Весь Дэн Браун в одном томе - Дэн Браун
Человек на противоположном конце провода говорил чуть хрипло и с легким ближневосточным акцентом.
— Я располагаю сенсационной информацией, которая может представлять интерес для вашей компании.
Редактор взяла ручку и стандартный бланк.
— О чем?
— О выборах папы.
Девушка сразу поскучнела. Би-би-си еще вчера дала предварительный материал на эту тему, и реакция публики на него оказалась довольно сдержанной. Простых людей проблемы Ватикана, похоже, не очень занимали.
— Под каким углом?
— Вы направили репортера в Рим для освещения этого события?
— Полагаю, что направили.
— Мне надо поговорить с ним напрямую.
— Простите, но я не могу сообщить вам его номер, не имея представления, о чем…
— Речь идет о прямой угрозе конклаву. Это все, что я могу вам сказать.
Младший редактор сделала пометку на листке и спросила:
— Ваше имя?
— Мое имя не имеет значения. Девушка не удивилась.
— И вы можете доказать свои слова?
— Да, я располагаю нужными доказательствами.
— Я была бы рада вам помочь, но мы принципиально не сообщаем телефонов наших репортеров, если не…
— Понимаю. Попробую связаться с другой сетью. Благодарю за то, что потратили на меня время. Проща…
— Постойте! Вы не могли бы немного подождать у телефона?
Девушка нажала кнопку паузы и потянулась. Умение распознавать звонки психов еще, конечно, не достигло научных высот, но человек, который звонил, успешно прошел двойной негласный тест на подлинность своей информации. Во-первых, он отказался назвать свое имя и, во-вторых, был готов немедленно прекратить разговор. Психи или искатели славы обычно продолжают требовать или умолять о том, чтобы их выслушали.
К счастью для редакторов, репортеры пребывали в вечном страхе упустить сенсационный материал и редко ругали центр, когда тот иногда напускал на них галлюцинирующих психов. Потерю пяти минут времени репортера можно простить, потеря же важной информации непростительна.
Девушка зевнула, бросила взгляд на монитор и напечатала ключевое слово — «Ватикан». Увидев имя корреспондента, отправленного освещать папские выборы, она весело фыркнула. Это был новый человек, появившийся на Би-би-си из какого-то вонючего лондонского таблоида. Ему давались лишь самые незначительные задания. Парень начинал свою карьеру в компании с самой нижней ступени.
Он наверняка ошалеет — если уже не ошалел — от тоски, ожидая всю ночь событие, которое займет в передачах новостей не более десяти секунд. Не исключено, что парень будет благодарен за то, что получил возможность развеяться.
Младший редактор записала номер телефона спутниковой связи, закурила очередную сигарету и лишь затем сообщила номер анонимному информатору.
Глава 45
— Ничего из этого не выйдет, — расхаживая по папскому кабинету и глядя на камерария, говорила Виттория. — Даже если швейцарским гвардейцам и удастся отфильтровать все электронные помехи, им, для того чтобы обнаружить сигнал, надо быть над самой ловушкой. При этом ловушка должна быть доступной… Не укрытой сверху. А что, если она находится в металлической, зарытой в землю коробке? В таком случае обнаружить ее не удастся. А как быть, если в среду гвардейцев проник агент иллюминатов?! Разве мы можем быть уверены в том, что поиск будет вестись с максимальной тщательностью?
— И что же вы предлагаете, мисс Ветра? — спросил камерарий. Молодой клирик выглядел совершенно опустошенным.
Но это же совершенно очевидно, раздраженно подумала Виттория, а вслух произнесла:
— Я предлагаю, синьор, чтобы вы незамедлительно приняли все меры предосторожности. Будем вопреки всему надеяться, что предпринятые коммандером поиски окажутся успешными. Но взгляните в окно. Вы видите этих людей? Эти здания за площадью? Автобусы прессы? Все они скорее всего окажутся в радиусе действия взрыва. Поэтому вы должны действовать немедленно.
Камерарий кивнул с отрешенным видом.
Собственная беспомощность приводила Витторию в отчаяние. Оливетти сумел убедить всех в том, что до взрыва остается масса времени. Но девушка знала: если известие об угрозе Ватикану просочится в средства массовой информации, то площадь Святого Петра уже через несколько минут будет забита зеваками. Виттория видела, как это происходило у здания швейцарского парламента, когда в нем были захвачены заложники, а террористы грозили взорвать мощную бомбу. Тогда на площади перед зданием собрались тысячи людей, чтобы своими глазами увидеть, как все произойдет. Несмотря на предупреждения полиции, толпа зевак только увеличивалась. Ничто не вызывает у людей большего интереса, чем человеческая трагедия.
— Синьор, — продолжала Виттория, — человек, убивший моего отца, находится где-то в городе. Каждая клеточка моего тела требует, чтобы я немедленно бросилась на поиски негодяя. Но я остаюсь в вашем кабинете… поскольку чувствую свою ответственность перед вами. Перед вами и перед всеми остальными. В опасности жизнь многих людей. Вы слушаете меня, синьор?
Камерарий ничего не ответил.
Виттория чувствовала, как бешено колотится ее сердце. Почему швейцарские гвардейцы не смогли установить место, откуда был звонок?! Этот убийца — ключевая фигура в решении всей проблемы! Ему известно, где спрятана ловушка… он, черт побери, знает местонахождение кардиналов! Схватите этого человека, и все проблемы будут решены!
Виттория понимала, что находится на грани нервного срыва. Подобное чувство бессильного отчаяния она испытывала лишь в далеком детстве, еще в то время, когда была сиротой. Тогда у нее не было способа с ним справиться. Неужели и сейчас она не сумеет его преодолеть? У тебя есть возможности, убеждала она себя. Возможности имеются всегда, их надо лишь увидеть. Но все эти рассуждения оказывались бесполезными. Ее мысли продолжали путаться. Виттория была научным работником и умела решать сложные проблемы. Но на сей раз она, видимо, столкнулась с проблемой, не имеющей решения. «Какие данные тебе нужны? Какую цель ты себе ставишь?» — такие вопросы задавала она себе, и впервые за все время своей взрослой жизни не находила на них ответа.
Дыхание ее стало каким-то прерывистым. Кажется, она начинала задыхаться.
* * *
Голова Лэнгдона раскалывалась от боли, и ему казалось, что он находится на краю пропасти, отделяющей реальный мир от мира безумия. Американец смотрел на Витторию и камерария, но видел вовсе не их. Перед его мысленным взором проносились какие-то отвратительные картины: взрывы, толпящиеся газетчики, наезжающие камеры, четыре заклейменных человеческих тела…
Шайтан… Люцифер… Носитель света… Сата…
Усилием воли ему удалось прогнать эти дьявольские образы. Мы имеем дело с хорошо подготовленным террористическим актом, напомнил он себе, вернувшись к реальности. С запланированным хаосом. В его памяти неожиданно всплыла лекция курса, который он прослушал, занимаясь исследованием символики древнеримских преторов. После нее Лэнгдон стал видеть терроризм совсем в ином свете.
— Терроризм… — говорил тогда профессор, — всегда ставит перед собой одну-единственную цель. В чем она заключается?
— В убийстве невинных людей, — предположил один из студентов.
