Команда кошмара - Харитон Байконурович Мамбурин
— Ты… — прохрипел я, выталкивая слова из пересохшей глотки.
— Что — я? — надула губы оседлавшая меня девушка.
— Ты… Предиктор.
История, шитая белыми нитками. Команда «мечты», мающаяся дурью. А самое главное…
— Я вот всё думал… — пробормотал я, глядя на замолчащую призрака, — А что нужно Предиктору, чтобы им быть? Сначала все думали, что он знает будущее, но это же невозможно. Знать будущее в точности может лишь тот, для кого оно — прошлое, так ведь? А значит, Предиктор тот, кто видит лишь определенные события. Пути к ним.
— Это одна из теорий, Витя, — мягко сказала, почти промурлыкала Юля, — Но почему ты вдруг посчитал, что этим Предиктором могу быть я?
Ответ вырвался сам собой.
— Потому что я принимаю участие в разработке искусственного интеллекта, Юля. Мне как никому другому видны ограничения органического мозга. Предиктор — это не пророк, получающий смутные картины будущего, а некто, способный понять взаимосвязи, учесть немыслимое для человека количество нюансов и факторов, даже просто знать такое количество информации, которым человек просто не способен оперативно пользоваться. Предиктор — это ложь. Тебя надо было назвать Модулятором. Тебя — потому что все остальные мозги, лишенные органических ограничений, у меня под колпаком.
Так и засели в тишине. В полной, относительно летящего самолета, конечно. Уставившись друг на друга. Я и Чудовище, мои руки на заднице этого Чудовища, а её — на моих плечах.
— А ты ведь тоже не простой мальчик, Витя Изотов… не так ли? — прекрасное лицо Чудовища приблизилось к моему, — Что у тебя за пятая способность? Что она делает? Позволяет вытягивать жизненный опыт из окружающих? Ты кто-то вроде эмпата, способный улавливать и дешифровывать активированные нейронные связи? Или… ты не Виктор Анатольевич Изотов, м?
— Не понимаю, о чем ты, — я оскалился в наглой самодовольной усмешке того самого «самца-кобеля», которую мы репетировали для эпатирования общества, — Я как был старым-добрым Симулянтом, так им и остаюсь всю свою печальную жизнь.
И морду попротивнее скорчить. Посамодовольнее. Ты, Витя, только что уделал человека-компьютер, раскрыл одну из самых больших тайн… стоп.
— Так вот почему нам всех призраков отдали, — догадался вслух я, — Ты хреново гадала о будущем, не понимая человеческого фактора. А когда начала, когда дала результаты…
— Убить тебя мало… — тут же прошептала Палатенцо, почти касаясь своими губами моих, — Ну что ты за мерзкий тип, а, Изотов? Что вот теперь с тобой делать?
Глава 19
Кухонные посиделки
— То есть, он теперь всё знает?
— Так точно, товарищ мама!
— Юль, не выделывайся. Мне и без тебя…
— Ты без меня три года была.
— Без милой, ласковой, доброй моей дочурочки. А не без ехидного чудища с поехавшей от извращений крышей!
— Ну так не надо было меня запирать в доме, полном извращений. И извращенцев. И извращенок!
— Юль, прекрати. Лучше накрой на стол. Дай полежать спокойно.
Голоса смолкли. Я вздохнул. Из ванны вылезать не хотелось. Вот совсем. Я лежал, задрав чересчур длинные ноги на плитку стены, смотрел на потолок и курил. Вообще, дымить в ванной — идея отвратительная, никому не советую. Хорошая вытяжка редко где есть, а значит, ты сам себя запираешь в теплом влажном и тесном пространстве с большим количеством выдохнутого дыма. Глаза режет, дышать трудно. Кстати да, вытяжка… может, попробовать удрать?
Нет, ну на самом-то деле?
Чего еще можно ожидать от этой жизни? Что Кладышева — инопланетянин, повернутый на сексе и психологии человеческого вида? А Янлинь тайный агент правительства? Ну да, и баба Цао в качестве связного между разведками СССР и КНР, все сходится. Не зря же у самой Стены всё это выстроено, ага. А Викусик большой человекоподобный робот со встроенным детектором правды… По кому еще пройтись? По Паше? Не, Паша нормальный. Если не считать его противоестественных отношений с феями.
Устал…
Я не герой, уважаемая публика. Не воин. Не гений. Не миллиардер и не филантроп, за вот это вот особенно больно. Я, черт возьми, даже не талантливый двадцатилетний парень на службе у гэбистов, а старый уставший человек, которому просто хочется тихой спокойной жизни на следующие девятьсот лет. Да, кстати, это правда, жить буду долго, если не убьют и не затрахают, товарищ Молоко свидетель. Но очевидно — что несчастливо.
— Выходи! — в дверь задолбили, — Выходи, подлый трус!
— Оставь меня, старушка… — пробурчал я в ответ.
Ну да, тщетно гонять ту, которая может просунуть голову сквозь нетолстую материю.
— Накурииил…! — обвинительно застонала просунувшая Палатенцо, — В нашем доме накурил!
— Тут и так всё прокурено, — отбрехался я, — И мертво. Нежилое нифига помещение. Вот какого лешего ты сюда не моталась порядок поддерживать, а? Бессовестная?
— Чтобы я, народная артистка СССР, знаменитость… — тут же начала надуваться Юлька, изображая из себя оскорбленную невинность.
— Вот завтра товарищ майор уедет работать, а мы устроим генеральную уборку, поняла? — мстительно пробурчал я, выволакиваясь из почти остывшей воды.
— Ты только при маме такое не скаж…
— Я всё слышала! — торжествующе-веселый голос Неллы Аркадьевны громыхнул по всей квартире.
Хех, завтрашние труды такого точно стоят. Впервые услышать смех в голосе этого титана… неужто я дожил?
— Мама смеется, — озадаченно пробормотала и Юлька, роняя полотенце из рук, — Давно не слышала.
— Мы далеко не то, о чем всю жизнь мечтали. И далеко не те, какими быть могли, — стихами пробурчал я, нагибаясь сквозь Палатенцо за полотенцем, — Миры и судьбы тщетно к нам взывали. Но кто услышит? Уши-то в пыли.
— Начал хорошо, а кончил за упокой… — вздохнула девушка, — Но смысл чувствую. Автора не узнала.
— Автор — я, — важно ответил я, вытираясь, — Речь о рефлексии, понимаешь? О нарушенном балансе между выживанием и жизнью, о дилемме утрачиваемой в угоду обществу юности, о страхе утраты себя в процессе познания неписанных законов общества и его социальных лифтов…
— Ой, всё! — фыркнула Палатенцо, протискиваясь назад сквозь дверь.
Просторная «трёшка» товарища майора производила тоскливое впечатление давным-давно брошенного жилого помещения. До абсурда вроде рассохшейся мебели тут дело не доходило, но знаете, как это бывает? Всегда можно определить, живут тут или просто… приходят. Сюда даже приходили редко. Ничего, это мы поправим. В смысле пыль уберем и окошки протрём, а не будем приходить к товарищу Окалине на чай. Травмоопасно.
Макароны по-флотски, нарезанный сыр, немного сервелата, здоровенная салатница с наложенной в неё квашенной капустой, копчёное сало, найденное мной под толстым слоем инея в морозилке и удивившее своим присутствием хозяйку жилья. Сначала я хотел сварить суп, но полюбовавшись на несколько неизвестных науке форм жизни, появившихся в авоськах, в которых товарищ майор хранила картоху и свеклу, пришлось от идеи отказаться. Формы, кстати, оставались там, за закрытой дверцей шкафчика, что меня, жующего макароны, несколько смущало. По их виду можно было точно определить две вещи — они на полпути к обретению разума и точно желают человечеству зла.
Ели жадно, деловито и быстро. Точнее, Окалина-старшая, непривычная к тому, что некушающая Юлька с любопытством рассматривает это действо, а я повторял за хозяйкой. Всё-таки не пир, отнюдь не пир. Так, перехватить. К тому же, задумчивые взгляды, бросаемые на меня одной гигантской блондинкой, трактовать иначе как острый интерес к разговору, было нельзя.
— Итак, Виктор Анатольевич, — закурив, женщина-богатырь пустила струю дыма под потолок, — Ты догадался об одном из самых важных государственных секретов…
— Не просто догадался, а еще и дал понять, что догадался, — пожал плечами я, тоже закуривая. После еды всегда тянет на сигареты…
— Не набивай себе цену, Изотов, — тут же поморщилась хлебосольная хозяйка, — Юлька рассказала о том, какая у тебя была рожа, когда до тебя допёрло.
— Юля не всеведуща, — отрезал я, — Только мне на её способности всегда было плевать. Не плевать — на то, что вы меня использовали втёмную.
— Минимальный риск — максимальная отдача, — пожала плечами Окалина-старшая, — Теперь я могу «засветить» тебя на всю страну, ты уже «светишься». Юлька перестает заниматься херней и начинает работать нормально. Программа «космических призраков» в жопе. Твой проект, Виктор, прямо сейчас переходит в стадию крупномасштабного тестирования. Осталось обломать клевретов Валиаччи с их краденными артефактами и… мы в дамках. Почти. Видишь ли, товарищ
