Мой адрес — Советский Союз! Книга вторая - Геннадий Борисович Марченко
— Слово Рыбака — железное!
— А с чего ты Рыбаком обозвался? Рыбалку любишь?
— Не, — смутился тот. — Это потому, что клиентов умею отлавливать, они на меня сами клюют, как рыба на приманку.
— Это как я сегодня? — не удержался я от подначки.
— Типа того… Так ты брать что будешь? Одежду можно прямо здесь примерить.
Я выбрал спортивный костюм, сидевший на мне как влитой, и оба парфюма — себе и Полине. Костюм обошёлся в сто двадцать, так что в общей сумме всё потянуло на 220 рублей. Довольный Рыбак безмятежно сунул восемь 25-рублёвых купюр и две десятки в задний карман джинсов. И презентовал мне бесплатно пакет, в который я сложил костюм. Флаконы предпочёл спрятать в портфель.
— На будущее, если что, знаешь, где меня искать, — сказал Рыбак, протягивая руку.
ДК завода «Калибр» располагался на улице Героя Советского Союза Алексея Годовикова в северной части Москвы. А ВИА «Весёлые ребята» занимали помещение порядка 50 м2. Переступив порог, я сразу заценил, что аппаратура по нынешним временам очень даже неплохая. Да и инструменты тоже. Здесь уже шла репетиция, и моё появление никого не заставило прервать репетиционный процесс. Вон те двое явно Леонид Бергер и Юрий Петерсон. Уж Петерсона с его выгнутой правой бровью трудно не узнать. А вон и Слободкин, руководителя сразу видно. С его согласного кивка я скромно пристроился на стульчик в углу помещения, и лишь минут десять спустя худрук ансамбля дал команду на перерыв.
Слободкин был ненамного старше меня. Ну да, он же вроде родился 9 мая 1945 года, эта дата, когда-то прочитанная на одном из интернет-сайтов, врезалась в мою память ан всю жизнь. Значит, ему совсем скоро исполнится 26 лет. Улыбчивый, обаятельный, подвижный, как ртуть… Ничего плохого за ним вроде не водилось, если верить воспоминаниям из моего интернет-прошлого, сплошной позитив. Честно говоря, я побаивался, вдруг песня Слободкину не приглянется, посчитает, что от неё за версту несёт официозом.
Но опасения мои оказались напрасными. Павел сам сел за клавиши синтезатора, которым оказался ни много ни мало редчайший в СССР «Minimoog», наиграл не спеша по нотам основную тему куплета, затем припева, после то же самое, но уже в более быстром темпе. Я ему сразу сказал, что сквозь мелодию должен пробиваться ритм как бы звука колес на стыках. Та-дам, та-дам, та-дам — в этом ритме песня и исполняется.
— Недурно, — покивал он, сыграв несколько раз в уже привычном для моего уха темпе, да ещё и напевая себе под нос.
— А на вступлении электрогитара, — добавил я. — Мне легче самому показать. Можно?
Я позаимствовал электрогитару «Musima», немного поэкспериментировал с не таким уж богатым ассортиментом «примочек», и наконец выдал то самое «пиликающее» вступление, что в моей первой жизни знали все, кто хоть раз слышал эту песню.
— Где-то так. А остальную аранжировку доверяю вам, — одарил я Слободкина широкой улыбкой.
— Сделаем, — заверил тот. — Думаю, через пару-тройку дней упорных репетиций песня зазвучит. И, надеюсь, так, как её видит автор. Пришлю бобину с демонстрационной записью заказным.
— Не сомневаюсь в вашем таланте и таланте ваших музыкантов, — польстил я руководителю ВИА и его подопечным.
— А теперь, — он отвёл меня в сторону, — сколько мы вам должны за эту вещь?
— Честно сказать, я не знаю, какие у вас расценки. До этого я тому же Силантьеву просто отдавал свои песни, а по факту исполнения на радио и так далее просто получаю авторские.
— Понимаю, — улыбнулся Слободкин. — Тысяча вас устроит? Плюс авторские, конечно же, ну это будет уже отчислять автоматом.
Я подумал, что тысяча — неплохой вариант. Особенно на фоне того, что той же «Свердловчанке» я отдаю песни бесплатно, как и тому же Силантьеву. С одного стрёмно деньги просить, с других — стыдно, у них ставки мизерные, Полина рассказывала. Не к руководству же филармонии идти, денег требовать. Да и у них вряд ли богато.
— Что ж, пока я молодой, нераскрученный толком автор — можно и тысячу.
В Свердловск я вернулся в приподнятом настроении. Сорок 25-рублёвых купюр, снятых Слободкиным со сберкнижки, приятно грели карман. Поездка к тому же ещё и разгрузила меня психологически, а то после акции по захвату Билла морально я чувствовал себя не лучшим образом. Это отметила и Полина, которой я презентовал из поездки флакон французских духов, после чего, даже не успев принять душ, был затащен в постель.
— А почему Воронец?
О том, что зашёл ещё и к Силантьеву, я ей рассказал только после того, как мы изъездили друг друга до изнеможения. Сказал, что песню сочинил в самолёте, и уже после приземления по пути к Юрий Васильевичу решил, что именно Ольга Воронец с её характерным распевным вокалом эта песня подойдёт как нельзя кстати. Так я и объяснил Полине, напомнив, что перед отлётом ей и её коллективу презентовал «Влюблённую женщину», которая однозначно станет шлягером, и поинтересовался, когда они планируют записывать альбом, в который войдут, безусловно, и мои композиции.
— Да пока вроде и разговора не было, — растерянно ответила возлюбленная.
— Напрасно, нужно вами заняться вплотную, а то так и зачахнете, разъезжая по районам вместо гастролей по всему СССР и соцстранам.
В следующее мгновение она закрыла глаза в сладкой истоме и закусила нижнюю губу. Неудивительно, так как мой указательный палец погладил её набухший сосок, который покрылся пупырышками и стал ещё твёрже.
На следующий день снова созвонился с Нечипоренко, а чуть позже занёс ему партитуры очередных песен.
— Да у вас песни рождаются просто как из рога изобилия, — выдал он при очной встрече.
— Ничего не могу с собой поделать, муза — она такая, требует немедленного выхода в виде нот и слов, — скромно улыбнулся я в ответ.
Идея с альбомом, которую Полина донесла до руководителя ансамбля, пришлась тому по вкусу. У коллектива набралось как раз десятка полтора своих песен, среди которых мои смотрелись настоящими жемчужинами. Думаю, если и удастся выпустить диск, то брать его будут из-за песен «Аист на крыше», «Этот город», «Я не могу иначе» и «Влюблённая женщина». Эти песни я презентовал «Свердловчанке», хотя некоторые уже исполнялись с оркестром Силантьева. Но тот нее спешил выпускать диск, в который они могли войти, я интересовался этим вопросом в последнюю нашу встречу, так что если «Свердловчанка» решит разродиться пластинкой, то я с удовольствием разрешу записать и мои вещи. А если бы ВИА имел солистов-мужчин (в «Свердловчанке» они все только подпевали на бэке), то
