Погоня - Артем Рудик
Элл развернулась и пошла прочь, давая понять, что более она со мной не заговорит. Да, если честно, мне не очень и хотелось снова с ней беседовать о чём-либо. Пусть идёт на все четыре стороны со своими «планами», «злодействами» и «свободами»!
Накидала пафоса и ушла с видом победителя. Можно подумать, что это действительно глупая книга или пьеса, где люди делятся на полезных и бесполезных, на героев и злодеев. Может, в чём-то доктор и права, но явно не в этом. Впрочем, повод злиться у неё есть. Софи достаточно много рассказала мне об этой странной девушке. Достаточно, чтобы я понял масштабы её внутреннего помешательства.
Не знаю, настолько ли она сама необходима для планов Империи, чтобы терпеть её характер... Но, если люди в МТН всё ещё считают, что вещь, ради которой мы начали этот путь стоит того, я буду готов сделать всё, что от меня зависит, ради своей страны. Пусть ныне её будущее и туманно.
Пока я размышлял, ко мне подошёл пан Шафт. Мне уже выдался случай познакомится с этим, приятного вида, бородачом и он показался мне крайне приятным человеком, похожего склада ума. Генрих спросил:
- Она ушла?
- Не хотите видеться с Глиммер?
- Да. Отношения у нас не слишком приятные.
- Очень знакомо, а потому давайте не будем о ней. Вы хотели у меня что-то спросить?
- Нет, хотел сообщить, что мы, со своей стороны, подготовили состав к отправлению. Халлер также просил передать, что его люди закончили погрузку.
- Рад это слышать! Значит, что пора двигать в путь?
- Когда только пожелаете, только геноссинРатенпешт заберите с радиовышки. - он указал на радиомачту в центре лагеря, высотой метров в пятьдесят.
На небольшой, огороженной площадке, около вершины, виднелась небольшая фигура, свесившая ноги с края платформы и беспечно распушившая хвост. Внутренне ругая себя за опрометчивое решение о самостоятельном поднятии наверх, я уже через несколько минут активно карабкался по лестнице.
Руки болели, но годы армейской подготовки дали о себе знать и я без особых проблем покорил вышку. Конечно, стоять на самом верху мне было не с руки. Всё кружилось и плыло перед глазами. Металл небольшой площадки скрипел под ногами, навевая плохие мысли. Однако, меня практически сразу отвлекла Софи:
- Тебе, Андрей, было абсолютно необязательно подниматься сюда. Мог бы позвать меня с земли и я бы спустилась.
- Но тогда бы мы не могли поговорить с глазу на глаз. Так что я решил, что мой страх высоты не такая уж и большая преграда ради пары минут наедине.
- Прошлые наши минуты наедине плохо закончились. - она, морщась, наклонила голову и показала металлический ошейник, из-под которого, по шее стекали несколько кровавых ручейков, - Парфорс. Моё наказание за вольность и напоминание о том, что все мы носим ошейники. К слову, извини уж, что я увлеклась.
- Это мне стоит извиняться... Вернее вообще никому не стоит! Что ещё за наказание? Какой ошейник? Это всё Глиммер, да? Она тебя заставила! Ты свободный человек, Софи!
- Нет никакой свободы. Только цепи. И я должна порой напоминать себе об этом. Это не идеология Элл, хотя во многих аспектах она близка идеям, которым следую и я. Это идеи геноссе Подлунского. Работа «О цепях и ошейниках в классовой войне», а по совместительству одна из книг, которые определили облик революции.
- И как ошейник с шипами вовнутрь помогает революции?
- Он не помогает, а лишь напоминает о том, что все люди равны в своей несвободе. А также убеждает не соблазняться желанием владеть своими рабами или получить личную свободу. Эти желания ведут к гибели и несчастью для всех. А подобное умерщвление плоти препятствует желаниям. Я повесила на себя ошейник мировой революции, что в перспективе может уничтожить все системы подчинения и жертвую всем ради него. Повесила я на себя и ошейник дружбы с доктором, что спасла мне жизнь. И вчера я поступила неправильно не только с точки зрения взаимной подчинённости с Глиммер, но и с точки зрения взаимной подчинённости со своей же идеологией. И всё же, несмотря на очевидные цепи, я вышла за пределы дозволенного. Как думаешь, с чего бы это?
- Я действительно перестаю понимать, почему вы все предаёте столько значения этому событию.
- Так то и ты должен придавать ему значение... Ты предал свою семью.
- Ну, не то чтобы предал... Я теперь предпочитаю думать об этом в другом контексте. Я скорее нашёл новую семью и обладая личной свободой, сделал то, что посчитал нужным. Мне стыдно. Но не перед ними я стыжусь, а перед тобой. Из-за всего что было между нами раньше.
- То была ерунда, мы раньше оба делали то, что было должно. Однако теперь всё поменялось и стало гораздо хуже. Не пойми неправильно, ты мне симпатичен, даже больше, чем когда-либо. Но я впервые не знаю, что мне предпринять.
- То чего желает твоё сердце. К чему остальное?
- Вот чтобы его заглушить, я и надела парфорс. Боль успокаивает и даёт ясность ума. Мы в любом случае выполним наши роли. Исполним мечту Элл о новом мире и дадим нашим государствам оружие, о котором они мечтали. Вероятно приблизим революцию, что сломает старые порядки, будь они социальные или биологические. Однако, нужен ли в данной системе наш с тобой противоестественный мезальянс? Я лично знаю, да и ты, разумеется, знаешь, один живой пример того, к чему привёл подобный союз...
Интермедия - Этап четвёртый
- Товарищ Мительмарх! Подержите ка лифт! - кричал мне, со всех ног несясь по коридору, пан Верков, мой коллега.
Я нажал на картинку разъезжающихся дверей и кабина лифта дала незадачливому учёному несколько секунд, чтобы запрыгнуть внутрь. Слегка отдышавшись, он произнёс:
- Мне в космический отдел.
Я молча нажал на соответствующую его запросу кнопку и сухо заметил:
- Не слишком ли ты спешишь, друг мой?
Лифт дрогнул
