Князь Барбашин (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович

И поднялся с кресла, давая понять, что на сегодня аудиенция окончена.

Выйдя в коридор, Андрей упал на ближайшую лавку и, облокотившись на стену, попытался прокрутить прошедший разговор. Однако выскользнувший следом Шигона не дал проанализировать его до конца.

– Что, князь, тяжко? – участливо спросил он.

Андрей лишь криво усмехнулся в ответ.

– Вот так оно близ трона-то быть. Что же, ко мне пойдём, али к себе в гости пригласишь?

– Да к тебе ближе, Иван Юрьевич. Так что давай уж к тебе.

– Ну, ко мне, так ко мне, – легко согласился государев фаворит.

– Хочешь сказать, что государева честь от мужиков торговых зависит? – заинтересовано произнёс Поджогин, с аппетитом обгладывая куриное крылышко.

Дом у сына боярского стал ещё краше, чем в последний андреев визит, на стенах повалуши появились дорогие персидские ковры, позволить которые не каждый князь себе мог. Жена Анна, ныне слегка раздобревшая, встретила дорогого гостя с кубком мёда пенного (помнил хитрый царедворец о княжеских предпочтениях), после чего ушла на женскую половину, а хозяин с гостем проследовали в трапезную, где и совместили сытный обед и деловую беседу.

– Честь государева зависит от слуг верных да людей ратных, – не согласился Андрей, отмахнув ножом кусок кабанятины. – Но ежели воям не дать ни пушек, ни пищалей то и побед от них ждать не стоит. Времена, когда исход брани решали лишь составной лук да верная сабелька, уходят. И с этим ничего уже не поделаешь. А ведь именно купцы привозят на Русь те товары, без которых и жить трудно, и современная война не возможна. Металлы, особенно медь да серебро, серу и селитру в большей части везут из-за моря.

– Ох и скользок, ты, князь, – улыбнулся Шигона, откладывая кости в тарелку и беря новое крыло. – И ведь не поспоришь, без пороха ныне сильно не повоюешь. И вроде как служивое сословие выше торговцев поставил, а всё одно, чую я, о купцах более печёшься.

– Так ведь благосостояние государства находится в прямой зависимости от его возможности торговать с соседями ближними и дальними. Торговля для государства дело вельми нужное, а главная торговля есть торговля морская. Потому как доставка больших товаров в значимых количествах да на большие расстояния, больших доходов иначе, как по воде, а в иных случаях и вовсе невозможна. Оттого за пути морские издавна брань между странами идёт. И идти вечно будет. Потому и говорю, надобен нам флот. Пусть не ныне, так в скором времени понадобится. И дело даже не в кораблях. У купцов заберём, коли потребуется. Дело то в людях, что должны будут на море воевать. Их-то враз и не обучишь.

Или вот государь покойный выстроил град портовый на Нарове реке, как бы в противовес ганзейским. То есть выход к морю Иван Васильевич считал необходимым для своей отчины, а город выстроил, дабы устранить посредников между Русью и теми, кому нужны наши товары. Но это полдела. Ныне надобно самим за моря плыть. Самим своё везти. И вот тут и будут чинить нам большие препятствия, потому как многим мы просто помешаем. Или думаешь, просто так нанятых мастеров на чужих рубежах задерживают? Нет, Иван Юрьевич, им наше могущество поперёк горла стоит.

– Ну, допустим, убедил ты меня, но это ж какие траты!

– А без них никак. Либо тратишься на себя, либо платишь чужакам втридорога.

– Вот всё-то ты усложнить пытаешься, Андрей Иванович, – покорил его Шигона. – Всё-то тебе не по нраву. Купцов вон хочешь по разряду вписать…

– Так ведь всё одно придётся. Не мы, так они сами соорганизуются. Стандартизация и унификация наше всё.

– Опять непонятными словами говоришь, – вздохнул Поджогин. – К чему всё?

– Учёт и контроль, Иван Юрьевич. Плюс простое и понятное управление. А то ныне у нас слишком большое множество разрядов вокруг развелось и порой очень сложно разобраться в каждой иерархии. А так будет всё просто и красиво. Ты вот что, Иван Юрьевич, идейку тем купцам, с которыми дела ведешь, подкинь, а уж они тебе насочиняют, знай лишнее отбрасывай. Зато получишь этакое служилое сословие по торговой части, где всем всё будет ясно и понятно.

– Ну-ну, интересно будет посмотреть, – задумчиво почесал подбородок Шигона. – А вот скажи, князь, ты ж вроде не бессребреник, а отчего про плотбище не смолчал? Уж я то знаю на кого тот мастер работает. Казалось бы, вот оно – греби себе денежки лопатой, а ты в отказную подался? С чего бы?

– Не понимаешь?

– Нет.

– Так просто всё. Ладно, я знаю, что флоту надобно. А вот какой ни будь Ермил, что лепит торговые кочи да лодьи, может такого налепить, что мало ни кому не покажется. Нам бы, по-хорошему, как в Венеции дело обставить, а потому я против частных плотбищ. Хотя и понимаю, что без этого не обойтись. Но основу всё одно должна составлять казённая верфь. И ещё, просьбишка у меня до тебя, Иван Юрьевич. Поспособствую тому, дабы государь повелел Овлу-городок под свою руку забрать. Поверь, ныне самое лучшее время всё сделать. Чем дольше будем тянуть, тем труднее вернуть будет.

– Да на что тебе та Овла сдалась? Один камень да лес. Землицы хорошей днём с огнём искать – не сыскать. Хотя, зная какие земельки ты у государя в вотчину испросил, явно там что-то есть. Как же, помню, как бояре смеялись: мол, глупенький Андрюша выпросил кус леса в тьмутаракани. А ведь большинство так и не поняло, откуда у тебя богатство появилось.

– Знать умишком слабы, – отмахнулся Андрей и, отхлебнув запотевшего с ледника кваса, облокотился обоими руками на стол, слегка приблизившись к фавориту, сидящему напротив. – Кхм, если твои слова были предложением, то я согласен. Места там дикие, прежде чем прибыль пойдёт, вложиться придётся изрядно. Зато и выгода может стать отменной. Так что скажешь, Иван Юрьевич?

– Ну, дел у меня и без того много, но в долю малую войду. Только вот с деньгами у меня ныне напряжно…

– Ну, коли государь решится Овлу под свою руку вернуть, да ещё и отдельным наместничеством сделает, то ведь сии старания можно и в долю засчитать.

Вот и пришло время делового разговора. Словно два купца, князь и сын боярский, обсуждали, торговались, спорили, ругались и пили мировую, намёками и полутонами, а иногда и прямо высказывая свои пожелания. Устали, вымотались донельзя, но достигнутым результатом оказались оба довольны.

А потом, как-то незаметно перешли к делам казанским. Всё началось с, казалось бы, невинного вопроса Андрея: "А каково ныне в Казани?".

– А что тебя так Казань-то интересует?

– Да не столько Казань, сколько волжский путь. Будет Казань или смоет её завтра, то мне не сильно интересно. А вот буде там враг сядет, то страшно.

– Это как так?

– А так. Зачем все немцы закатные ныне в моря подались?

– Так известно, золото да пряности, – усмехнулся Поджогин, как бы намекая что, мол, и мы не лаптем щи хлебаем.

– Вот именно. А где того богатства много? Ну, если земель за океаном не считать.

– Это те, что гишпанцы открыли? Как же, читал донос Митьки Герасимова. Интересные дела творятся в мире.

– Они самые, – согласно кивнул Андрей. – Так вот – самая богатая землица ныне это Индия.

– Ага, теперь понятно, зачем ты списки с тетрадей Афоньки тверичанина заказывал! Ну и?

– А путь в ту Индию далёк и опасен. Морем мимо берберийских берегов, где разбоем промышляют враги веры христовой, мимо всей Африки, борясь с ветрами и течениями. Оттого и цены держат высокие, дабы неизбежные расходы покрыть. Но рекомый тобой Афонька пешком дотуда дошёл. То есть, имеется от нас дорога прямоезжая до Индии, потому как господь создал у нас под рукой отличную судоходную реку – Волгу. Почитай от самой Москвы можно сплавом до Асторохани добраться. Там морем Хвалынским до берегов персидских, а уж персы тем индусам соседи. Шах персидский ноне в ратях с султаном османским, оттого путь купцам персидским в земли закатные закрыт. Вот и ищет шах пути обходные.

– Ну, так немцы сами к нему приплыли, чего искать-то?