По прозвищу Малюта - Александр Айзенберг
Маршал Ворошилов возможно и был хорош для Гражданской войны, но для современной он не годился. Вполне компетентный в деле снабжения и организации армии, он совершенно не годился для её командования в боевых условиях. Кроме того многие командиры также не отличались компетенцией, а потому, хоть Красная Армия понемногу и продвигалась вперёд, но потери у неё по отношению к противнику были ужасающими. Легкие танки БТ и Т-26, составлявшие основу советских танковых войск, с лёгкостью подбивались финской артиллерией и мало что могли сделать, а если ещё учесть то, что и летом Карельский перешеек малопроходим для техники, то зимой и подавно, кроме дорог, техника нигде больше пройти не могла. Финны активно этим пользовались устраивая засады на дорогах и расстреливая наши колонны из орудий и пулемётов.
После того, как не получилось закидать финнов шапками, как обещали многие наши командиры, война перешла в позиционный характер. Наши войска безуспешно долбились в Линию Маннергейма, а финны её успешно защищали, и не добившись успеха, командование вспомнило про нас. Мы грузились в воинский эшелон под марш Прощание Славянки, а рядом стояли наши жёны и плакали, поскольку война всегда война и на ней никто не застрахован. Погибнуть может каждый и на передовой и в тылу, и в окопе и в штабе, а потому жёны боялись за нас. Моя Лена родила 10 ноября крепкого мальчишку, мы назвали его Виктором, и вот сейчас, она с сыном на руках провожала меня на фронт. Её прекрасное личико опять было всё в слезах. Крепко поцеловав её напоследок, велел ей идти домой, холодно, не дай бог сама застудится или застудит сына. Наконец прозвучал сигнал посадки, и мы двинулись к вагонам, а наши жёны махали нам в след и только после того, как поезд, издав громкий гудок, тронулся с места, жёны все вместе двинулись в наш городок.
Вечером того же дня, 20 декабря, наш эшелон прибыл в Ленинград, там мы погрузились в грузовики, которые сгрузили с второго эшелона, который прибыл за час до нас, и с тыловой колонной отправились на фронт. Тыловики везли в войска продукты и боеприпасы. Я сидел в тёплом полушубке в кабине Зиса, честно говоря, отвык я уже от сильных морозов, а тут зима старалась на славу, на улице было больше минус 25 градусов, хорошо хоть ветра почти не было. Монотонная езда стала клонить меня в сон, я уже начал клевать носом, когда впереди раздались взрывы и выстрелы. Финские диверсанты устроили на дороге засаду, из немецкого противотанкового орудия они осколочным снарядом подожгли головную машину, и тем самым остановили всю нашу колонну. Сон мгновенно с меня слетел и уже спустя пару секунд я вывалился из кабины грузовика прямо в снег. Прикрывшись корпусом машины, я мгновенно достал из своего сидора маскхалат и быстро его одел, а затем рухнул в сугроб, слившись с ним. Мои курсанты на учениях неоднократно отрабатывали схожую вводную, нападение на колонну во время движения, а потому они мгновенно повыпрыгивали из грузовиков и также быстро достали и одели на себя маскхалаты, после чего залегли в сугробах. Мы двигались в конце колонны, а потому наши машины пока не обстреливали, но и отсиживаться мы тоже не собирались. Прозвучали команды взводных, и вот уже пулемётчики и бойцы с СКС открыли ответный огонь, стараясь подавить финских стрелков. Снайпера отбежав назад, в лес, уже карабкались на деревья, а остальные бойцы, используя любые укрытия, уже двигались в сторону противника. Они пробирались не прямо на финнов, а забирая дальше в лес, что бы потом выйти противнику в тыл.
Я был вооружён ППС и находился довольно далеко от противника, а потому сразу стрелять не стал, да и как командир я должен не тупо отстреливать противника, а оценив обстановку начать командовать. Вот я и стал действовать, не как простой боец, а как командир и прежде всего стал оценивать обстановку, а она складывалась очень хорошо, не зря я столько времени гонял своих бойцов и курсантов школы. Все, имевшие дальнобойное оружие, заняв более или менее удобные позиции начали вести ответный огонь, стараясь если и не уничтожить финнов, то по крайней мере подавить их своим огнём, уж чего-чего, а патронов у нас хватало. Вот по щиту финского орудия, выбивая искры, прошлась очередь из ручника, при этом одна из пуль попала в проём для прицела, и хотя сам прицел не повредила, но одна из фигур финских артиллеристов, которые так и шебаршились за орудием, упала. Вон ещё одна из фигур упала и судя по всему это подносчик снарядов. Понятно, что сейчас именно противотанковое орудие представляет для нас наибольшую угрозу, вот его и стараются в первую очередь подавить мои бойцы. Финское прикрытие тоже не сидело без дела, мгновенно увидев для себя опасность, они сразу переключились с обстрела грузовиков, на нас. А мне даже командовать не пришлось, командиры взводов и отделений и сами прекрасно справлялись, можно сказать, что экзамен на профпригодность они прошли. Как только финны пытались открыть по нам огонь, то тотчас это место накрывалось сосредоточенным огнём и то один, то другой вражеский диверсант падал на снег прошитый пулями. Поняв, что тут им больше ничего не светит, оставшиеся в живых финны вскочили на лыжи и попробовали отступить, но не тут-то было. И прямо за ними, и в стороне от них, уже бежали мои курсанты, они быстро нырнув в кузова машин, похватали свои лыжи и встав на них, бросились в погоню. Я во всём этом веселье не участвовал, я даже ни разу не выстрелил, а убедившись, что опасности больше нет, направился в голову нашей колонны, выяснить, как там дела. Одно отделение в это время пошло контролировать место засады, вдруг там, какой недобиток остался, и действительно, раздалось несколько выстрелов, это бойцы дострелили несколько раненых финнов. Пленные были в принципе не нужны, какой особый толк в знание из какой они
