранее. А сейчас целая процедура, — сказал Федотов, спускаясь по лестнице вместе с нами.
Выйдя из здания, он расспросил нас о том, как было дело с распределением. Мы подошли к его чёрной «Волге», куда он забросил портфель и фуражку. После нашего рассказа, он почесал затылок и крепко пожал каждому руку.
— Молодцы, что не поддались на уговоры. На нашей фирме преданность ценят больше всего, — сказал Федотов, сел в машину и уехал.
Вечером я довольный и с букетом ждал Веру на выходе с проходной ЛИИ. Увидев меня, она быстро перебежала дорогу и крепко меня обняла.
— Красивые цветы. Как распределение? Мы остаёмся здесь или куда-то едем? — спросила она, вдохнув аромат красивых роз.
— Остаёмся. Или ты уже собрала чемоданы? Были небольшие проблемы, но всё разрешилось, — сказал я, и мы пошли с ней в сторону дома.
— Серёжа, а когда тебе было легко? Вспомни хоть один подобный эпизод, — улыбалась Вера, поправляя прядь волос.
— Зато не скучно.
— Это уж точно! Как вообще прошло это мероприятие?
Не удержался и рассказал, как на самом деле всё обстояло. Вера слушала внимательно, пару раз возмутилась, а потом задумалась над природой столь странного поведения господ из Министерства.
— Серёжа, он не отстаёт от нас, разве не видишь? Опять этот Егор Алексеевич козни строит. Его, кстати, повысили в должности. Девчата напели на работе, — сказала Вера. — Так, противно было слушать, как они его восхваляют!
— Ничего. Главное, что он уже к вам не приезжает, верно?
— А зачем? Он женился. Тесть у него очень важный, — сказала Вера, и я ждал, когда она назовёт мне имя той, с кем породнился товарищ Чубов.
Здесь удивления у меня не было, поскольку женился он на дочери товарища Русова. Почти что династический брак.
Следующий месяц проходил ещё под впечатлением распределения. Разговоры были только о будущей работе. Все слушатели перешли на полёты только на той технике, которую им предстоит эксплуатировать на будущих должностях. Исключение составлял только Боря Чумаков.
Он получил распределение в ЛИИ и летал на том, что останется.
К великому сожалению, состоялась реинкарнация Коли Морозова. Будущая работа в КБ Сухого вскружила ему голову. Теперь он при любом удобном случае высказывал недовольство любой техникой, кроме продукции фирмы Сухого.
На одной из подготовок к полётам ему в голову буквально моча в голову ударила.
— Вот что такого в МиГ-29? Самолёт ближнего привода! Двигатель проблемный. Авионика? Я полетал на Су-27 и могу сравнить…
Так, его монолог продолжался очень долго. Швабрин пытался с ним спорить, что два истребителя Су-27 и МиГ-29 несколько разные классы.
Морозова можно понять. Он теперь человек фирмы и должен работать в её интересах. А мы с Иваном — в интересах КБ МиГ.
В такой конкурентной борьбе и должна развиваться наша авиация.
Ваня Швабрин увлёкся чтением «Правды». На первой странице огромный разворот и заявление Андропова по итогам встречи с главами государств Организации Варшавского договора. Пока с ними мы союзники.
— Серый, а ты что думаешь по поводу сравнения МиГ-29 и Су-27? — спросил у меня Морозов.
— Пока не слетаю на Су-27, не смогу объективно сравнить два самолёта.
— Вот! А я в отличие от тебя слетал, — гордо заявил Коля.
— И за это Николай ты получишь расстегай, — в стихах ответил ему Боря Чумаков.
— Чего смеёшься, Борян? Обиделся, что тебя никакая фирма не взяла? — попытался уколоть его Морозов.
— Я хотел в ЛИИ, туда и попал. Мне здесь интереснее.
Колю не удовлетворил такой ответ, и он начал расспрашивать Борю дальше. Через пару минут ситуация уже напоминала допрос.
— Ты чего пристал, Коля? Летаешь на Су-27 и молодец, — сказал я. — Чего ты добиваешься этим своим сравнением?
— Я просто хочу, чтобы вы поняли, какой это хороший самолёт. Сколько у него перспектив! А вы упёрлись в МиГи и всё! Что это за конкуренция, когда полстраны летает на самолётах одной фирмы? — возмутился Морозов.
— Вот ты будешь работать в интересах своей фирмы, а мы своей. Это нормальная конкуренция, — ответил ему Иван.
В кабинет зашёл Лоскутов с плановой таблицей на завтрашний день. Мне был назначен пилотаж на МиГ-29 и пару полётов на МиГ-23 на отработку различных методик.
— Кстати, вы чего тут спорили? — поинтересовался Гена.
— Решаем, чей самолёт лучше, — ответил я.
— Ответ очевиден, — недовольно сказал Морозов.
— Ого! Вот она борьба между кланами! Хотел бы я на это посмотреть в полёте. Недавно проводили учебный бой МиГ-29 и Су-27. Результат ничейный. По крайней мере, нам так сказали, — улыбнулся Лоскутов.
Судя по всему, подобная демонстрация этих самолётов произошла раньше чем это было на самом деле. Тогда результат был ничейным, но с оговорками.
— Ерунда. Многое зависит от лётчика, который пилотирует машину. Я бы не проиграл на Су-27, — надменно произнёс Коля.
Откуда такая уверенность⁈ Морозов, конечно, лётчик хороший, но за столь короткий срок прочувствовать все возможности Су-27, вряд ли может.
— Жаль, что нет возможности твои слова опровергнуть, — спокойно произнёс Ваня Швабрин, убирая в сторону газету.
Лоскутов оторвался от плановой и посмотрел на меня, а затем на Морозова. Уголки его губ растянулись, и он отложил в сторону ручку.
— Кто сказал, что нет возможности, Вань? — произнёс Гена.
Глава 22
Лоскутов записывал изменения в плановую таблицу, а дискуссия тем временем в классе не прекращалась. Ваня продолжал уверять Морозова в том, что нет смысла устраивать соревнования между двумя истребителями.
— А чего ты переживаешь? — спросил радостный Коля, которому выпал шанс проявить себя круче всех в нашем наборе.
— Я не переживаю, а не понимаю твоего стремления доказывать что-то. Ты добился того, чего хотел на распределении. Зачем сейчас возбухаешь?
— Ванюша, тебя никто на бой не вызывает. Сиди и помалкивай.
Для меня данный полёт — возможность вспомнить чувство борьбы в воздухе. Ощутить тот самый адреналин. А главное — посмотреть, на что способен МиГ-29 в бою против Су-27. С научной точки зрения это будет очень позитивный момент, даже если я проиграю. Можно будет найти слабые стороны в самолёте своей будущей фирмы, а после и пути их решения.
