Александр Конторович - Черный бушлат
– Можно подумать, что у нас больше нечего делать, кроме как ходить с вами по лесам. У вас есть еще какие-нибудь сведения, способные нас заинтересовать?
– Откуда же? Не знаю я больше ничего.
– Господин оберлейтенант считает, что вы – партизан. И находитесь тут с целью нападения на германских солдат. Чем вы можете доказать обратное?
– Ну, считать он может все, что хочет, тут я ничего поделать не могу. А только, не партизан я… БАМС!
И я оказался на полу. Кто-то из 'дознавателей' приложил меня по затылку. Неслабо приложил, надо отдать ему должное. Я даже и не заметил, какой сигнал ему подал переводчик.
– Что и как считать и думать – это мы без вашей подсказки решим. Отвечайте на задаваемые вам вопросы. Понятно?
– Да чего уж тут не понять…
– Вот и хорошо. Какое задание вы получили от партизанского командования?
– Не получал я никаких заданий. Я вам могу что-то показать?
– Что именно?
– Рубашку я снять могу?
– Снимайте.
Я медленно приподнялся (за спиной засопели 'дознаватели') и, сняв полушубок, начал раздеваться.
– Ого! – среагировал кто-то из полицаев.
– Что это?– обратился к ним переводчик.
– Это, господин унтер-офицер, знаки отличия воров. Он, скорее всего, действительно много в тюрьме просидел. За одну ходку столько не нарисуют.
– Ходку?
– Ну, это если один срок отсидел, говорят – одна ходка была. А чтобы такие вот отметки получить – надо несколько раз отсидеть.
– Ну и что?
– Так не поверят партизаны такому вот 'расписному'. Не будет с ним никто разговаривать.
Переводчик снова обернулся к оберлейтенанту, и они опять о чем-то заговорили. На этот раз, разговор продолжался дольше, чем раньше.
– Господин оберлейтенант считает, что партизан и уголовный бандит – имеют между собой мало разного. И тот бандит – и этот.
– Ну, я ж никого еще не грабил…
– И уже не успеете. Вы прятались в лесу, с оружием, и только одного этого достаточно, чтобы вас расстрелять или повесить.
– За что ж это?!
– По законам военного времени. Вы об этом слышали?
– Так это – у Советов!
– У нас – тоже. И у нас должны быть ОЧЕНЬ важные причины, чтобы этого не сделать прямо сейчас. Вы можете нам такие причины предъявить?
– Что же я вам – из пальца должен их высосать?
– В смысле – из пальца? Что сделать?
– Придумать.
– Нет. Придумать не надо ничего. Нам придумки не нужны. Нужна правда.
И какую же правду ему сказать? Назвать Ланге? Это, конечно – козырь. Да, еще какой! Обер этот по стойке 'смирно' встанет. Только вот закончится это плохо. Ну, положим, сразу они меня не шлепнут, это факт. Но смотреть будут в три глаза. Пару дней я тут высижу, потом приедет неразговорчивый гауптман и… И толстая полярная лисичка улыбнется мне снова. На сей раз – окончательно. ЭТИ меня живым не отпустят. Ну, попутно и Кресту – амбец. Да и не ему одному… Этот выход ничего хорошего мне не сулит. Наоборот – смерть моя будет тяжкой и неприятной.
Оберлейтенант, не торопясь, расстегнул кобуру и вытащил из нее 'вальтер'. Передернул затвор и вопросительно посмотрел на переводчика.
– Вам нечего нам сказать? Тогда, вы нам более не нужны.
– Отчего же, есть, что сказать. Только мне от вас гарантии нужны.
– Гарантии? Какие же?
– Я не буду говорить при них, – кивнул я в сторону полицаев. – Они понимают по-русски, и после моего рассказа вы должны будете их расстрелять.
– Мы? Должны? Вы отдаете себе отчет в своих словах?
– Да. И очень хорошо. Это ВЫ не очень представляете себе, с чем имеете дело.
– Вы не заговариваетесь?
– Ничуть. Мне терять нечего. А вот у ВАС ВСЕХ могут быть ОЧЕНЬ большие неприятности.
– Вы, в вашем положении, осмеливаетесь угрожать НАМ?
– Я не угрожаю, а просто объясняю вам всю серьезность сложившейся ситуации.
– И?
– Если я вам все расскажу, а операция сорвется, то ВАШЕ командование будет искать виновных в этом. Начнет оно с поисков возможных источников утечки информации. Вам подсказать, кто будет в этом списке первым? – и я покосился на полицаев.
А их пробрало! Вон как озираются по сторонам! Ясен пень, до них дошло и они задергались.
– Ну, это уж мы сами будем решать!
– Да, ради Бога! Это ж не моя голова будет на кону стоять, после всего этого.
– Вы забываетесь!
– Да, ладно вам!
– ЧТО!!!?
– Проверьте номер карабина, который у меня изъяли!
– Номер? Зачем это?
– Затем, унтер-офицер! Только вот, хотите, я вам сразу же скажу – какой ответ вы получите?
– И – какой же?
– Вам будет приказано НЕМЕДЛЕННО доставить меня НАВЕРХ. Под усиленной охраной и со всевозможным бережением. И ВСЯ информация, которой я обладаю – уйдет МИМО вашего носа. Кому-то из верхних начальников. В лучшем случае – вас поблагодарят за бдительность. Но СВОЙ шанс вы упустите НАВСЕГДА.
Переводчик снова обернулся к оберлейтенанту. Тот, слушая наш разговор на повышенных тонах, уже давно, с удивлением, смотрел на меня. Видимо, он не понимал, почему я осмеливаюсь ТАК говорить с переводчиком, и почему он меня не обрывает. По мере разговора с переводчиком, лейтенант мрачнел. Искоса он посматривал на полицаев. Под этими взглядами они начали поеживаться.
– Выйти! – переводчик посмотрел на полицаев. – Ждать в коридоре! Отсюда – не уходить! Полицаев смело, как метлой.
– Ну? – он посмотрел на меня.
– Распорядитесь, чтобы сюда принесли горячую воду и мыло. Я должен сбрить бороду и усы. Переводчик повернулся к 'дознавателям' и что-то сказал по-немецки. Один из 'дознавателей' пулей вылетел за дверь.
– Пусть меня покормят. Я уже сутки без еды.
– После бритья!
Жаль, я рассчитывал, что и второй 'дознаватель' смотается. Ну, ничего, подождем…
Мы сидели молча. Оберлейтенант рассматривал меня с удивлением. Пистолет он положил на стол, справа от себя.
Минут через десять появился 'дознаватель'. С ним вместе пришел еще один солдат и принес чайник с кипятком, тазик, полотенце и бритвенные принадлежности. Все это он водрузил на столик, около входа. Разложив причиндалы, он щелкнул каблуками и вытянулся. Переводчик кивнул ему на дверь и он вышел.
– Можете приступать. Или вам ассистент нужен? – язвительно спросил переводчик. Видно было, что полученное потрясение его уже слегка отпустило.
– Спасибо. Я справлюсь сам.
Стоило мне взять в руки бритву, как обер снова схватился за пистолет. 'Дознаватели' тоже вытащили пистолеты. Ага, вон они у вас где! Учтем…
Бритва была хорошая, вода – в меру горячая. Так что, процесс бритья был мне весьма приятен и доставил даже некоторое, давно забытое, удовольствие.
Тщательно намочив полотенце в горячей воде, я сделал себе даже нечто, вроде паровой ванны на лицо.
– Так, что там насчет того, чтобы поесть, унтер-офицер?
– Вам не кажется, что вы забываетесь, любезный? – процедил он сквозь зубы.
– Ничуть. Кстати, по званию, я гораздо старше вашего оберлейтенанта и, разумеется, вас. Так что потрудитесь выбирать тон, уважаемый.
– Да? И в каком же вы звании находитесь? Может заодно и подразделение назовете?
– Отчего же не назвать? Пожалуйста.
– И?
– Спецподразделение 'А' Первого Главного Управления КГБ СССР. Майор Котов. Вы в курсе КАК соотносятся звания данного Управления с общеармейскими?
– Нет, естественно.
– В армии мне соответствует звание генерал-майора.
Ого! Проняло немцев! Обер как-то даже подтянулся. Не каждый день из лесу на обычного армейского старлея выходит целый генерал, да еще из ТАКОГО ведомства. Пусть даже и с противной стороны. Генерал – он и в Африке генерал. Между собой они всегда сумеют договориться. Во всяком случае, глядя на обера, можно было прочесть все эти мысли на его лице.
Заместителю командира 28 ремонтно-восстановительного батальона Оберлейтенанту Мюллеру
Немедленно сообщите номер изъятого вами карабина 'Холланд-и-Холланд'. Об исполнении доложить.
Заместитель коменданта … гарнизона оберлейтенант Вильгельми.
Минут через пять в дверь постучались.
Давешний солдат принес судок с горячим обедом. Сноровисто расставил тарелки на том же столике, положил вилку и ложку и исчез за дверью.
– Прошу, – кивнул головой переводчик. – Вот и обед.
– Благодарю вас, унтер-офицер.
Так, а ножа не положили-таки, сомневаются еще. Ну, да ладно, тут много ещё чего полезного, кроме ножей, есть. Однако же и пожрать тоже не помешает. Да и немцы успокоятся. Обед, кстати, оказался весьма неплох.
– У вас неплохо кормят, не ожидал.
– Наш повар раньше работал в ресторане, – кивнул головой переводчик. – Он знает свое дело хорошо.
– Это чувствуется. Даже странно, как он попал не на генеральскую кухню, а в обычную часть.
