Елена Асеева - Зачин (СИ)
- Потому как,- произнес, бесшумно подошедший, Двужил и во взоре его было такое расстройство, что огорчение в душе Влады на немного даже ослабло.- Потому как,- почасту прерываясь сбивчиво дополнил гомозуль,- я решил... Будет спокойнее держать тебя при себе... и не сказывать про тот люд, чтоб не возникало у тебя желания их узреть.
И вновь горячая волна обиды окатила отроковицу, кажется, не только опалив рдяностью щеки, но и жестко хлестнув по ее естеству. Влада рывком повернула голову в сторону Двужила и гневливо сказала:
-Что ж я похожа на безумную? На безумную, что ли?.. Что узнав про тех лопаст всю правду пойду искать на свою голову беду?- Голос юницы стал жестким, в нем чувствовались не присущие его звучание металлические нотки, такие появлялись лишь у гомозуль когда они серчали.- Совсем безумная, да?.. Ежели бы я знала, как они опасны, то никогда не вышла к ним. Я бы не приблизилась. Я бы прибежала к тебе учитель Двужил и все... все рассказала. Ты же... ты же скрыл от меня правду,- горячность нарастала не только в речи, но и в движениях рук юницы, коими она стала порывисто взмахивать.- Я такое услышала из их грязных уст... поганых ртов... такое увидела и пережила...- Отроковица нежданно резко смолкла, ее лицо покрылось пунцовыми пятнами, будто окропленное каплями юшки, она положила на грудь руку, ибо внутри мощно вздрогнуло сердце и глубоко задышав добавила,- а ты... ты... Ты все знал и не смог... не захотел предупредить... уберечь.
Видимо, эти слова Двужил слышал не впервые... Наверно ему их сказала при встрече Вещунья Мудрая. Наверно эти слова он не раз проговаривал сам себе. Всяк раз при том ругая себя, что чуть было, проявленной неразумностью, не погубил дорогую ученицу, но когда их ему озвучила девочка и вовсе весь посмурел. Кожа его ядрено покраснела не только на лице, она, по всей вероятности, закипела и под густой шевелюрой так, что последняя надрывно колыхнулась. Глава гомозуль ничего не ответил юнице, лишь понуро свесил вниз голову, и, осознавая собственное недомыслие, тягостно замотал ею вправо... влево. Узрев сие неприкрытое расстройство Владелина перестала выдыхать обиду, одначе не желая мириться и продолжать разговора с учителем обдала его гневливым взором, и, развернувшись, не мешкая, направилась к пробудившейся от той горячей беседы царице.
Невдолге позавтракав и одевшись, затушив костры, как то всегда делалось, направились дальше в путь... к Выжгарту. Влада восседающая на своем Угольке ехать подле Двужила отказалась. И нарочисто поместилась меж Могучем и Вещуньей Мудрой, у каковой конь был весьма светлым, можно молвить, даже блекло-рыжеватого окраса, с мощными ногами и весьма широкой шеей. К седлу его был приторочен не только ковчан со стрелами, но и похожее на виденное девочкой у лопаст устройство - самострел, только выпускающее, как пояснила царица, одну стрелу.
Право молвить, уже к полудню отроковица перестала обижаться на Двужила, оно как была весьма отходчивая. А когда они наконец-то въехали в окрестности Похвыстовских гор и взобравшись на покатую горную гряду, покрытую густым краснолесьем, потрюхали почитай по его извилистой и точно нескончаемой макушке, и вовсе восторженно окликнула учителя указывая на хоронящиеся меж соседних хребтов глянцево- гладкие горные озера. На что незамедлительно и не менее эмоционально откликнулся Двужил, внутри ощущая за собой вину за все то, что пришлось пережить его ученице.
Плохо пробитая тропа, по каковой мог проехать токмо один вершник, огибая плотные поселения темнохвойной ели, лиственницы, светлохвойной сосны, пихты... струилась уводя путников далеко вперед. И нигде, как ни вглядывалась юница, ни наблюдалось каких-либо поселений али пещер. Зато вельми дивным представлялся край, который пролегал кругом. Дерева здесь были не просто рослыми, а словно могутными старцами... вже поседевшими от долгой жизни. Их мохнатые кроны слегка голубели толи в лучах солнца, толи от близости лазурного небосвода. По земле стлались многообразные, витиеватые травы, пухлые зеленые комки мхов и пятачки различных цветов: белые, розовые, желтые, серые, коричневые и даже черные. Лишайники, растущие не только на стволах деревьев, но и на камнях, на почве, смотрящиеся то, как плотная пежистая корочка, а то с листоватыми чешуйками, осыпающими зримое тело, иль вовсе кустистыми бородами гомозулей, состоящими из несметного количества тонких отростков, густо оплетали не только стволы, на которых селись, но и ветви своих соседей, создавая чудную такую многоярусную паутину, плетеную, по всему вероятию, огромным пауком. Сама почва в этих лесах была активно занята растениями, кустарниками можжевельника, жимолости, укрыта валежником, поваленными ветвями, стволами отмерших деревов, порой создающих непроходимые гущи. Иноредь кроны деревьев так плотно соприкасались меж собой, что почти не пропускали солнечных лучей, словно каждый из них соперничал за всякий клок пространства, оттого в таковых местах и вовсе по оземе стлался густым зеленым ковром мох. Впрочем, дюже много в тех землях водилось птицы и всякого зверья, оный не таясь выходил из чащоб леса не страшась людей, видно энжеи на них не охотились. Потому не раз, дюже любознательная Влада видела оленей, косуль, соболей, зайцев, разнообразных грызунов от белки до мыши. Единожды даже удалось узреть палево-дымчатую, мощную рысь с остроконечными ушами. Из птиц встречались глухари с дюже затейливыми округлыми хвостами, рябчики, клесты. Каждый раз, когда кто-либо из зверей или птиц обращал на себя внимание девочки, Вещунья Мудрая ехавшая впереди оборачивалась и поясняла величание виденной животинки. Многие названия зверей отроковица уже слышала от Выхованка, но некие для нее звучали впервые. Судя по всему, царица белоглазых альвов уже начала свое обучение, потому как устремляла внимание своей ученицы не только на зверье, но и на растущие кругом растения.
- Это,- указывая на мохнатый, точь-в-точь как борода, лишайник, повисший на стволе пихты, молвила царица.- Это так величаемая зеленая борода или как ее зовем мы уснея бородовитая. Необыкновенное растение в состав коего входят вещества, излечивающие разнообразные кожные заболевания, гноящиеся раны... превосходно снимающая боль. Впрочем ты, Владушка, то испытала на своей руке.
Проехав по вершине горы, порой кажущей свои острые каменистые бока, разглядели слева большое озеро и вовсе чудно окаймленное утесистыми стенами, кое-где поросшими младыми пихтами и сосенками суетливо, изгибисто карабкающимися к его верхотулине. Одна из гряд, по каковой ехали, точно делала сворот своим навершием влево и огибала по коло то озерцо с низвергающимися по его склонам тремя тонкими водопадами, питающими само озеро. Пологий склон постепенно переходил в весьма ровную площадку, вдающуюся в брег озерца, где почти и не росло деревьев... ну, всего лишь несколько невысоких берез и осин.
- Сделаем тут привал,- скомандовала, кивая на то весьма живописное место царица.- Двужил ехавший впереди нее торопливо обернулся и верно захотел сказать, что-то противное.- Владе надобно отдохнуть,- перебивая его молвь, добавила она.
-Нет, Вещунья Мудрая,- незамедлительно откликнулась девочка, взирая на царицу сзади и хорошо расслышав, что она сказала учителю.- Я не устала.
- Мне виднее,- то было проронено как в сторону Владелины, так и в сторону хмыкнувшего Двужила.
- Но там... там,- юница стремительно направила руку на почитай круглое озерцо из какового нешироким потоком вытекала по каменному руслу бурливо-ворчащая реченька.- Там вода... и лопасты,- голос Влады не только дернулся, но и понизился так, что последнее слово она прошептала, страшась своей взволноваться встревожить едущих позадь нее мальчиков.
-Нет, лопаст там не будет, не бойся,- теперь царица обернулась и весьма ласково улыбнулась.
- Но как же, а вдруг они нападут вновь... нападут ночью,- теперь юница говорила с нескрываемой тревогой, ибо опасалась не столько за себя, сколько за отроков, которых привела своим желанием сюда.
- Двужил, поезжайте вниз,- указала Вещунья Мудрая, и, взяв слегка влево, освободив спуск, повелела тоже самое сделать и Владелине.
Мальчики и гомозули поглядывая на остановившихся в сторонке царицу и отроковицу, вмале миновав их, стали неспешно съезжать вниз со склона к брегу озера. Влада прямо-таки вся напряглась, будто ее тело, сызнова подвергшееся ознобу, тревожно сотряслось и резко недвижно замерло. Не сводя взволнованного взора со спускающихся отроков, она даже муторно задышала, страшась, что днесь внезапно вылетевшие из столь спокойной глади воды озера стрелы с ядовитыми наконечниками воткнуться в тела дорогих ей ребят. Судорожно вздрогнула вся ее плоть и вновь отозвалась болезненным эхом раненная рука, боль в оной по мере движения то утихала, то возобновлялась с прежней силой. И теперь она, возвратившись, махом объяла всю руку и надрывно несколько раз дернула в месте раны. И тотчас онемели пальцы, и отяжелела вся кисть так, чтобы их ощутить пришлось опустить поводья.
